Выходит четвертая «Любовь-морковь». Препарируем франшизу, герои которой доменялись телами уже до роботов

C 2006 года российские кинотеатры штурмует вроде типичная семья Голубевых, члены которой меняются телами. Сперва муж с женой, потом они же с детьми, после — с родителями, затем… Этот сюжет, позаимствованный из рассказа американской писательницы Мэри Роджерс «Чумовая пятница» и цикла одноименных фильмов, приводит отечественных изобретателей буквально к доморощенному трансгуманизму. Кинопоиск рассказывает об истории кринж-франшизы и последней выходящей в прокат серии — «Восстание машин».

Главные герои эпопеи — Андрей и Марина Голубевы (Гоша Куценко и Кристина Орбакайте соответственно). В первом фильме они сочетаются браком и клянутся в вечной преданности. Глянцевая история любви быстро сменяется бытовухой и необходимостью строить карьеру обоим супругам. Андрей — состоявшийся юрист, работающий под началом авторитарного начальника Олега Львовича Нерона (Андрей Ургант). Марина — талантливый искусствовед-экскурсовод в музее, где планируется важная сделка по приобретению очень дорогого произведения.

Дома Андрей и Марина либо не общаются, либо спорят и ссорятся, чаще по пустякам. Последняя попытка спасти семью накануне развода — решение сходить к семейному психологу. Добродушный специалист странноватого вида, именующий себя доктор Коган (в трех фильмах этого героя играл великий Михаил Козаков), проводит необычный ритуал, суть которого Андрей и Марина не успевают полностью осознать. Проснувшись на следующее утро, молодые понимают, что поменялись телами.

Что было с первыми тремя фильмами

Первая «Любовь-морковь» появилась в разгар «сытых нулевых», весной 2007 года. В основу сценария легла пьеса белорусского драматурга Андрея Курейчика «Исполнитель желаний», и сам Курейчик появился в фильме в камео. Через десятилетие известный белорусский писатель и экс-обозреватель еженедельника «Белорусская газета» превратится в политического деятеля и YouTube-блогера, который выступит в 2020 году с идеей сменить режим Лукашенко «без выборов и революции», а потом уедет из страны, спасаясь от политических репрессий.

У серии менялись режиссеры и сценаристы, главными оставались Куценко с Орбакайте и Ренат Давлетьяров. Первая «Любовь-морковь» стала одним из самых ярких кассовых успехов в карьере продюсера, который также известен как режиссер-постановщик (он снял криминальный детектив с Дарьей Мельниковой и Анатолием Белым «Стальная бабочка», ремейк культовой драмы «А зори здесь тихие…», сагу об офицере ДНР «Донбасс. Окраина» и военный байопик «Летчик»). При бюджете в 3 млн долларов первая «Любовь-морковь» неожиданно для создателей оказалась одним из прокатных хитов, заработав более 12 миллионов. Разобравшись с отношениями двух взрослых людей, Курейчик и его соавтор Александр Олейников обратились к детско-родительским отношениям: в сиквеле 2008 года Андрей и Марина меняются телами с детьми — близнецами Глебом и Светой (Денис Парамонов и Алина Булынко). Короткий промежуток между релизами и привлечение новой аудитории благодаря расширению жанра из ромкома в сторону семейного кино принесли в копилку продюсеров более 19 млн долларов кассовых сборов.

История третьей серии труднее: автор первоисточника буквально сбежал от московских продюсеров. По рассказу Курейчика, для адаптации сценария первой «Любови-моркови» они заперли его в пансионате рядом с дачей Сталина. На сценариста давили: «Были угрозы: тебя в подъезде встретят, ноги переломают». После премьеры сиквела компании «Реал-Дакота» и «Интерфест» уже весной 2009-го запустили в работу третью часть. Сценарий к ней написал Юрий Коротков; с маститым советским писателем и сценаристом («„Авария“ — дочь мента», «Страна глухих»), по всей видимости, обошлись почтительно. В триквеле расширение семьи Голубевых продолжилось: теперь Андрей и Марина стараниями доктора Когана оказались в телах родителей.

Фильм преследовал злой рок: производственный цикл затянулся из-за финансового кризиса, который добрался до России в 2009 году, а Михаил Козаков, успевший сняться в нескольких эпизодах, не смог продолжать работать из-за болезни, в итоге озвучивал реплики доктора Когана его сын Кирилл Козаков. Несмотря на то, что к Куценко и Орбакайте присоединились большие советские звезды (Лия Ахеджакова исполнила роль мамы Марины, отцом Андрея стал Владимир Меньшов), «Любовь-морковь 3» при бюджете в 4 млн долларов заработала чуть больше 10 млн долларов. Создатели, очевидно, поняли, что кассовый потенциал исчерпан, и не стали дальше эксплуатировать один и тот же сюжетный ход. Оказалось, они сделали паузу на 12 лет.

О чем четвертая часть

После очередной ссоры на тему стратегии воспитания приемного ребенка родители ложатся спать. Ночью в исследовательский центр, где размещены созданные их детьми роботы, попадает молния; оборудование коротит, и буквально из плазменного экрана вылетает волшебная звезда, которая переносится в дом Голубевых. Утром всё как всегда: герои Куценко и Орбакайте оказываются запертыми в механических телах, а Иван с Марьей вынуждены постигать устройство человеческой оболочки. Пока родители пытаются вернуть все как было, мальчик Василий уходит из дома. Приемные родители видят, как списываются деньги с их карты, которую, как они предполагают, Вася украл в порыве юношеского бунта. Андроиды меж тем решают навсегда остаться в человеческих телах и уничтожить свои прежние оболочки.

Что в этих фильмах хорошего?

В голливудских сценариях body swap movies часто фигурирует некий чудодейственный предмет, воздействие которого заставляет персонажей меняться телами. У Давлетьярова момент перехода всегда обставлен по-разному, зато из картины в картину переходит конструкция, связанная с непониманием внутри семьи. В первой части Андрей и Марина предали свадебную клятву, и осознание собственного бытия в телах друг друга должно привести их к согласию. В сиквеле похожий троп, который касается извечного конфликта отцов и детей «не слушаю и не слышу». Триквел обогащает его межпоколенческими различиями благодаря появлению бабушек и дедушек. Четвертый добавляет столкновение консервативного и прогрессивного мироощущения: молодые и активные Глеб и Света в белых халатах, окруженные гаджетами и технологиями, приводят в легкий ужас Андрея и Марину, которые неловко обращаются со всевозможными онлайн-сервисами. Похожим на брата и сестру, кажется, вырастет и Василий.

Как и у американцев, в российской кальке возникают некие судьбоносные события, после которых человек в теле другого терпит крах: Марина в Андрее не справляется с юридическими тонкостями в суде, Андрей в Глебе не в состоянии наладить отношения с однокашниками. Ты не обладаешь теми же навыками, знаниями и умениями, что и другой, и каждый из нас в чем-то уникален, будто бы учит франшиза. Эта избитая мысль хорошо ложится на общий легкомысленный дух картин, авторы которых заигрывают со зрителем с помощью волшебства и веры в чудеса. Все эти фильмы неплохо передают чудодейственный эффект проживания нескольких жизней и осознания чужой судьбы, за которым следует возвращение в собственное тело.

А что не очень?

Большинство шуток в «Любови-моркови» базируются в области телесного низа: мальчики отличаются от девочек, дети — от взрослых. Вместе с осознанием чужого опыта Андрей, Марина, Глеб и Света познают телесность, отличную от собственной, и в меру добродушный, в меру пошлый юмор вокруг этой темы на фоне теперешних законов может показать чуть ли не «пропагандой трансгендерности».

При этом франшиза прямолинейно трактует мужественность и женственность, которая становится еще более карикатурной после «смены пола». У Андрея появляется женская походка, Марина путает двери в туалете; во время драки в женском теле Андрей демонстрирует хорошую физическую форму, а Марина в теле мужа вызывает удивление окружающих своей мягкостью. В сиквеле к таким перевертышам добавляются каламбуры. «У тебя там тоже выросло?» — спрашивает приятель Глеба, оказавшегося в теле отца.

После попадания в чужое тело герои проходят через стадии торга, депрессии, принятия или неприятия. Все они в конечном итоге, оказавшись в другой оболочке, хотели бы вернуться в себя, а мораль каждого из фильмов сводится к поиску гармонии внутри семьи. Странным образом очередное продолжение будто обнуляет ценный опыт, заставляя Голубевых снова учиться понимать себя и своих близких. Создатели пытаются нарисовать образ идеальной ячейки общества: это полная семья; каждый из ее членов обладает востребованной профессией (папа — адвокат, мама — экскурсовод, дети — ученые); плюс к этому Голубевы наделены волшебным свойством меняться телами, которое помогает им лучше разобраться в психологии и даже физиологии внутри отдельно взятой ячейки. Только что это за идеальный социальный юнит, страдающий от проблем с памятью, если каждый раз ему заново приходится вспоминать, за что его члены любят и ценят друг друга?

В четвертый раз становится уже совсем скучно смотреть на сеанс очередного забывания и обретения чуткости, заряженный назидательным пафосом о том, что семья — это главное. Неожиданно то, что в карнавале несмешных шуток источником всех проблем Голубевых оказывается доктор Коган (в четвертом фильме его играет Кирилл Козаков); это мы понимаем из многочисленных флешбэков и монолога, где его называют психологом-шарлатаном. «В последний раз он вообще без спроса заявился, никто его и не ждал», — вспоминают дети события из триквела. Так легкомысленная франшиза, рассказывающая про попытки найти счастье в семье, приходит к мысли, что семьи сами все решат волшебным образом и никакие психологи им не нужны.

Автор: Тимур Алиев