«Золотая перчатка»: Кровавая кухня Фатиха Акина

Фатих Акин, наверное, самый известный и популярный в России из новых немецких режиссеров. Новых — то есть заявивших о себе в XXI веке. Кино Акина — это действительно синоним Германии 2000-х, мультикультурной (Акин — сын турецких трудовых мигрантов, строивших немецкое экономическое чудо в 1960—1970-е), все еще мечтающей о собственном, немецком Голливуде (и экспериментирующей с американскими жанровыми канонами), уже переставшей стыдится своей немецкости (отсюда внимание к специфическим национальным проблемам и конфликтам). Правда, к концу 2010-х все в мире начало стремительно меняться, и фильмы Акина стали казаться простоватыми и предсказуемыми. Даже безусловно принятый критикой «На пределе» про месть хорошей женщины правым радикалам сработал исключительно за счет приглашенной звезды Дайан Крюгер.

Но сегодня Акин снова в форме и в тренде. «Золотая перчатка» — true-crime-фильм, рассказывающий о Фрице Хонке, реальном серийном убийце из Гамбурга 1970-х — идеальное попадание в контекст сериала «Настоящий детектив» и «Охотник за разумом», недавнего дока про Теда Банди и «Дома, который построил Джек» фон Триера. Скажем больше: Акин уделывает их всех, попутно становясь настоящим немецко-голливудским режиссером. Как и «На пределе», новый фильм спродюсирован Warner, и Акин считает его личным вкладом в борьбу большого и зрелищного кино с Netflix.

«Перчатка» начинается со сцены страшнее, чем весь «Груз 200». В центре экрана — полуголое скрюченное женское тело, лежащее на вонючей кровати спиной к зрителю. Вокруг — чудовищный срач. Засаленные стены, обклеенные страницами из порножурналов, покосившийся натюрморт над кроватью, какие-то старые куклы, плюшевые игрушки и бутылки из-под шнапса. Дом старушки, занятый людоедом. А вот и он сам, почти горбун, косоглазый, с перебитым, как у боксера, носом и кривыми гнилыми зубами, деловито упаковывает труп в полиэтиленовый мешок и пытается спустить его с лестницы. Голова гулко стучит по старым ступеням. Выходит соседка. Что ж, придется тащить обратно, доставать ножовку и отпиливать голову раздетому донага трупу. Но нет, сперва поставить пластинку. Лирическая баллада 1970-х немного заглушает звук пилы, камера благоразумно сдвигается, так что зритель видит только мелкие красные брызги и нищенский, липкий, вызывающий чесотку интерьер. Ханеке режиссером изучен хорошо, зачет.

Хонку играет молодой актер Йонас Дасслер, загримированный под непросыхающего люмпена лет 35—40, и эта метаморфоза удивительна. Накладной нос, контактные линзы, порченная кожа — и вот уже Дасслер двигается, смотрит и слушает как настоящий Голлум и, ссутулившись, становится заметно ниже (Хонка очень переживал из-за своего маленького, в 165 сантиметров, роста, но, вообще-то говоря, был на вид не так ужасен).

В фильме вообще нет ни одного персонажа, на которого можно смотреть без содрогания, кроме фигуристой второгодницы с велосипедом, эпизодически появляющейся перед Хонкой (скорее как прекрасная дева из его фантазий, чем как реальный фигурант криминального кейса). Все остальные не моложе 55, человеческий мусор, выброшенный на свалку машиной экономического прогресса. Бывшие эсэсовцы и матросы, узницы концлагерей и просто неудачницы, спившиеся, опустившиеся, бездомные, покрытые кровоподтеками и морщинами, пигментными пятнами и коростой, герпетическими язвами на губах и с редкими сальными волосами. Все они круглосуточно сидят в баре «Золотая перчатка», окна которого всегда занавешены, «ведь люди не напиваются при солнечном свете». Здесь антигерой находит собутыльниц и жертв.

Сам Акин утверждает, что не собирался снимать кино с социальным подтекстом, а просто хотел снять страшный хоррор с максимально достоверными бытовыми деталями. Что ж, ему удалось и то и другое, причем с оглядкой на лучшие образцы. Хоррор для Акина — это не столько «Зловещие мертвецы» (самое сильное впечатление его детства), сколько фильмы того же Михаэля Ханеке или «Короткий фильм об убийстве» Кшиштофа Кесьлёвского, который он считает криповее «Пилы». А если говорить о социальном, на ум сразу приходят фильмы Фассбиндера — хотя бы потому, что один из его любимых актеров, Харк Бом, все время сидит за стойкой «Золотой перчатки» под видом 79-летнего отставного моряка.

Другое достоинство «Перчатки» — ее виртуозная сделанность и многослойность. Это настоящее голливудское кино, в котором нет ничего лишнего, все закрючковано и работает как часы (обойдемся тут без утомительных спойлеров). И в котором находится место и ультранасилию, и веселой комедии о подонках. Хонка у Акина не абсолютное зло, он мало чем отличается от своих жертв, просто пьет больше и сильнее ненавидит себя. Иногда вообще кажется, что мы смотрим трагикомедию в духе Аки Каурисмяки, только с разлагающейся расчлененкой, спрятанной в стенном шкафу самого мизерабельного из персонажей.

И напоследок небесполезный факт: будущий режиссер Акин рос в том же квартале, где орудовал серийный убийца, часто проходил мимо его дома (а также бара «Золотая перчатка»). В детстве родители даже пугали Фатиха Хонкой, забирающим в свое логово непослушных малышей. Такой вот «замечательный сосед».