Финал «Игры престолов»: Обзор 4-й серии

Пока полыхают костры, люди поминают погибших и, как могут, празднуют жизнь. «Мертвые мертвы. Ты — нет», — одобряет Пес попытку Джендри отыскать немного тепла и любви в лице Арьи Старк. Джейме спаивает Бриенну, заодно прикасаясь к ее руке. Санса сама (наконец-то!) присаживается за стол к Псу. С благодарностью берет его за руку. Доверительно и с гордостью докладывает про Рамси: «Он получил то, что заслужил. От меня». — «Как?» — «Псы». Сандор, может быть, вообще впервые улыбается. Да, вот тебе и птичка.

А между тем Дейенерис постепенно леденеет, начинает внутренне паниковать. Что-то не так, что-то не сходится. Она чуть растапливает холод, назначая Джендри лордом Штормового Предела. Но есть ли у нее на это полномочия? Все же она пока еще не официальная королева. Санса глядит неодобрительно. «За драконью королеву!» — кричит, как всегда, непосредственный Тормунд. «За Арью Старк, спасительницу Винтерфелла!» — пытаясь изобразить радость отвечает Дейенерис. Как бы ей хотелось быть на этом месте, на месте спасительницы. Следуют неловкие переглядывания. Все вокруг по-северному радуются, а про драконью королеву как-то позабыли. Она словно потерянная девушка на чужой вечеринке, где никого не знает, и даже бойфренд не обращает на нее внимания. Возможно, в последний раз по-настоящему счастлива Дени была по другую сторону Узкого моря. Тирион прекрасно проводит время с братом и его компанией. Они так искренне радуются (в последний раз?), Тирион нежно кладет голову Джейме на плечо. Джон выпивает и от души смеется вместе с родными северянами и с не менее уже родными одичалыми. А Дейенерис одна (со стаканчиком кофе из Starbucks — трогательный ляп). Варис с тревогой провожает ее взглядом.

Кажется, ну вот же, главное дело сделано, можно выдохнуть, и радоваться, и любить, и жить счастливо. Осталось только разобраться между собой. Всего-то. Уж точно легче, чем победить смертельно ледяного, беззвучного маньяка? Но легче ли? На душе почему-то ужасно горько.

Редкие моменты тепла только оттеняют мрачную картину. Оказывается, что Джилли и Сэм ждут ребенка, таким образом даря нам надежду на будущее (если они выживут, конечно). Джендри неловко делает предложение Арье, которая вместо общего праздника тренируется с луком (то есть празднует по-своему) и предлагает ей стать леди Штормового Предела. Но иллюзорно простые решения рассеивает холодная, в чем-то безжалостная, а в чем-то успокаивающая правда: «Я не леди, — в который раз убеждает Арья. — Это не для меня». Когда-то еще девочкой она говорила так отцу, и даже он был вынужден согласиться. А потом уже сама Арья нехотя отпускала этими словами лютоволчицу Нимерию в дикие леса.

Восприимчивый к чувствам других Тирион по-братски становится катализатором близости Бриенны и Джейме, вероятно, самой важной пары мира «Игры престолов». Нетрезвый Джейме все же твердо останавливает раздражающе комичного Тормунда и следует за расстроенной, ищущей уединения Бриенной. Камера фиксирует взгляд на их, можно сказать, общем мече — Верном Клятве, который столь точно символизирует долгий совместный путь этих рыцарей и все те изменения, которые они друг в друге вызвали. Сцена их первого секса (он первый раз спит с рыцарем, она — первый раз с кем бы то ни было) исполнена немного неуклюже, и тем пронзительнее она смотрится: сначала пьяный Джейме ревнует к нелепому Тормунду, затем, как школьник, смешно соблазняет девушку («Что-то здесь жарко»), она помогает ему с застежками на одежде, как когда-то за столом Русе Болтона с вилкой и ножом. Действительно, как заметил Бронн, пара высоких белокурых франтов. Бриенна отнюдь не длинноволосая изящная Серсея, а Джейме пережил гигантскую духовную трансформацию, чтобы оценить ее именно как женщину (помните его первое восклицание, когда Кейтилин Старк впервые привела Бриенну? «Что это еще за животное?»). Джейме даже позволит себе чуть-чуть помечтать, что останется с ней — с той, которая научилась на Севере поддерживать огонь в доме. Они еще раз уютно проснутся вместе, и это будет последняя капля тепла перед неизбежным столкновением с реальностью.

Даже сцена с Бронном, пришедшим с арбалетом наперевес исполнить заказ Серсеи на убийство Джейме и Тириона, которая вроде бы должна выглядеть больше комичной и эдакой теплой встречей старых друзей, все равно смотрится зловеще. И не потому, что нам предлагается поверить, будто Бронн действительно может убить кого-то из братьев, своих компаньонов-соратников на протяжении практически всех предыдущих сезонов. Их перепалка выглядит по-новому мрачно, потому что отчетливо понимаешь: даже циничному Бронну уже нечего терять, никакого успокоения, особенно в виде пары замков, не получить. Горечь повсюду.

А вот другая любовная сцена, точнее, ее на этот раз зловеще неловкая попытка — Джон и Дейенерис. Тетя и племянник уже больше не могут вступать в интимные отношения, и Дени, так стремительно и так непоправимо теряя последнего близкого человека, кажется, начинает сходить с ума. Полукомандуя, полуумоляя, заявляет: «Ты не должен ничего говорить» («You can say nothing»). Перекличка с фирменной фразой Игритт «Ничего ты не знаешь, Джон Сноу» («You know nothing») была бы забавной, если бы не смена тона — игра и легкость у одичалой против буквально осязаемой паники у Дейенерис. Уже не верится, что она по-прежнему хочет помогать людям, а не просто как заколдованная повторяет: трон, трон, трон. Вспоминается цитата Юнга: «Где правит любовь, там нет желания властвовать, и где господство власти, там нет любви». Вероятно, Дейенерис можно понять: все ее существование, сознание, душу заполонил трон, который, как манящий горизонт, все время издевательски убегает.

Тормунд смеется: «Кто вообще летает на драконе? Или безумец, или король». О боги, неужели он только что описал Дени и Джона соответственно? Королева тем временем бравурно намечает планы: «Истребим Серсею под корень». Под корень — это значит всю семью? Джейме тоже? Тириона? Мы уже слышали такое описание (под корень), когда Арья Старк в обличье Уолдера рассказывала оставшимся Фреям о резне Старков. А в первой книге Джорджа Мартина мейстер Пицель этим же выражением поддержал желание Роберта Баратеона стереть с лица земли не только саму Дейенерис, но и весь таргариенский род. Вот только если хотеть уничтожить что-то под корень, особенно когда дело касается живых людей, это во многом и означает принять эстафету Короля Ночи.

А вот Джон, как всегда, по-настоящему думает и о живых людях, и о всеобщем благе (почти единственный в этом мире, разве что еще Тирион и Варис). Он не хочет власти, потому что знает: власть и жажда власти разрушают. Он хочет верить женщине, которую любит, и, как настоящий дозорный, помогать ей помочь другим. Необыкновенно мягко произносит: «Ваш приказ — закон для нас». Дейенерис же умоляет его не просто отказаться от своих прав (хорошо, он и сам не особенно хотел ими пользоваться), она упрашивает его соврать, что, в общем-то, гораздо серьезнее. Джон не может врать, и не потому, что он такой прямолинейно положительный персонаж. Просто в этой вселенной, где происходят Красные свадьбы, существуют Рамси Болтоны и горят человеческие костры во имя неведомых богов, должен быть кто-то, кто не убивает родственников, не сжигает детей, держит слово и говорит правду. И как же ему, наверное, самому просто по-человечески хочется рассказать сестрам: слушайте, я никакой не бастард, от чего так страдал все детство. Моя мама — наша легендарная Лианна Старк, и все эти прекрасные истории о ней, помните?..

Бран оставляет за братом право выбора, и Джон выбирает, как всегда, правильно, поделившись с сестрами главным. Кадры, на которых оставшиеся выжившие Старки расставлены с почти архитектурной остротой, наполнены настоящей поэзией.

Удивительным образом столь же поэтичные моменты серии дарит Пес. Если Дейенерис, глядя на своих детей, покалеченных, но пока живых и здоровых, улыбается, наверное, в последний раз, то Пес, снова, как когда-то, отправляясь в путь с Арьей, смеется. Кто бы мог подумать, уже второй раз за серию («Опять оставишь меня умирать одного?» — «Вероятно»)! Они пережили так много вместе, оба не любят толпу, у обоих есть незавершенное дело и цинично-трагический взгляд на этот мир, и, в общем-то, невозможно представить, чтобы Арья осталась с Джендри, стала счастливой леди, вместо того чтобы вновь не отправиться колесить по стране с мрачным саркастичным Псом в поисках тех, кому можно было бы отомстить. Еще осталось, как пророчила Мелисандра, закрыть зеленые глаза. Мы помним.

«А если я не стремлюсь к счастью?» — вопрошает, как всегда, печально-ироничный Давос. «Тогда тебе повезло», — отвечает Тирион. Действительно, счастья в этой вселенной ждать не приходится никому. Не успели остановить Долгую Ночь и армии мертвецов, а всем уже так плохо. Тирион, может, хотел бы остаться с Сансой, но… Свободолюбивому Джону будет плохо на Юге, куда его, как когда-то отца Неда Старка, гонит честь. «Север у тебя в крови. Тебе здесь (как и волку) будет лучше», — заговорчески произносит на прощание Тормунд. Следует первый за долгое время молчаливый диалог с Призраком. Джон уходит, а лютоволк жалобно скулит ему вслед: не надо.

Дейенерис тоже плохо на этом все-таки чужом для нее континенте с чужими людьми, которых она не понимает и которые никак не могут ее полюбить. Драконья королева счастлива, только когда взлетает, отрывается от этой незнакомой холодной земли.

Серсее, в свою очередь, плохо с ненавистным чужаком Грейджоем. Она любит не притворяться, а делать только то, что хочет, но этот безумный маховик уже не остановить, надо изо всех сил продолжать. Плевать, что Тирион проболтался про ее беременность, плевать, что Эурон, вероятно, догадался или догадается: ребенок вряд ли его. Как и Дейенерис, она захвачена абстрактной идеей, и все живые люди ей теперь одинаково безразличны.

Едва услышав имя Серсеи, Джейме не может усидеть на месте. «Да, она омерзительна. И я тоже», — с напускной безжалостностью говорит он и уезжает, как бы Бриенна, вторая неожиданно умоляющая железная леди в этой серии, его ни упрашивала. Нет, Джейме не предпочел Бриенне Серсею. Ему, как Арье и другим героям, лишь пришлось признать правду о себе: в первую очередь он рыцарь, который не может прятаться от грядущей битвы.

Если собственное счастье не получить, остается только думать о других. Варис и Тирион по-прежнему волнуются о невидимых глазу простых людях и о том, что же, черт возьми, делать с этой несчастной страной. Кто-то же должен. Например, Санса, которая принимает непростое решение нарушить данную Джону клятву молчать о его истинном происхождении, и делится своими страхами и надеждами с бывшим мужем. Тирион, в свою очередь, рассказывает все одному из двух людей на свете, которому доверяет — непримиримому Варису. Мы ужасно соскучились по такому чуть ехидному, но смертельно деловому Варису: конечно, лучшим правителем был бы тот, кто править не хочет. Кто понимает, что в том, чтобы обладать властью, нет ничего веселого. Нужно, как точно говорится в дозорной клятве, позабыть о себе и охранять и защищать тех, кто не может сам.

А после трагически скомканного убийства Рейгаля (ошеломляюще внезапная стрела от Эурона) мы уже наблюдаем за рождением новой, злой Дейенерис, которая, вероятно, составит достойную пару Серсее. Обе королевы в этой серии начинают носить свои фамильные, кроваво-красные цвета. И у обеих, кстати, зеленые глаза.

Тирион, кажется, почти уговаривает сам себя: «Дейенерис хочет сделать мир лучше». Половина флота потоплена, Миссандея взята в плен. Ее почему-то нестерпимо жаль: бывшая рабыня снова в цепях. Уставшая, но решительная и какая-то в последний раз по-настоящему ожившая, она никогда уже не увидит пляжи родного острова Наат.

Дейенерис готова вести с Серсеей переговоры, зная, что та откажется от капитуляции, и именно ее, а не Бурерожденную обвинят в массовых смертях. Но эти смерти не устраивают ее советников. Тирион из последних сил, минуя непробиваемого роботообразного хирурга Квиберна, который, наверное, был бы не прочь понаблюдать за массовыми убийствами (разумеется, из чисто научного интереса), обращается напрямую к сестре: «Ты не чудовище». Наверное, самый душераздирающе грустный момент всей серии. Даже не две смерти, а именно Серсея, которая при упоминании детей отворачивается и уже почти плачет. Но нет, все же чудовище. Она отдает приказ Горе, и Миссандея погибает на глазах любимого человека и лучшей подруги, а большинству жителей столицы, скорее всего, выписан смертный приговор.

Мы уже давно наблюдаем, как Дейенерис постепенно превращается в Серсею, но в этом эпизоде, который для Бурерожденной начался и закончился с оплакивания близких, ее трансформация особенно видна. Двух королев сближает и тема материнства и связанная с ним тема потери: обе не раз переживали смерть собственного ребенка, а теперь, кажется, лишь одна броня — в виде Дрогона для Дейенерис и нерожденного еще ребенка для Серсеи — защищает обеих от полного безумия. Все же защита эта сомнительная: дракон навсегда останется страшным драконом, а Серсея со смертью Томмена, которую она сама же спровоцировала, оборвала уже всякую связь с чем-то хоть сколько-нибудь человеческим.

Восьмой сезон «Игры престолов» доступен зрителям «Амедиатеки» и КиноПоиска (по подписке «КиноПоиск + Амедиатека», где сейчас также можно посмотреть все прошлые сезоны сериала).