Сигарев о фильме «Иди и смотри»: «Будет правдиво и больно. Очень больно»

Элем Климов начинал как комедиограф — кроме «Добро пожаловать, или Посторонним вход воспрещен», в его фильмографии «Похождения зубного врача» с Мягковым, два сюжета для сатирического киножурнала «Фитиль», пара веселых короткометражек. А закончил он едва ли не самым страшным фильмом в истории советского кино — невыносимо жутким антивоенным хоррором «Иди и смотри». Натуралистическая хроника визита немецкого отряда карателей в русскую деревню была снята Климовым во всех кровавых подробностях, и только финальный приход партизан позволяет зрителю хоть как-то вынести кромешный экранный ад с расстрелами, издевательствами, сожжениями заживо и общим ощущением конца света.

По просьбе КиноПоиска Василий Сигарев, автор не менее страшных фильмов «Волчок» и «Жить», рассказал, как в 9 лет увидел это кино и что потом из него позаимствовал для своих картин.

Апокалипсис Элема Климова

«Иди и смотри» — это фраза, предшествующая появлению каждого из четырех всадников Апокалипсиса. Фраза звучит после снятия первых четырех печатей с Книги жизни. И также это очень точное название фильма Элема Климова о войне. Я не представляю у этого фильма другого названия, потому что он в несколько этапов снимает печати жизни с тебя. Как будто лишает некой невинности. Раз — и ты уже другой; раз — и ты уже никогда не будешь прежним; раз — и ты забыл все остальные фильмы о войне; раз — и ты БОЛЬШЕ НЕ ХОЧЕШЬ ВОЙНЫ.

Я посмотрел «Иди и смотри» лет в восемь-девять в кинотеатре и сразу понял, что больше не хочу даже играть в войнушку. Такой силы правды я не встречал до этого в кино ни разу. Такая правда воспринимается интуитивно, высшим человеческим аппаратом, который имеется у каждого. И правда начинает тебя пробирать с самых первых фраз: «Отвыкайте! Привыкайте! Дупу пальцем подтирайте!». И вот эта вот «дупа» тебе как бы сразу говорит: будет правдиво и больно.

Да, будет больно. Очень больно. Но ты выйдешь с сеанса другим человеком. Ты изменишься вместе с Флерой, главным героем фильма. Ты ментально поседеешь, ментально покроешься морщинами, ментально превратишься в старика. И реально поймешь, что не хочешь больше повторения. И все эти «можем повторить» для тебя станут страшным кощунством и оскорблением на всю жизнь. С тобой произойдет даже не катарсис, а апокалипсис. Потому что катарсис лишь создает ощущение очищения, а апокалипсис сжигает тебя дотла и создает заново, другого. По этой причине я очень хочу, чтобы «Иди и смотри» показывали в школах примерно в том возрасте, когда фильм посмотрел я.

Наверное, очень странно — считать любимым столь невыносимый фильм. Соглашусь, но у меня с ним какая-то своя история. Например, производство «Иди и смотри» запустили в 1977 году. В год моего рождения. Я точно знаю, что фильм этот мне для чего-то был нужен и дан. И, возможно, именно он сформировал во мне эстетическое, художественное и человеческое. Неспроста на свой дебют «Волчок» я хотел позвать оператором Алексея Родионова и даже отправлял ему сценарий, а потом разговаривал по телефону. Но не срослось. Тогда я украл из «Иди и смотри» эффект полулинзы. Полулинза позволяет одновременно держать в фокусе героев, находящихся на разных расстояниях от камеры. В «Иди и смотри» это сцена встречи Флеры с девушкой со свистком после сожжения деревни. Эффект, в современном кино практически не встречающийся, но в «Волчке», на мой взгляд, он пришелся очень кстати.

Вообще Родионов сделал для «Иди и смотри» очень много. Например, он одним из первых в СССР использовал стедикам. И сцены, сделанные со стедикамом, получились именно в той неповторимой стилистике ужаса и отстраненности, какой мы до этого не видели в нашем кино. Это проход через толпу на острове (субъектив Флеры), это летающая камера среди фашистов в деревне и, наконец, это гениальный вылет в зиму в финале. Все круто, все на месте, все по-настоящему.

А по-настоящему в фильме многое. Я, например, первый раз в жизни увидел взрывы, которым веришь, которые перед носом у камеры срубают и разносят в щепки толстенные деревья. Это вам не всплески земли, к которым мы привыкли. Это взрывы. Как на войне. И от них страшно. А сцена расстрела коровы трассирующими пулями рядом с лежащими на земле героями и оператором? Там уже страшно за актеров и оператора.

Но страшнее всего в фильме — то зло, которое способен творить человек, homo sapiens. Ага, тот самый, созданный по образу и подобию. Как на портрете, в который отказывается стрелять Флера. Человек, которого можно вернуть к этому подобию только такими фильмами. А если не получится, есть для человечества еще один сценарий. Он прописан в неплохой книге — Откровении Иоанна Богослова, откуда, собственно, и фраза «Иди и смотри». Сценарий очень простой: Господь, жги!

Возвращаясь к моей странной связи с «Иди и смотри», сознаюсь, что в фильме «Жить» я хотел добиться подобного эффекта, когда зрители переживают в зале ровно то же, что и герои на экране. Только так, я думал, этот фильм можно понять до конца. Не могу судить, насколько это получилось у меня. У Климова и команды это получилось на 100%.

Спасибо Элему Климову за фильм, и с днем рождения!