Чем мне запомнился этот фильм? Прежде всего великолепной Эугенией Плешките. Очаровательная женщина и талантливая актриса. В США в те годы была Тьюсдей Уэлд, во Франции - Дельфин Сейриг, а в СССР - Эугения.

Причем, заметьте, не такой уж у нее и однозначный образ. Тем более, для брежневского времени. Красавица жена проводящая время за прогулками на лодке голышом? Женщина, готовая гладить товарища своего мужа во время беседы, вкрадчиво глядя ему в глаза. Это шло вразрез с доминирующим в те годы представлением о героине в советском кино.

Но вот фильм наградить столь яркими оценками сложно. Вероятно все дело в цензуре. Но судим мы ведь итоговый результат. Получились полные внутреннего напряжения погружения интеллигента в себя. Он скульптор - создающий идеальные формы и ищущий этот идеал в жизни. Но, при всей 'невыносимой легкости' жизни всем персонажам оказывается неимоверно тяжело. А ведь дело происходит на природе, летом, в живописнейших местах. Никто особо работой и не занят. Будто в раю.

Рефлексия едва не заканчивается перестрелкой и убийством. Но важно другое - нам показывают, что в СССР люди могут прокрастинировать, находиться в депрессии, страдать и переживать.

Сейчас я понимаю, что фильм здорово обогнал свое время. То, о чем говорили Жалакявичюс (сценарист) и Грикявичюс (режиссер) в середине семидесятых стало понятным для масс лишь в середине восьмидестяых, когда вышли 'Полеты во сне и наяву', 'Единожды солгав' и многие другие сходные ленты.

Именно благодаря этой 'пророческой' составляющей я вынужден считать этот фильм более значимым. Хотя нужно понимать, что в год выхода фильм не был оценен. Ему был уготован ограниченный прокат и фактическое забвение. Думаю и без цензуры не обошлось - фильм чрезмерно прерывист, как в части многих эпизодов, так и в части смысловой. Будто нарезали его из обрывков. Но такое не редкость, для работ Грикявичюса. Он человек смелый - даже снимал в семидесятые детектив про масонов.

6 из 10