По этим книгам получились бы отличные фильмы и сериалы — литературный критик Василий Владимирский выбрал пять романов в жанре фантастики, которые до сих пор никто не экранизировал, а стоило бы.
Тим Пауэрс
«Врата Анубиса»
Тим Пауэрс считается одним из отцов-основателей стимпанка вместе с американскими писателями Кевином Уэйном Джетером и Джеймсом Блэйлоком. Именно тексты Пауэрса называет образцовым «паровым панком» Джетер в письме в журнал Locus, где впервые прозвучал этот термин. И прежде всего роман «Врата Анубиса» (1983), удостоенный Премии Филипа Дика за 1984 год. Тонкость в том, что эта каноническая книга при всех ее несомненных достоинствах заметно отличается от стимпанка, каким мы его себе сегодня представляем.
Филолог Брендан Дойль, специалист по британской поэзии начала XIX века и единственный эксперт по творчеству малоизвестного поэта Уильяма Эшблесса, получает от эксцентричного миллиардера соблазнительное предложение — вместе отправиться в прошлое и лично поговорить с великим английским поэтом Сэмюэлом Кольриджем. Несмотря на все безумие авантюры, Дойль соглашается и проводит незабываемый вечер в компании автора «Кубла-хана». Но дальше все идет наперекосяк: Брендан едва не становится жертвой убийства, спутники бросают его, чудесное окошко в родные 1980-е закрывается, и он остается наедине с мрачным Лондоном, о котором знает только из мемуаров и научных монографий.
Что принципиально важно, это не Лондон королевы Виктории и не викторианская Англия вовсе, а Британия времен короля Георга III, правившего до 1820 года. Совсем другой город и другая страна — более архаичная, более суровая, и это первая точка расхождения со стимпанком в его привычном понимании. Вторая точка — никаких альтернативно-исторических развилок. Публичная история течет как по учебнику, а все странные, пугающие, фантастические события происходят в темном подбрюшье Лондона — скрытно, не на виду. Неизменны даже судьбы реальных исторических персон, ставших героями книги, Байрона и Кольриджа: то, что происходит с ними на страницах «Врат», просто не попало в поле зрения официальных биографов. Ну и, конечно, пресловутая вишенка на торте: тот самый «пар», steam, отсутствует в образцово-показательном стимпанковском романе Пауэрса как класс. Место паровых технологий занимает египетская магия, а лондонским дном заправляют темные колдуны и безумные оккультисты.
Никаких очков-гогглов, паровых вычислителей и пассажирских дирижаблей, зато сплошные плюсы для экранизации. Разветвленный сюжет, которого хватило бы на среднего размера сериал. Культовый статус книги. Незамыленная эпоха, близкая к сеттингу сериала «Табу». В конце концов, репутация автора: роман Пауэрса «On Stranger Tides» (1987, в русском переводе — «На странных волнах») лег в основу фильма Роба Маршалла «Пираты Карибского моря: На странных берегах». Не самая успешная часть франшизы, но жирный плюс для голливудского досье писателя.
Тим Пауэрс. «Врата Анубиса». М.: Издательство fanzon, 2019. Перевод с английского Н. Кудряшева. Купить в Яндекс Маркете
Брюс Стерлинг
«Схизматрица»
Брюс Стерлинг сыграл ключевую роль в формировании киберпанковского движения в 1980-х. Пока Уильям Гибсон тихонько писал свои рассказы и романы, включая «Нейроманта», Стерлинг формировал комьюнити, подводил идейную базу и вербовал единомышленников. Его кипучая энергия объединила таких разных авторов, как Руди Ракер, Пэт Кэдиган, Джон Ширли, Пол Ди Филиппо, Джеймс Патрик Келли — например, на страницах культовой антологии «Зеркальные очки» («Mirrorshades», 1986) и не только.
«Схизматрица» — центральная часть цикла Стерлинга «Шейперы и механисты» («Shaper/Mechanist»), выходившего с 1982 по 1985 год. Если обратиться к аналогиям из мира кино и телесериалов, роман больше всего напоминает «Пространство» Роберта Либермана и Терри МакДонафа. Основные события происходят на искусственных спутниках, обитаемых астероидах и планетах Солнечной системы, но не на Земле, куда герои заглядывают лишь в отдельных эпизодах. Интрига «Схизматрицы» разворачивается на фоне противостояния многочисленных кланов шейперов и механистов. Шейперы делают ставку на биопротезирование, генетические манипуляции и усовершенствование человеческого разума, механисты — на глубокую киборгизацию и развитие вычислительных систем. При этом они вовсе не узколобые фанатики, ревниво следят за чужими успехами, не пренебрегают промышленным шпионажем, рейдерскими захватами и похищением ученых. Тот, кто владеет более продвинутыми технологиями, правит миром, и, чтобы добиться превосходства, хороши любые средства.
В центре этого хитросплетения «Схизматрицы» находится Линдсей — трикстер, блестящий организатор и удачливый политик, ученый, журналист и драматург, харизматичный лидер, легко переходящий из одного лагеря в другой и раз за разом запускающий очередную волну перемен. Хаос порождает океан возможностей, в котором буквально купается Линдсей. А поскольку живет он столетиями, как любой успешный шейпер или механист, то постепенно превращается в личность легендарную, почти мифологическую.
Что делает «Схизматрицу» отличным материалом для экранизации? Прежде всего масштаб. Масштаб личности главного героя. Масштаб событий, охватывающих всю Солнечную систему. Масштаб перемен. И еще в целом оптимистический посыл: ужас не вечен, растерянность пройдет, из хаоса неизбежно родится будущее.
Брюс Стерлинг. «Схизматрица Плюс». М.: Издательство АСТ, 2020. Перевод с английского Д. Старкова. Купить в Яндекс Маркете
Нил Стивенсон
«Алмазный век, или Букварь для благородных девиц»
И снова мир, который необратимо изменился на очередном витке научно-технической революции. Но изменили его не информационные технологии и не виртуальная реальность. Точнее, не только и не столько они. В недалеком будущем человечество открыло способ создавать любые предметы и механизмы (автомобили, оружие, вычислительные устройства) буквально из ничего. Воспроизводить на наноуровне, дешево и почти в неограниченных количествах. Эта технология отменяет привычные экономические схемы и социальные отношения, политические расклады и медийную повестку. Традиционные национальные государства рассыпаются в прах, на вершине пищевой пирамиды оказываются влиятельные комьюнити, закрытые «сообщества по интересам», сумевшие вовремя оценить и монополизировать новую технологию.
Но этот дивный новый мир не застыл в устойчивом равновесии. Он продолжает меняться, и главным триггером, спусковым крючком для изменений становится тот самый «Букварь для благородных девиц». Интерактивная книга, сложный программный продукт, созданный гением специально для обучения и воспитания юных барышень из новой аристократии, попадает не в те руки. Нелицензионная копия «Букваря» становится проводником по жизни для девочки из трущоб, ребенка из неблагополучной семьи. Учит ее экономике, политической теории, психологическим манипуляциям, то есть дает те знания и навыки, которыми должен владеть успешный лидер. Своеобразная вариация на тему «Принца и нищего» Марка Твена, только без бурлеска и переодеваний.
Нил Стивенсон показывает процесс внутреннего становления героини, а заодно в деталях описывает сложный, пестрый, изобретательно придуманный мир, в котором та живет. Интриги аристократов, быт маргиналов, оставшихся на обочине столбового пути прогресса, шпионские страсти, новые религиозные тренды, эволюция мышления и эволюция культуры в принципиально новых социальных условиях — постепенно все это выстраивается в одну линию. Обильный материал для экранизации в любом формате, будь то сериал или полнометражный блокбастер.
Бурная, яростная фантазия Стивенсона вызвала живой отклик в сердцах любителей фантастики: в 1996 году его «Алмазный век» был удостоен премии «Хьюго» и назван лучшим научно-фантастическим романом года по версии журнала Locus. Ну а имя одной из центральных героинь (Фиона) едва не стало названием устройства, известного всему миру как Kindle — еще один повод для условного Голливуда присмотреться к роману пристальнее.
Нил Стивенсон. «Алмазный век». М.: Издательство «Эксмо», 2019. Перевод с английского Е. Доброхотовой-Майковой. Купить в Яндекс Маркете
Чайна Мьевиль
«Вокзал потерянных снов»
На рубеже XX и XXI веков англо-американские фантасты заговорили о приходе в жанр нового поколения. Одной из главных общих черт, объединявших авторов, которые получили собирательное прозвище New Weird, стала трансгрессия — обостренное внимание ко всему пограничному. К пограничным психологическим состояниям, к сеттингам, где смешивают элементы фэнтези, научной фантастики и хоррора, а эстетика уличной субкультуры соединяется с образами из древней мифологии. И одним из крупных литературных достижений «новых странных» стал «Вокзал потерянных снов» британского фантаста Чайны Мьевиля.
В романе причудливо переплетается полдюжины сюжетных линий. Глава местного ОПГ, большой ценитель искусства, заказывает художнице с головой насекомого уникальную статую. Человек-птица, лишившийся крыльев, пытается снова научиться летать. Подпольщики, рискуя жизнью, распространяют антиправительственную газету среди пролетариев-киборгов. Новый наркотик дарит чудесные ощущения и фантастические способности, но цена, которую за это придется заплатить, предельно высока. Мьевиль неравнодушен к персонажам, живущим в тени: творческий андеграунд, революционеры, криминал — эти круги пересекаются, накладываются друг на друга, и именно здесь, а не в роскошных правительственных резиденциях, происходят события, которые определяют судьбу древнего города-государства.
Но главный герой «Вокзала», безусловно, город Нью-Кробюзон — огромный, бесформенный, декадентский, коррумпированный, населенный представителями десятков человеческих и нечеловеческих рас, дымящий фабричными трубами и лучащийся запретной магией. Бездонный кладезь, средоточие образов, во многом пересекающихся с гротесковыми кинофантазиями Джона Карпентера, Дэвида Линча, Гильермо дель Торо, но многократно превосходящий их по масштабам.
Что самое странное в этой истории, как источник материала для экранизации романы Мьевиля не уступают произведениям его более прославленных коллег вроде Нила Геймана. Не только «Вокзал потерянных снов», но и «Шрам», «Железный Совет», «Рельсы», «Кракен» — из каждой книги мог бы вырасти полнометражный фильм, а то и целая франшиза с сиквелами и приквелами. Однако до сих пор кинематографисты обратили внимание только на одно произведение «нового странного» номер один: в 2018 году роман Мьевиля «Город и Город» в формате мини-сериала экранизировал британский режиссер Том Шенклэнд. Вот где настоящая загадка: казалось бы, бери да снимай, но режиссеры вечно проходят мимо.
Чайна Мьевиль. «Вокзал потерянных снов». М.: Издательство «Эксмо», 2019. Перевод с английского О. Акимовой, Г. Корчагина. Слушать в Яндекс Музыке
Кэтрин Валенте
«Сияние»
Мир «Сияния» Кэтрин Валенте — это ностальгический мир немого кино и ранней научной фантастики. Большинство планет и спутников Солнечной системы имеют здесь кислородную атмосферу, где можно дышать без скафандра, а порой свой особый животный и растительный мир. И среди них нет ни одной, куда не ступала бы нога человека, давно покинувшего Землю. Бесконечный космический фронтир, бескрайнее поле экспериментов — именно такой видели Солнечную систему будущего англо-американские фантасты 1920–1930 годов, эпохи расцвета pulp fiction и зарождения современной научной фантастики. Ну а на Луне, давно освоенной и обжитой, раскинулись павильоны нового Голливуда — «фабрики грез», главного конвейера по производству «важнейшего из искусств».
Персиваль Юнк — великий режиссер времен зарождения Лунного Голливуда, человек, чье имя еще недавно гремело повсюду, от модных салонов Парижа и Москвы до последнего горняцкого поселка на далеком спутнике — ищет разгадку исчезновения своей дочки Северины. Молодая бунтарка пошла по стопам отца, попыталась доказать превосходство факта над вымыслом, сняла несколько нашумевших документальных фильмов и бесследно сгинула во время киноэкспедиции на Венеру. Ну а поскольку Персиваль — режиссер, причем режиссер гениальный, свое расследование он ведет самым органичным для него способом — пытается воссоздать последние события в жизни дочери на киноэкране, в игровой картине, вот только никак не может определиться с жанром.
Американка Кэтрин Валенте всегда тяготела к сложным постмодернистским экспериментам, достаточно вспомнить переведенные на русский «Сказки сироты» («The Orphan's Tales», 2006–2007) и «Бессмертного» («Deathless», 2011). Ее «Сияние» (не путаем с «Сиянием» Стивена Кинга!) собрано из журнальных статей, протоколов допросов, сценарных набросков и дневниковых записей разных лет. Но все это работает на одну идею: грань между фантазией и реальностью, между документом и интерпретацией не то что тонка, ее зачастую не существует вовсе. Искусство преображает мир порой до неузнаваемости, как мир «Сияния», но главным остается живое чувство, вызывающее сопереживание у зрителей и, само собой, у читателей.
Почему книга заслуживает экранизации? Ответ очевиден: кино о кино, осмысление тонких, почти интимных внутренних механизмов искусства, саморефлексия и самопознание — что может быть естественнее?
Кэтрин Валенте. «Сияние». М.: Издательство АСТ, 2020. Перевод с английского Н. Осояну. Купить в Яндекс Маркете
