«Фишер»: шоураннеры Сергей Кальварский и Наталья Капустина — о шоканье Янковского, пиратстве и Талькове

О создании «Фишера»: общение со следователями и словарь Бокова

 — Сергей, вы рассказывали, что сами пришли к студии с идеей сериала. Как она изначально возникла?

СК: Во-первых, мы любители историй про маньяков и кинонуара. Во-вторых, у нас есть личный мотив: и я, и Наташа живем недалеко места, где был гараж Головкина. Я, например, по дороге на работу или в город каждый раз проезжаю мимо этого места. Там сейчас чей-то дом стоит вместо гаража. Поэтому нельзя забывать эту историю, нужно, чтобы про это зло помнили как можно больше людей. И тогда, возможно, никто не станет строить дома в таких местах.

— В материалах дела Фишера 96 томов. Как вы собирали фактуру, с кем общались?

СК: Мы читали квинтэссенцию — обвинительное заключение, в котором все изложено от начала до конца в коротком варианте. И это тоже довольно увесистый документ. Еще мы встречались со всеми тремя следователями, которые вели дело: Валерием Костаревым (в сериале — Козырев), Евгением Бакиным (Боков) и Натальей Соболевой (Добровольская). Их нельзя назвать прямыми прототипами, это другие люди, но со схожими характерами. Валерий Костарев — интеллигентный, спокойный, вдумчивый, матом не ругается. Евгений Бакин — дерзкий, смелый, порывистый в хорошем смысле (кстати, тоже долго работал в Ростове). У них был разный подход к делу, поэтому в реальности отношения между ними тоже не очень складывались.

НК: Сценарий мы писали практически год и все это время поддерживали контакт с Валерием Евграфовичем. По любому поводу с ним консультировались, спрашивали его мнение, уточняли детали. С другими следователями тоже общались. Еще рассматривали фотографии. Пытались понять, как можно пережить эту ситуацию, когда ты с утра до вечера находишься под тяжелейшим грузом ответственности. Когда вокруг гибнут дети и ты единственный, кто может это остановить.

СК: У нас были консультанты, которые помогали придумывать эпизоды. Например, гроссмейстер, с которым мы придумывали шахматные загадки. Мы консультировались с психиатрами и с большим количеством оперуполномоченных.

НК: А еще с врачами. Они рассказывали нам, что происходит с человеком после смерти, как это показать в деталях, чтобы все выглядело правдоподобно. Мы читали учебники по криминалистике, инструкции внутренние, как действуют следователи на месте преступления, как пишутся отчеты.

— Удалось ли поговорить с местными жителями, заставшими события, и родственниками жертв?

СК: Родственников мы намеренно не пытались найти и не хотели их беспокоить из этических соображений. В сериале все жертвы — собирательные образы, к убитым они не имеют никакого отношения.

НК: У нас даже среди съемочной группы были люди, которых в то время пугали Фишером в пионерских лагерях. Кто-то рассказывал, как Фишер приходил на дачи на Николиной Горе и просил стакан воды, кто-то — про бабушку, которая работала в аптеке рядом с конезаводом и общалась с Фишером. И она даже представить себе не могла, что это за человек. Потому что реального Головкина все уважали, он был полноценным членом общества.

— Как составляли блестящий словарик Бокова с фразами «вальты покинули колоду» и про езду женщин за рулем?

НК: Про женщину за рулем — расхожее выражение.

О чем сериал на самом деле

— В «Фишере» фигура серийного убийцы уходит на второй план, если не на третий. На первом — история процесса и судьба следователей на фоне распада страны. Почему вы так сместили акцент?

СК: Это вопрос подхода. Если делаешь сериал про маньяка, тогда ты должен раскрыть его мотивы, объяснить, что с ним произошло. Мы же заранее знали, что делаем сериал не про это. Мы хотели рассказать про абсолютное зло. И про то, что чем больше прикасаешься к злу, тем больше оно тебя поглощает. Самое страшное, когда люди вынуждены ежедневно иметь с ним дело, и это убивает в них все живое.

НК: Сериал также про безразличие и равнодушие, нам казалось важным это обсудить. Потому что во многом случившееся связано с тем, что одна страна разрушилась, а другая еще не встала на ноги. Все были озадачены проблемой, как выжить, и мало кто занимался своими детьми. И во многом из-за этого так долго шло расследование: люди не знали, чем занимаются их дети, где они, что с ними.

Сейчас практически у всех местных жителей, кто застал это время, есть ворох историй про Фишера, но нет осознания, что это было, как это возможно, почему так вышло. И нам было интересно попробовать в этом разобраться.

В чем суть финала

— Один из самых мощных эпизодов последней серии — с матерью Фишера. Что вы вкладывали в эту сцену?

НК: Это очень страшная тема, заслуживающая отдельного исследования, — как пережить то, что ребенок оказывается серийным убийцей. Каждая мать любит своего ребенка таким, какой он есть, и ничего с этим поделать невозможно.

СК: Еще крайне важно то, что толпа бросается избивать мать Головкина. Это как раз показывает, как зло охватывает всех. Из эпизода ясно, что мать не была причастна к тому, что натворил Фишер. Но людьми в этот момент владеет зло, для них и мать, и Головкин — одно и то же лицо. Поэтому толпа избивает невинного человека. Это как раз показывает, что зло никуда не ушло.

— На допросе Боков продавливает Фишера, угрожая позвонить маме. Как следователь находит его слабое место?

НК: В реальной истории у Фишера были сложные отношения с матерью. Как рассказывали следователи, после ареста она приходила практически ежедневно и просила свидания с сыном, а Головкин категорически отказывался встречаться с ней. Он так и не встретился с матерью ни разу после ареста. Написал ей единственное письмо, которое передал через следователя. В нем было написано: «Вот ты и узнала мою самую страшную тайну». И нам показалось, что его отношения с матерью, вероятно, единственное светлое, что в нем было. На нашем допросе Боков упоминает маму погибшего Вани, замечает, что Фишер странно реагирует на слово «мама», и хватается за это.

— Почему решили включить сцену мастурбации в финал?

НК: Для того чтобы окончательно лишить Фишера человеческой природы. Что никакой морали для него не существует.

СК: Он ведет себя уже как абсолютное животное, у него сплошные животные инстинкты, плотские желания, его больше ничего не беспокоит.

— Все заканчивается выразительным взглядом Янковского. Как его описывали на уровне сценария?

СК: Мне кажется, что это личная находка Ивана. У нас был вообще другой финал, но, когда мы увидели предварительный монтаж, поняли, что после этого взгляда и трясущейся руки больше ничего не нужно.

НК: Ваня вместе со своим героем прожил все эти события. По большому счету таким было его состояние к концу съемок. В его взгляде видны опустошение и абсолютное бессилие; большое, важное дело сделано, но зло рядом, оно никуда не делось.

— А каким задумывали финал?

СК: Было несколько вариантов. Мы думали сделать титр о том, что Сергея Головкина расстреляли такого-то числа. Еще обсуждали вариант, как в тюрьме пожилой сотрудник и молодой достают наган, из которого будут убивать Головкина. В общем, крутились вокруг смертной казни. Но в итоге поняли, что с этими вариантами вопрос о всеобъемлющем зле уже не повиснет.

О работе с деталями

— Как появилась жуткая в хорошем смысле заставка?

СК: Композитор Олег Карпачев прислал нам эту обработку «Крылатых качелей», и мы поняли, что здорово сделать из нее заставку. Решили внедрить туда чучела животных для ужаса. В команде было сразу несколько дизайнеров, с которыми мы решали, как все это совместить. Это была долгая и кропотливая работа.

НК: Когда родилась музыка из заставки, дальше было понятно, что делать с остальным саундтреком. Заставка задавала основную ноту в этой скрежещущей реальности.

СК: Да, качели летят не в светлое будущее, по заставке сразу понятно.

НК: Кто-то даже написал в комментариях: «Вы растоптали мое детство». (Смеются.)

— Какие детали эпохи вы добавляли в сериал?

НК: У нас был блендер «Метеор», самый тогда распространенный. Еще растворимый кофе, который считался драгоценностью. Когда Боков приезжает к жене гроссмейстера, она говорит ему, что кофе нет, но есть ячменный напиток. А вот Козырев приходит со своей банкой кофе. Потом бар-глобус на даче журналиста Мальцева (Сергей Гилев) — действительно существовавшая в то время роскошная вещь.

СК: Я бы еще вспомнил диалог о зеленых бананах, за которыми стоит очередь. Потому что бананы никогда не были желтыми в Советском Союзе. Ты должен был купить зеленые, положить их на шкаф на газету и ждать, когда они там поспеют.

— Мне поначалу было очень трудно привыкнуть к шоканью Бокова. Знаете, как Иван работал над этим?

О тру-крайм-сериалах и кино, повлиявшем на «Фишера»

— В «Фишере» чувствуется влияние западных сериалов этого жанра, в том числе Финчера. Какие фильмы или сериалы повлияли на вас?

СК: В «Фишере» мы хотели передать настроение фильмов Финчера «Семь», «Зодиак», сериалов «Охотник за разумом» и «Настоящий детектив».

НК: И сериала «Невозможно поверить», где следователи не верят жертве изнасилования. А еще «Острые предметы», красивая «Рэтчед» и «Слишком стар, чтобы умереть молодым» Рефна. Ну и классика: Хичкок, Полански, Клузо.

СК: Пытались создать узнаваемую вселенную, в которой все происходит. Чтобы это была не просто бойкая история про то, как следователи ищут маньяка. Нам была крайне важна атмосфера, даже кажется, что ее немного не хватает.

— Есть ли у вас любимые и нелюбимые тру-краймы?

СК: Нам понравился сериал «Змей», он здорово сделан, но я бы не назвал его любимым.

О пиратстве и будущих проектах

— «Фишер» задолго до финала оказался в сети, среди посмотревших в том числе была Ксения Собчак. Как вы относитесь к тому, что человек уровня медийности Ксении Анатольевны использует пиратские ресурсы и рассказывает об этом?

СК: Мне трудно комментировать, потому что я дружу с Ксенией много лет. Могу сказать, ничего хорошего в смотрении у пиратов нет, это догма. Но в связи с уходом Netflix и других зарубежных платформ мы себе иногда — кто-то чаще, кто-то реже — позволяем смотреть что-то у пиратов.

НК: Что же касается «Фишера», то у пиратов не финальная версия монтажа. Есть детали, которые в окончательной версии лучше. Поэтому, конечно, смотреть стоит на more.tv. и Wink («Фишер» также доступен на Кинопоиске в Плюсе с more.tv. — Прим. ред.).

СК: Конечно, нам обидно, что пираты показали сериал раньше, чем платформы.

Это очень плохо, потому что ломает бизнес. Люди вложили столько сил, времени, таланта, денег, а потом кто-то взял и все это в один момент украл. Конечно, ничего в этом хорошего нет, и мы категорически против. Но сейчас, когда с этим сделать ничего невозможно, наверное, уже не имеет смысла обсуждать. В следующий раз и мы, и платформы приложим все усилия, чтобы больше такого не произошло.

— К слову, о следующих проектах. Федор Бондарчук рассказал, что вы работаете над фильмом о певце Игоре Талькове. Можете поделиться какими-то деталями картины?

СК: Пока рассказать особо нечего. Это фильм о Талькове, но не байопик в прямом смысле слова. Режиссер — Евгений Сангаджиев. Больше рассказывать действительно нечего, мы на раннем уровне подготовки.

— Как думаете, почему современному зрителю будет интересна эта история? У Сергея, насколько я понимаю, немного персональный интерес: вы были свидетелем убийства певца.

СК: Потому что Тальков — это действительно русский национальный герой. Мы попытаемся как раз в фильме показать почему, но пока объяснить этот феномен я не возьмусь. Прошло 30 лет с момента убийства, а люди продолжают слушать, петь его песни, делать каверы. Если у рока был Виктор Цой, то у поп-музыки это, наверное, Игорь Тальков. Плюс его судьба всех будоражит из-за флера таинственности: уголовное дело до сих пор не закрыто.

— А сериал про строительство башни «Федерация» в Москва-Сити тоже на начальной стадии?

СК: Есть объемный поэпизодный план всех восьми серий, дримкаст. Нам понятно, кто будет режиссерами (их несколько). Уже даже написано две серии. Мы сейчас решаем, в какую сторону развивать историю дальше.

Смотрите сериал more.tv «Фишер» на Кинопоиске в Плюсе c more.tv.

Вопросы: Лиза Кузнецова

Фото: Владимир Яцин / ТАСС