Через одиннадцать лет после Февральской и Октябрьской Голливуд снимает свирепую историю любви и революции. Великий князь и революционерка, обречённая пара времён, когда вихрь ломает ветки большие и малые. Кипение страстей, предчувствие неизбежного, makhorka, vodka, sneg.
«Я не знаю, почему не убила тебя. Наверное, я неспособна убить того, кто любит Родину так, как ты». Это уровень. Это красиво.
Несмотря на обилие действительных эмигрантов в съёмочной команде, клюквы хватает. Фамилия революционерки Даброва (sic!), при этом в паспорте у неё написано Иванова — всё равно американцы в кириллице не очень.
Ну и всякое такое, наверняка любители будут ворчать, что не той формы эполеты и сабля не с той стороны. К реальной истории это всё, конечно, имеет весьма отдалённое отношение, так и Дюма ведь, гада, опорочил двух кардиналов просто так, за здорово живёшь.
Зато Эмиль Яннингс, сыгравший главного героя, поразительно аутентичен, в отличие от многих более поздних деревянных исполнителей, ломавших калинку под революционеров и князей. Осанка, манеры, упитанность — стопроцентное попадание в образ. Первый в истории Оскар, кстати, за эту роль — абсолютно заслуженный.
На закате жизни князь пробавляется случайными заработками в массовке в Голливуде. Генералу приходится сыграть генерала. «В России этот орден носили слева. Я знаю, я был генералом». — «Будешь ты мне рассказывать о России. Я о ней двадцать фильмов снял», — говорит американский пшют-постановщик и вешает орден справа.
Очень правильный эпизод, они так всегда корректируют аборигенов, ничего не зная толком, но безапелляционно навязывая своё недопонимание.
Ну, это не в данном случае, в данном случае всё-таки получилось трогательная и ненавязчивая драма по мотивам. Обе стороны революции, по авторам фильма, способны на великодушие, хотя симпатии явно на стороне контры, что и понятно.
Из реальных исторических личностей в эпизодах присутствуют царь, великий князь Николай Николаевич, а также Лев Давыдович Троцкий. Пишут, что и Ленин там был, но я его что-то не нашёл. Возможно, Владимир Ильич снимался в гриме или не приехал ещё из Разлива.
В общем, простите за тавтологию, ценители оценят.
Ах да, фильм начинается с того, как в Голливуд приезжает известный русский режиссёр Леонид Андреев…
Февральская и октябрьская революции отняли у России поистине великих людей, чей вклад в историю неоценим, а их имена оказались в забвении. Отныне нам лишь остается гадать, какая судьба могла их постигнуть. Одна из версий развития событий была высказана в вымышленной истории, показанной в картине Адольфа Цукора «Последний приказ».
Синопсис 1928 год Голливуд. Режиссер Лев Андреев ищет подходящих статистов для своей новой картины. По неясным причинам его выбор для роли генерала падает на русского иммигранта Сергея Александровича, утверждающего, что в прошлом являлся генералом в Царской Армии. Но могло такого произойти в его жизни, что из великого полководца он превратился в нищего и никому ненужного старика.
Игра актеров Актерское исполнение было сильным и запоминающимся. Немецкий актер Эмиль Яннингс, ставший первым обладателем Оскара за лучшую мужскую роль в «Последнем приказе», воплотил на экране образ идеального, честного и верного своему отечеству генерала, для которого самая главная трагедия заключается не в том, кем он стал теперь, а в том, чем стала Россия. Также поразила игра Эвелин Брент, сыгравшей роль революционерки Натальи Добровой, готовой пожертвовать собой ради любви и чести генерала.
Режиссура Отличительной особенностью режиссуры Джозефа фон Штернберга является то, что он не пытался добиться исторической достоверности, что было невозможно на том момент времени, т. к. Россия уже успела закрыться за железный занавесом. Судя по всему, основная задача режиссера – показать трагедию человека и целой страны, когда ради любви к которой главный герой был готов отдать собственную жизнь.
Сценарий Сюжет фильма состоит из двух частей: настоящего 1928-го и ретроспекции 1917-го. Действие начинается с того, как режиссер Лев Андреев просматривает фотографии статистов и неожиданно натыкается на фото знакомого ему человека, после чего утверждает его на роль генерала. Затем мы знакомимся с главным героем, представшим в образе пугливого старика с постоянного трясущейся головой. Нас начинает интересовать, как между собой связаны режиссер и этот старик? Так, в ретроспекции нам раскрываются ответы на все вопросы.
Работа оператора Несмотря на тот факт, что картина снята в 1927 году, яркое впечатление произвела работа оператора Берта Гленнона. Так, в старых фильмах привычно видеть отсутствие движения кадра, когда камера не сдвигается с места. Здесь же Берт Гленнон пошел по новому на тот момент пути, прибегнув движению, отчего кадр стал более ярким и живым.
Саундтрек Как известно, несмотря на то, что в немом фильме отсутствует звук, определенная доля ответственности лежит на композиторе. Хотя музыку к фильму написали уже в наше время, композитора Роберта Израэлся следует отблагодарить за свой вклад. Его музыка была просто бесподобна. Она заменила разговоры, какие-то звуки, дополнила чувства и эмоции героев.
Визуальные эффекты Конечно, может показаться странным писать о каких-то там визуальных эффектах в фильме, снятом еще в конце 1920-х гг. Но я все же хочу отметить эту деталь фильма, потому что был впечатлен сценой крушения поезда. Конечно, если присмотреться, можно заметить в этом эпизоде использование популярной миниатюры. Однако детальность, съемка и дополнительные эффекты этой сцены производят яркое и незабываемое впечатление.
Итог По-момему, хотя старые немые фильмы могут показаться странными, забавными и вообще тяжелыми для восприятия, их все равно стоит почитать. «Последний приказ» - один из таких фильмов, который насыщен искренними эмоциями и душераздирающей трагедией.
Этот фильм почти неизвестен среди российского зрителя. История о русском генерале, который после крушения Российской империи оказался на задворках другой империи - империи грез, снимаясь статистом за семь с половиной долларов в день – в свое время не подошел и многочисленным голливудским киностудиям. К счастью, сценарий попал в руки режиссера-постановщика Штернберга, создавшего уникальный для фабрики грез кинопродукт. Умудрившись обойтись без навязчивой документалистики и сусальной лубочности, фильм «Последний приказ» все же частично отдаст дань голливудским штампам, подклеив к основному сюжету авантюрную любовную линию - роман белого генерала с «опасной революционеркой», получившей партийное задание убить Долгорукого. Но факт остается фактом - ни до, ни после Голливуд не снимет настолько «русского» по своему духу фильма.
Австриец Йозеф Штернберг рисует в своем фильме Россию потрясенно, вдохновенно, страстно. Камера его неизменного оператора Берта Гленнона напряженно вглядывается в скупые ракурсы начала двадцатого века: нервные короткие мазки сюжета, прямоугольная геометрия декораций и роковой перекресток взаимоотношений. Штернберг режет кинопленку исторического фактажа фрагментарно, пунктирно, безжалостно – подчиняя экранный нарратив непогрешимому монтажному принципу «ничего лишнего». Черно-белая лаконичная графика изображения на контрасте с зашкаливающим драматизмом уместна как никогда - цвет и звук были бы уже непростительным преступлением! Контрольные точки фильма выстроены в шахматном порядке: полыхающая жаром топка паровоза; рухнувший от выстрела из-за угла полицейский; плюющий в патриотику агитплаката голодный солдат; вздернутый на оконной раме городничий; кормящая грудью мать в заснеженном переулке; сгорающий в лихорадочной сырости застенка заключенный; море скрюченных пальцев, сдирающих погоны и знаки отличия; черные осколки льда в полынье под мостом... И на уровне растревоженной генной памяти режиссеру постепенно начинаешь верить. Надписи, архитектура, лица, судьбы – все знакомое, родное, отзывающееся внутри тянущей фантомной болью - иллюзию способны отрезвить лишь досадно вклинивающиеся английские интертитры. Фильм виртуозно балансирует на самой кромке снежного обрыва объективности, не переходя ни на одну из сторон, не делая никого правыми или виноватыми. До тех пор, пока не наступит на ту самую критическую точку, которая обрушит зрительский нейтралитет ошеломляющей лавиной сопричастности…
Точкой невозврата станет центральный персонаж «Последнего приказа» в исполнении Эмиля Янингса. Один из именитых актеров театральной труппы Макса Рейнхардта подарит жизнь одному из ярчайших персонажей в собственной фильмографии, по праву впоследствии получив за него первый в истории Оскар за лучшую мужскую роль. Высокий, плотный, ширококостный – возникало навязчивое ощущение, что фактурному актеру всегда было немного тесно в кадре. А вот роль «слуги царя и отца солдатам» подошла ему как влитая: мощное ощущение силы, прихваченного крещенской изморозью здоровья, неизменная сигарета в залихватски закрученных гусарских усах, генеральская шинель с меховой оторочкой – ох, хорош! Не отрываясь, пристально, в крупном сфокусированном кадре - глаза Яннингса: острое напряженное размышление, показная строгость, вспыхивающая ярость, неожиданная нежность, мучительное страдание и - пугающая опустошенность. Если в начале фильма еще можно выделить каких-либо отдельных актеров, играющих второстепенных персонажей, то по мере раскрутки хронометража Яннингс начинает царить на экране уже тотально и безраздельно. Конкурентов ему просто нет - бледнеют на его фоне статисты; фамм фаталь Эвелин Брент, блеснув своим нуарным лоском, уходит в тень. Не выдерживает сравнения с Янингсом даже Уильям Пауэлл, выбранный на роль антагониста.
Вспоминая сыгранного им швейцара в «Последнем человеке» Мурнау, Яннингс сконструирует образ генерала Долгорукого не просто типажно, а гораздо сложнее в плане драматургии. Своеобразный ретроспективный триптих: «настоящее-прошлое-настоящее» - ведь будущее его герою, увы, не дано. Преображение Великого Князя в потерянного, истощенного и никому не нужного старика с трясущейся головой производит незабываемое впечатление. Перед нами Антей, лишенный связи с родной землей…Обгоревший остов, призрак человека, потерявшего в этой жизни все, кроме испепеляющих воспоминаний. Эпизод, когда герой Яннинга начинает сходить с ума прямо на съемочной площадке по своему эмоциональному накалу и экспрессии исполнения сопоставим лишь с феноменальной силой катарсиса античных трагедий.
Фильм Штернберга - пуля со смещенным центром тяжести. Всего через два года на другом конце света, уже в другой империи грез, в той самой одной шестой части суши, откуда родом герой «Последнего приказа», русский режиссер Фридрих Эрмлер снимет фильм «Обломок империи» об унтер-офицере Филимонове, потерявшем во время Первой мировой в результате контузии память и обретший ее только после окончания Гражданской войны. Фильм Эрмлера станет недостающим кусочком мозаики в кинодилогии о трагедии человека, прошедшего через чудовищные жернова российской истории. Как и Штернберг, Эрмлер расскажет о герое, потерявшем самого себя и ставшим инородным осколком прошлого в новой эпохе. Два режиссера, два полюса кинематографа, два угла зрения на одни и те же события, но с одинаковой по глубине трактовкой персонажей и неподдельным сопереживанием к судьбе героев обоих картин.
«Невыносимая легкость бытия», как и киноэкран, не прощает только одного - фальши. Кем бы мы ни были – статистами или ведущими актерами съемочной площадки под названием «жизнь» – время, в конце концов, расставляет все по своим местам. Между командой «мотор!» и «стоп, снято!» – может поместиться всего один дубль, а быть может – чья-то судьба…В зависимости от того, чем будет наполнена наша жизнь рассказать о нас могут либо экспрессия изображения, либо сухая подробность интертитра. В 1927 году Йозеф Штернберг снял фильм о стране, величие трагедии которой смогла передать лишь пронзительная тишина немого кинематографа.
