Последний из сохранившихся немых фильмов Одзу имеет сюжет ясный и доступный. При этом в нем совершенно нет жесткого каркаса, свойственного прежде всего американскому кинематографу, режиссер скорее интуитивно ищет и находит определенные решения. Одзу интересна жизнь 'на дне', его герои обездолены, но нельзя сказать, что деклассированы. Этим он отличается от Достоевского и уж тем более Горького. Даже когда не осталось практически ничего, кроме мелких монет и неуютного ночлега, персонажи не производят впечатления потерявших свою личность. 'Бедность не порок', а в мире достаточно добрых людей. Одзу интересует не полная катастрофа, а проявления гуманизма, которые практически неизбежны, хоть и не всегда сопряжены с законом.

Один из центральных элементов поэтики Одзу - отношения детей и взрослых. Двое сыновей (два - характерное для Одзу число) и их отец составляют одну из самых классических композиций во всем творчестве режиссера, к которой примыкает еще одна пара, молодая женщина со своей дочерью. Вся эту конструкция выстраивается неторопливо, но очень точно. Одзу не из тех, кто перегружает свои фильмы деталями, но те детали, которые он использует, всегда точны. Эта особенность, кстати, а не просто общая установка на натурализм, как сказали бы европейцы, заставляет видеть в фильме некоторое предвосхищение неореализма, хотя перед нами скорее классическая типологическая близость, а не генетическая каузальность. Да и вообще Одзу создал чересчур 'трогательную' историю, а это словечко не из арсенала суровых послевоенных итальянцев.

В целом, рассказанный сюжет вполне обходится без звука, хотя кажется, что немой эстетики Одзу уже недостаточно. Фильм симптоматичен, он имеет ряд особенностей, которые будут еще более успешно развиваться у режиссера в дальнейшем.

8 из 10