Сегодня, 1 ноября, памятная дата. Ровно 5 лет назад закончился показ всенародно любимого сериала про физрука Олега Евгеньевича Фомина. Он до сих пор остается лучшим антигероем нашего времени: «лишний человек», рыцарь печального образа, наследник античных героев и булгаковского персонажа. Не слишком ли много культурных аллюзий на одного быковатого «девяноска»? Отнюдь, считает Лидия Маслова. Ведь сериал Антона Щукина — лучшее, что создала российская культура XXI века в память о 1990-х. Подробнее о его достоинствах читайте в тексте, который был также опубликован в Букмейте в сборнике Кинопоиска «100 великих сериалов».
Лидия Маслова
Кинокритик
Геракл Шариков
«Физрук» ведет свою родословную от классики советской анимации — увиденного пьяным героем по телику 10-минутного мультфильма Эдуарда Назарова «Жил-был пес». Назаров использовал бродячий сюжет русских, украинских и белорусских сказок о сотрудничестве домашней собаки и вольного волка, который, в свою очередь, коренится в Эзоповой басне «Собака и волк», ставящей ребром принципиальный философский вопрос выбора между благополучием и свободой. В надежном фундаменте из сказочных и мифологических архетипов — важное отличие «Физрука» от множества фильмов и сериалов, пытающихся отразить дух 90-х и психологию типичного «девяноска» с криминальным прошлым.
Именно свободу олицетворяет герой Дмитрия Нагиева в «Физруке», хотя на первый взгляд он кажется примером туповатого упрямства и неспособности соответствовать изменившемуся духу времени. Появившийся на экране в 2014-м, Олег Евгеньевич Фомин по кличке Фома, начальник службы безопасности бизнесмена Мамаева (Мамая), всем своим обликом, лексиконом и понтами воплощает 90-е в довольно нелепом, концентрированном виде. В начале сериала он представляет собой почти такого же вымышленного рисованного персонажа, что и пес из мультика, облажавшийся на старости лет. «Вы похожи на злодея из плохих боевиков. Строите из себя крутого, а вы просто жалкий одинокий человек», — в первой же серии припечатывает Фому дочка его бывшего босса, одиннадцатиклассница Саша Мамаева.
Часто бывает, что персонаж, заявленный как реальный человек, так и не обрастает мясом, а превращается в вырезанную по стандартным лекалам плоскую картонку, каждый шаг и реплика которой предсказуемы. В «Физруке», наоборот, изначально карикатурная комическая фигура, прототип которой — собачка из мультика, постепенно очеловечивается и приобретает объем, по мере того как герой совершает один бессмысленный подвиг за другим. В какой-то момент Фома даже напоминает Геракла (эпизод с чисткой монастырского свинарника отсылает к чистке Авгиевых конюшен). Впрочем, подвиги Фомы, как и древнегреческого героя, служат прежде всего для самоутверждения, не всегда направлены на изменение мира к лучшему, а чаще даже вредят другим персонажам.
Форма и содержание
Тем не мнеее свой первоначальный «собачий» план, позаимствованный из мультика, Фоме все же удается осуществить всеми правдами и неправдами: в конце первого сезона верный пес Мамая практически в зубах приносит хозяину его тщетно боровшуюся за независимость кровиночку Саню, став в ее глазах предателем. Это лишь один из множества эпизодов, когда Фома, стремясь сделать как лучше и поступить по понятиям, по своему внутреннему «девяносническому» кодексу чести, все портит, разрывая сердце себе и дорогим ему людям, к которым он начинает испытывать привязанность неожиданно для самого себя.
Но в то же время Олег Евгеньевич, безусловно, часть той силы, что вечно хочет зла и вечно совершает благо, давая всем, кто с ним контактирует, повод задуматься о самых важных вещах. Кроме того, он неоднократно выступает в роли «лысого купидона», так или иначе устраивающего личную жизнь нескольких персонажей и дающего небессмысленные советы по межполовой коммуникации («Как вы вообще без медляков живете?» — недоумевает физрук на школьной дискотеке, а молодого стартапера инструктирует с высоты своего опыта 45-летнего холостяка: «Женщины любят что? Чтобы их взяли и фуражили! Вот в этом их бабья сущность»).
Фраза «Я учитель, и я буду тебя учить» звучит издевательски из уст малограмотного бандита, купившего в комитете по образованию несусветные сертификаты и грамоты. И, тем не менее, «Физрук» — образец почтенного жанра «роман воспитания», в том числе самовоспитания: герой мучительно приучает себя к тому факту, что он не богатырь и красавчик, а «атавизм» и «отрыжка 90-х». Подобными определениями на протяжении всего сериала осыпают Фому разные персонажи по разным поводам, констатируя его умственную отсталость, дремучесть его понятий и вообще жалкое впечатление, которое он производит. Но при этом все с удовольствием пользуются его устаревшими «схемами» и «методами», когда они вдруг оказываются эффективны.
Но в целом в школе жизни Олег Евгеньевич не слишком успевающий ученик: физкультура у него на высоте, а остальные предметы хромают, в том числе и потому, что сам герой их опрометчиво недооценивает. «Тебе обществознание сильно в жизни помогло?» — спрашивает Фома своего друга Психа, получая предсказуемый ответ: «Вообще не помогло». По обществознанию и пониманию актуальных социальных тенденций у физрука твердый кол, но интуитивно он пытается ликвидировать пробелы. Хотя поначалу новенький физрук связывается с более понятной ему и лишенной комплексов учительницей биологии, всеми фибрами души он тянется к русскому языку и литературе в лице четкой благообразной блондинки Татьяны Александровны. В одной из эмоциональных кульминаций второго сезона Фома сдает ей письменный экзамен в виде длинного исповедального сочинения, где наконец имеет мужество признать: «Я динозавр. 90-е не вернуть, а настоящее меня не принимает», — и получает оценку. «Грамотность — два, содержание — пять». Эта вилка — ключ ко всей личности Фомы, негнилого по природе своей человека, в силу воспитания, среды, обстоятельств и характера не умеющего себя грамотно вести.
«Лишний человек» из 90-х
Если искать родственников «Физрука» среди фильмов, пытающихся взглянуть на 90-е с некоторой временной дистанции, то наиболее близким ему представляются насмешливые «Жмурки» Алексея Балабанова. Фраза одного из персонажей «Жмурок» («Все какие-то глупые тут. Место, видимо, такое») вполне подходит представителям криминала, какими они выведены в «Физруке»: и главному герою, признающему «проблемы с башкой», по которой слишком много били, и его незамысловатому другу Алексею Алексеичу по кличке Псих, и более изворотливому, но тоже не блещущему интеллектом Хромуле, и батайской братве с ее щепетильными рассуждениями о том, с какой стороны не западло откусывать банан. В своем ироничном отношении к бандитам (пусть даже рассевшимся со временем по высоким кабинетам или пошедшим в депутаты, как герой «Бригады» Саша Белов и болваны из «Жмурок») «Физрук» — антипод мелодраматичной «Бригады» и пафосного «Бумера», чересчур серьезно романтизирующих бандитское братство. Узнаваемая мелодия из «Бумера» сопровождает в «Физруке» флешбэки из 90-х, которые имеют пародийно-сказочный оттенок и не претендуют на историческую достоверность; это художественно подкорректированные рассказы Фомы, который старается не слишком напугать трепетную училку Танюшу, допытывающуюся о главном: убивал ли он людей? Создатели «Физрука» придумали более убедительный, чем в большинстве сериалов о 90-х, способ рассказать о легендарной эпохе — не пытаться с пошлой ностальгией ее реконструировать, вызывая у старожилов неизбежное «не верю!», а наоборот, вытащить из привычной среды человека, психологически застрявшего в 90-х, и бросить его, как рыбу на лед, в наше время, которое только с виду кажется более гуманным и цивилизованным.
Это еще один жанровый аспект «Физрука»: его можно воспринимать как фантастический боевик о путешествии во времени, показывающий изменение морально-этической моды — набора качеств, которые ведут к процветанию и социально поощряются, пусть не на словах, но по сути. «Золотое время было: все понятно, кто бежит, куда стрелять», — ностальгирует Фома о 90-х, когда требовались сила, решительность, жестокость и безжалостность под девизом «Не мы такие — жизнь такая». Теперь больше котируются коварство и подлость (можно употребить более деликатный синоним «дипломатичность»), которые и Фома пытается взять на вооружение — как правило, безуспешно. Попытки простодушного героя интриговать, выстраивая многоходовочки, и хитрые макиавеллиевские гримасы, которые строит при этом Нагиев, — отдельный источник трагикомического в «Физруке», где Фома выглядит невинной овечкой на фоне новых хозяев жизни: коррумпированной чиновницы от образования, теневой банкирши, управляющей благотворительным фондом, и даже собственного одноклеточного племянника Димаса из Батайска, женившегося на Саше и переписавшего на себя все наследство Мамая.
Последний самурай
Автор идеи, продюсер Антон Щукин объясняет притягательность Фомы так: «Любому человеку не хватает такого внутреннего супергероя, который готов агрессивно решить любую проблему». Действительно, сознательно или нет, но хочется походить на героя с его философией «Нельзя сдаваться по жизни»; с другой стороны, каждая его отчаянная попытка выплыть, решив свои и чужие проблемы, приводит ко все более глубокому погружению на дно. Именно садистское удовольствие от наблюдения за тем, как рушится жизнь физрука, приковывает к экрану зрителей, считающих его чудовищем.
Да и при всей симпатии к Фоме как к человеку внутренне хорошему, конечно, никто не станет утверждать, что он чист, «как попа ангела». В определенном смысле он рыцарь, как объявляет ему младшеклассница, вбегающая в учительскую, чтобы подарить Олегу Евгеньевичу его портрет, после того как физрук перенес ее через лужу. Это рыцарь явно без страха, но точно не без упрека, и, тем не менее, авторы все-таки заставляют полюбить Фому «черненьким», как та «птица счастья», которую он изображает в душераздирающем хореографическом номере на конкурсе «Учитель года», размахивая черными крыльями под старинную песню Аллы Пугачёвой «А знаешь, все еще будет».Этот танец на краю пропасти смотрится особенно трогательно, поскольку к концу третьего сезона понятно, что в жизни героя ничего уже не будет: ничьи проблемы он не решил, и в заключительных письмах физрук отказывается от борьбы за наследство, отжатое у Сани Мамаевой, от школьного директорства и от своей первой настоящей любви Татьяны Александровны. В загадочном эпилоге третьего сезона уехавший на «гелике» в закат Фома одиноко косит в поле траву, когда к нему по проселочной дороге подъезжает кортеж с мигалкой. Тут авторы открывают фанатам сериала широкий простор для толкований: кто же все-таки смотрит на героя изнутри лимузина, в окошко которого в финальном кадре весело заглядывает Фома, отложив косу, ассоциирующуюся с самурайским мечом («последним самураем», но, скорее, в пренебрежительном смысле, называет дядю Фому его подлый племянник, и самурайские мотивы в «Физруке» заслуживают отдельного исследования).
Есть разные версии сцены с лимузином: по одной из них, юмористической, Фому навещает сам «Царь-дядя из дома с Царь-пушкой», как определяет герой главу государства в десятой серии третьего сезона, когда они с Психом решают «перепонтовать» чеченцев, чудом избежав неминуемой гибели под прессом на автомобильной свалке. До хлестаковского приема Фомы, протягивающего чеченскому авторитету свою трубку с предложением позвонить по прямому номеру Путину, не додумался бы и любимец богов Геракл. Но у Фомы фокус срабатывает благодаря железной логике физрука, который при всей своей кажущейся тупости за словом в карман никогда не лезет и на любые вопросы «Чем докажешь, что ты его человек?» отвечает без запинки: « А что, разве не видно?»
По другой версии, философской, к Фоме, а точнее, за Фомой, приезжает властелин гораздо более могущественный, чем любой из царей, а именно Смерть, которая наконец освободит героя от утомительной и непосильной необходимости превратиться в современного «цивилизованного» человека и полезного члена общества.
Поставив эту таинственную точку в конце третьего сезона, создатели «Физрука», некоторое время поколебавшись, запустили все-таки и четвертый. Он выглядит не столько как продолжение физручьих приключений, сколько как спин-офф. По идее такое сюжетное ответвление могло бы иметь место где-то перед эпилогом третьего сезона: на очередном этапе своих нравственных исканий Фома вдруг испытывает порыв съездить в захолустный Железногорск и посмотреть на своего биологического отца, который в детстве бросил семью ради искусства и теперь возглавляет дышащий на ладан провинциальный театр. В принципе это знакомство с родителем тоже имеет воспитательный эффект: герой как бы смотрит на свое отражение, узнавая в отцовских закидонах собственное ослиное упрямство и рефлексируя по поводу своих недостатков, а заодно из физрука превращается в не менее эффективного худрука, в этом качестве несколько раз опробуя свои фирменные «схемы» и «методы».
Однако не слишком убедительным выглядит оптимистический финал, в котором осознавший и возродившийся герой триумфально отъезжает обратно в отторгнувшую его Москву с очередной, совсем молоденькой возлюбленной, старательно занимающейся его воспитанием: «Поменьше Фомы, побольше Олега». Если семейная жизнь все-таки нагнет и исправит Фому, тут уж не знаешь, какая его вынужденная трансформация будет более печальной: бессовестный чиновник в пиджаке наподобие мэра Железногорска или вальяжный вахтер Госдумы, в которого переквалифицируется в финале «Жмурок» пахан, сыгранный Никитой Михалковым. Может статься, что перековавшийся и остепенившийся Олег Евгеньевич окончательно победит в себе старого Фому, свободного, как птица, и реализует тот идеал, о котором мечтал в конце второго сезона: «Хватит, никакого криминала, я с Танюхой хочу жить: по вечерам телик, по воскресеньям в „Ашан“ — вот она, жизнь!» Но фантазировать в этом направлении не получается: для мифологического героя такого размаха, как Фома, это драматургический тупик, равносильный смерти.
