19 января ушел из жизни Николай Досталь — автор ключевых картин перестроечного кино («Облако-рай», «Шура и Просвирняк») и народного сериала нулевых («Штрафбат»). Как и многие режиссеры своего времени, Досталь не избежал экспериментов с жанром треш-комедии. Однако и тут он старался совместить низкое с высоким — да, фактически использовал в работе рецепт современного российского стримингового сериала.
Старик в кресле-каталке (Геннадий Хазанов, переозвученный голосом Льва Борисова) делится с выгуливающей его сексапильной сиделкой (Ирина Розанова) воспоминаниями о лихой молодости, говоря о себе в третьем лице. В бытность свою пляжным фотографом любвеобильный Марат не пропускал в своем родном Сухуме ни одной хорошенькой женщины. Он крутил романы с любовницей Берии, явление которого надолго лишило его мужской силы, с цирковой укротительницей змей, крановщицей и лилипуткой. Словно лермонтовский герой, он занимался сексом на вершине скалы, а еще в кабине обычного подъемного крана, снимал эротические фото сотрудниц закрытого НИИ прямо на рабочем месте и даже умудрился побывать на настоящей декадентской оргии в духе хорроров Жана Роллена.
«Эта картина — подарок для поклонников структурального анализа произведения искусства. С легкостью отталкиваясь от общего места о сексуальной подоплеке различных политических режимов, они могут провести занудную параллель с приключениями главного героя, определяя сталинский тоталитаризм как идеологию, порабощающую инстинкты. Хрущевскую оттепель проассоциировать как „лямур де труа“: он, она и удав», — издевался над фильмом рецензент в «Советском экране», намекая также на то, что картину творческий коллектив снял, не приходя в сознание после вечера в курортном ресторане.
В чем-то автор того текста был прав: «Маленький гигант большого секса» так напичкан приметами своего времени, что, оставаясь не слишком важной картиной и в фильмографии Досталя, и вообще в корпусе перестроечного кино (кажется, это последний фильм того исторического периода — съемки шли как раз в тревожном августе 1991-го), он может послужить немаленькой энциклопедией эпохи и ее культурных трендов.
После 1986-го, когда стало можно и модно снимать на самые запретные прежде темы, на экраны СССР хлынул поток фильмов с мутными религиозно-мистическими видениями, умеренно лихие боевики и максимально фривольные комедии, от участия в которых не смогли уклониться и многие звезды: «Бабник» великого Анатолия Эйрамджана, «Мордашка» Андрея Разумовского, «Обнаженная в шляпе» Александра Полынникова и прочие фильмы, герои которых с шуткой-прибауткой покоряли женщин и частенько попадали впросак.
45-летний Николай Досталь планомерно разрабатывал авторскую нишу тревожно-лирического кино, облекавшего в разные метафоры идею невозможности бегства — от удушливо-тоталитарного совка («Шура и Просвирняк», «Облако-рай»), от себя («Коля — Перекати-поле»), от черта («Мелкий бес»). Но ловелас Марат совершенно не похож на других героев: он никуда не бежит, а просто отмеряет смену декад и эпох своим главным инструментом.
Свою народную секс-комедию Досталь снял, взяв за основу пьесу по классическому рассказу Фазиля Искандера, незадолго до того поставленную в театре «Эрмитаж» (в ней вроде бы были все необходимые элементы его кино: Берия, литературный фундамент). Несмотря на благородный первоисточник и участие в рерайте пьесы самого Александра Бородянского, автора «Афони» и лучших фильмов Карена Шахназарова, из ироничной прозы Искандера получилась самая типичная перестроечная кринжатина с обилием пикантных ситуаций и голых телес. При этом Досталь, очевидно, старался: в фильме есть рискованный кастинг (это первая главная роль Хазанова) и непременная для всякой порядочной картины тех лет сцена в Нью-Йорке.
Легкая эротика в фильме оттеняется мощной эрудицией режиссера: сцены с нарратором сняты в эстетском ч/б, многие мизансцены этих фрагментов явно подсмотрены у раннего Феллини. Упомянутая выше сцена с декадентской вечеринкой, куда попадает ходок с фотоаппаратом, сегодня напоминает французский хоррор категории Б, но, на самом деле, явно вдохновлена одновременно Висконти и Бунюэлем (чуть омраченными батареями сгущенки на заднем плане), а финал с едущей по ступеням приморской лестницы инвалидной коляской — очевидная пародия на Эйзенштейна.
Впрочем, все эти интеллигентные реверансы только вредят фильму, которому не хватило дикости и разгула, чтобы поразить постсоветского зрителя (рецензенты того времени использовали в его адрес обидные слова «манная каша»), тем более что при всех аллюзиях «Гигант» больше напоминает не тестостероновые комедии Феллини, а другое итальянское кино — дуболомные итальянские комедии 1970-х и 1980-х с названиями в духе «Жена в отпуске… любовница в городе». Кстати, несколько лет спустя Хазанов вновь снимется у Досталя — в комедии «Полицейские и воры», уже настоящем ремейке итальянской комедии.
И именно этот жанр оказался самым живучим на постсоветском пространстве. Сегодня экранизацию «О, Марат!» легко представить себе на российском стриминге в виде сериала-процедурала: немножко сталинского ретро, немного хрущевской эротики и незатейливый юмор, «современное переосмысление классики», в роли неостановимого донжуана — звезда «ТикТока».
Автор: Дмитрий Карпюк
