Эта комедия имеет в США культовый характер, но в России практически неизвестна, как и ее главный герой, непочтенный отец весьма взбалмошного семейства, неизменно воспроизводимый на экране Филдсом, который неизвестен у нас почти так же, как и фильмы с ним. Почему, сказать сложно. Дело скорее не в том, что он, конечно, не самый топовый комик, но в истории рецепции. Так сложилось, что когда речь шла об эксцентрике советскому зрителю чаще предлагалось французское, нежели американское кино. Поэтому у нас нормально рассматривать как мировую величину Ришара, а не братьев Маркс, хотя почти везде все ровно наоборот. Так и получается, что целая обойма классических голливудских комиков не привлекла и уже вряд ли когда-то привлечет массовый интерес.

А интересоваться на самом деле есть чем. На поверку Филдс оказывается если не тонким, то точным актером. Это своеобразный антиКитон. Если Бастер по-дадаистски выпадает из любого контекста и при этом всегда уместен, то Филдс всегда на чужом, а не на своем месте, то есть контекст привносится вместе с ним, и остраняется сама профессиональная ситуация. Его герой проходит через ряд социальных метаморфоз, успев побывать и режиссером, и охранником, и водителем, остраняя своим несгибаемым дилетантизмом всё и вся, но выходя при этом сухим из воды, ибо таковы правила игры. Филдс последовательно лингвоцентричен. Речь его героя, переполненная провинциальным сленгом остается почти недоступной при переводе, что сильно снижает комический эффект. Но все равно очевиден ее следующий эффект: как наш Ноздрев, герой не может не врать, так как это его кредо. Врет он не вдохновенно, а скорее решительно, поэтому не масштаб вранья, но его пафос убеждает всех остальных в профессиональных качествах героя. Для того же Китона скорее характерна ситуация профессионала поневоле. Он ставится в обстоятельства, поэтому вынужден брать на себя чужую обязанность. Герой же Филдса 'заводит' и подчиняет пространство вокруг, центрируя и без того бесперебойную деятельность на себе. Это особенно заметно в сцене автомобильной погони, где это пространство максимально динамично и все время меняются сами ситуации, но и гангстер, и полицейские поневоле полностью подчинены той дьявольской безответственности героя, которая парадоксально приводит к успеху. Поэтому самая лучшая шутка фильма - герой в его режиссерской ипостаси. Шутка, так сказать, для своих. Кто еще выглядит человеком, без которого ничего не может случиться, но без которого все и происходит? Конечно, кинорежиссер!

Второе и важное умение Филдса - манипуляция всякими мелкими предметами. Его тучное тело, конечно, не способно на акробатические этюды, но вот перфекционистское обыгрывание разных мелочей, требующее точной согласованности мелкой моторики, полностью при нем. В этом он снова антипод Китона, который, наоборот, имеет дело с огромными предметами и механизмами, которые, впрочем, часто нужно использовать для самых обыкновенных нужд. У Филдса же предметный и словесный ряды как бы синонимичны. Мы никак не ждем от стареющего рохли и пьяницы координации движений и действий, но раз за разом он переигрывает свое окружение именно из-за внимания к деталям и мелочам. На самом-то деле в этом тучном теле кроется умный и внимательный эксцентрик, разработавший весьма оригинальную поэтику микрогэгов, если можно использовать такой приблизительный термин.

6 из 10