Много смеха из ничего: Как «Сайнфелд» изменил все законы ситкома

Ситком — относительно легкая и беспроигрышная форма для телевидения. Публика привязывается к разнохарактерным персонажам, на протяжении нескольких лет следит за их жизнями, карьерами, бытовыми проблемами и влюбленностями. Американские зрители полюбили «Чертову службу в госпитале Мэш» за сатирическую репрезентацию корейской войны и «Все в семье» — за правдоподобное изображение традиционной американской семьи 1970-х. Собственно, персонажи популярных ситкомов обычно либо родственники, либо коллеги, которых должны объединять какое-то непреодолимое обстоятельство и нежные, сентиментальные чувства друг к другу. А сюжет в них строился на совместном еженедельном преодолении героями каких-то житейских сложностей, чтобы к финалу серии все стали еще лучше, добрее и ближе друг к другу.

Идея сделать главными персонажами ситкома группу не слишком привязанных друг к другу героев казалась абсурдной. Но именно с такой концепцией — «no hugs, no learning» (то есть «никаких сантиментов, никакой нравственной трансформации») — к руководству канала NBC пришли два приятеля, Ларри Дэвид и Джерри Сайнфелд. Первый был разнорабочим, который перебивался случайной халтурой на ТВ, второй — подающим надежды стендап-комиком, который уже мелькал в вечерних шоу. На питчинге они предложили: пусть Сайнфелд играет самого себя, сюжеты строятся вокруг того, как комик набирает материал для выступлений из повседневной жизни, все герои будут просто знакомыми, и, главное, никакой морали!

В центре внимания первоначально были трое: собственно сам комик, его лысеющий друг Джордж (Джейсон Александер), прототипом которого стал Ларри Дэвид, и сосед Сайнфелда по фамилии Крамер — эксцентричный тип, отвечающий за пантомиму и клоунаду. Крамером стал Майкл Ричардс, не особенно популярный комедиант, с которым Дэвид познакомился во время работы над сериалом «Пятница».

Пилот, в котором Джерри Сайнфелд пытался понять, нравится он знакомой девушке или нет, произвел на боссов NBC отвратительное впечатление. Кое-как удалось выбить разрешение на съемки еще четырех эпизодов (первый сезон получился очень коротким). Заодно была проведена работа над ошибками: со второй серии в основной состав влилась Джулия Луис-Дрейфус, известная по Saturday Night Live, в роли бывшей Сайнфелда (собирательный образ бывших подружек самого комика).

Ничего особенного

Лучше всего специфику «Сайнфелда» (и причины скепсиса NBC) иллюстрирует метасюжет, который разворачивается в четвертом сезоне. Джерри и Джордж (как в свое время сам Сайнфелд и Ларри Дэвид) приходят продавать NBC ситком «Джерри», посвященный скучному быту жителей Нью-Йорка. Сходили в прачечную с приятелем, коротая время за необязательным разговором? Вот вам и четверть эпизода! Распалившийся Джордж бросает фразу, которая намертво прилипла к самому «Сайнфелду»: «Это будет шоу ни о чем» («A show about nothing»).

Как оказалось, это самое емкое и правдивое описание самого сериала. Да, юмор этого ситкома действительно часто основан на абсурдных ситуациях (например, Крамер играет в гольф, мячик забивается в дыхало кита (!), которого пытается спасти Джордж). Но в основе всего этого абсурда вакуум. Классический пример — серия «Китайский ресторан», где герои… полчаса ждут свой столик (руководство NBC много раз отклоняло эту идею, пока Ларри Дэвид не пригрозил покинуть шоу). Зритель наблюдает это ожидание почти в режиме реального времени. Или эпизод, где персонажи потеряли свою машину на подземной парковке и все 30 минут ищут ее среди бетонного однообразия.

Именно «Сайнфелд» ввел моду на так называемые бутылочные эпизоды. Действие серии происходит в одной локации, второстепенных персонажей практически нет, что позволяет неплохо сэкономить на производстве (подробнее о практике «бутылочных эпизодов» читайте тут). Но здесь это не вынужденная мера, а часть хай-концепта.

Другое проявление сюжетной ничтожности сериала — принципиальный отказ от развития характеров персонажей. За девять сезонов Сайнфелд и его друзья не усвоят ни одного житейского урока, не добьются ничего, не завяжут долгоиграющих отношений. Даже «Теория большого взрыва» сделала Шелдона Купера женатым человеком и обладателем Нобелевки! Возмутивший многих финал «Сайнфелда» помещает героев за решетку — никакого сентиментального прощания с любимым шоу, просто еще один абсурдный сюжетный поворот, который позволяет как-то закончить нарратив. В общем и целом ничто. Но почему?

Уроков не будет

Герои «Сайнфелда» постоянно манипулируют другими людьми, рушат их судьбы, принципиально равнодушны к ближним. В одной из серий Элейн уничтожила бизнес эксцентричного повара, который отказался продавать ей суп, разгласив его секретные рецепты («Супный нацист»). Финальный эпизод шоу (кстати, один из самых рейтинговых в истории ТВ) устраивает суд (так и хочется добавить — Страшный) над четверкой из Нью-Йорка. Они лишь посмеялись над уличным ограблением, не предпринимая попыток помочь жертве.

В итоге уголовное дело собирает кучу свидетелей (все более-менее значимые персонажи из всех девяти сезонов). Главным героям припоминаются все их грехи, которых хватило аж на сдвоенный эпизод.

Моральный (точнее, аморальный) облик персонажей сериала становится темой реальных философских эссе. Вот, к примеру, Крамер, вероятно, самый приятный персонаж «Сайнфелда». Он постоянно безумно влюбляется, придумывает себе новую профессию, но дальше дело не идет, никакого постоянства в жизни Крамера нет. Трудно представить его в моногамном браке или в офисе. В чем же проблема Крамера? Объясняет философ Сёрен Кьеркегор (1813—1855), различавший три стадии развития человеческого духа — эстетическую, этическую и религиозную. Крамер останавливается на первой. Да и никто из прочих героев сериала не поднимается до этической.

Еще сложнее проблема самого Сайнфелда, на экране — мягкотелого комика, постоянно поедающего хлопья (как и настоящий Джерри Сайнфелд). Но каковы отношения Джерри как реального существующего человека и Сайнфелда как персонажа телешоу? Где маска, а где субъект? Типичная проблема Сократа: философ не оставил после себя никаких текстов, зато часто фигурирует в «Диалогах» своего ученика Платона, но какой из Сократов подлинный — не оставивший записок или попавший в записи Платона?

Трудно сказать, что главнее в «Сайнфелде» — бытовой нигилизм обычных маленьких людей или быт как таковой. Отвечая на недоуменный вопрос продюсеров «Шоу ни о чем — это как?», Сайнфелд поясняет: «Ну, ничего не происходит… Всё как в жизни».

Реализм Сайнфелда сделал с ситкомом то же самое, что романы Флобера с литературой. Когда Флобер планировал «Госпожу Бовари», в письме к Луизе Коле, хозяйке популярного литературного салона, Флобер упоминал, что «хочет написать книгу ни о чем, книгу, цельность которой бы гарантировал не внешний сюжет, а исключительно стиль». Сюжет в реалистических романах Флобера, конечно, есть, но их суть не в головокружительном экшене или саспенсе, но в микроскопии быта, из которого составляется детальный портрет времени и героев. Сюжет есть и в каждом эпизоде «Сайнфелда», но его двигатель не совместное преодоление героями проблем, не волевое осуществление намерения, а непредсказуемые последствия этих намерений, сопротивление реальности, превращающей человеческие амбиции в комедию.

Интересно, что формально «Сайнфелд» снят вопреки всем канонам кинореализма — не как жизнь, а как очевидный телеспектакль. При этом сцены стендапов Сайнфелда, с которых начинается каждый эпизод, сняты в подчеркнуто документальной манере. Таким образом, шоу внутри телешоу кажется более реальным, чем сцены реальной жизни героев. Но секрет популярности сериала кроется в глубинном драматургическом гиперреализме этого спектакля. Смотреть традиционные ситкомы прошлых десятилетий о семье или работе сегодня невозможно, потому что моральные нормы, как оказалось, стремительно меняются и переживания героев «Я люблю Люси» или «Шоу Энди Гриффита» кажутся в наши дни нелепыми и бессмысленными. Но обыденность, мелкая механика человеческих отношений, рутина остаются. Именно эта вечная абсурдная материя жизни и цементирует сюжеты «Сайнфелда», герои которого только кажутся деструктивными безэмоциональными циниками, но на самом деле принимают жизнь во всем ее внеморальном непредсказуемом разнообразии (вот и еще один философ — француз Жак Деррида — подтвердит).

Хозяин своих владений

Влияние «Сайнфелда» на поп-культуру трудно переоценить. Без него бы не состоялись сериалы, сделанные стендап-комиками, вроде «Луи». Неприятные герои «Офиса» явно были вдохновлены скрытыми социопатами Джерри и Джорджем. Пропитанные романтическим духом нью-йоркских 1990-х «Друзья» вряд ли бы получили зеленый свет, если бы не колоссальный успех «Сайнфелда».

Оммажи «Сайнфелду» можно встретить повсюду. Например, «Клиника» делает отсылку к эпизоду «Супный нацист». Фанаты перемонтируют серьезную «Игру престолов» в «шоу ни о чем».

Лидер группы Vampire Weekend делает кавер на басовую тему «Сайнфелда», а рэпер Wale записывает «Микстейп ни о чем», сэмплируя диалоги из шоу и приглашая на пару строчек саму Луис-Дрейфус. Существует даже порнопародия с персонажами «Сайнфелда».

Помимо этого, «Сайнфелд» породил собственные мемы и крылатые фразы. Например, популяризацию понятия «double dip» — когда дважды макаешь в соус один и тот же кусок пищи, что считается дурным тоном. Шутки про это стали так популярны, что даже писатель Салман Рушди в автобиографическом «Джозефе Антоне» рассказывает, как встретил однажды реального Джерри Сайнфелда на вечеринке и разговаривали они именно про double dip. Еще один изящный мем — «master of your domain» («хозяин своих владений»), который фигурировал в серии про то, как герои «Сайнфелда» сговорились на спор не мастурбировать. Фраза стала эвфемизмом целибата.

Сериал закончился в 1998 году (хотя канал предлагал Сайнфелду 110 миллионов за еще один сезон), но дело его так или иначе продолжает жить. Шуточный реюнион Сайнфелда и Ларри Дэвида можно увидеть в сериале «Умерь свой энтузиазм», духовном брате «Сайнфелда», иногда прямо обращающемся к сюжетам из шоу 1990-х. Тут Дэвид играет самого себя — вуди-алленовского персонажа, циника-еврея, который вечно недоволен окружающим миром. У Аллена он тоже, кстати, успел сыграть — два раза в эпизодах («Эпоха радио», «Нью-йоркские истории») и один раз в главной роли («Будь что будет»).

Наверное, главный современный наследник «Сайнфелда» — диковатый сериал «В Филадельфии всегда солнечно». Конечно, с важным уточнением: его герои — маргиналы, злой белый мусор, а персонажи, придуманные Дэвидом и Сайнфелдом, намеренно маркировались как обычные люди, типичные обыватели. В остальном же «Филадельфия» — такой же образцово-показательный неоситком, который описывает неприятных героев без стойких моральных принципов, не извлекающих никаких жизненных уроков.

Самих же актеров оригинального сериала настигло так называемое проклятье «Сайнфелда». Ни один из них не мог повторить свой успех в другом проекте. Только Луис-Дрейфус стала звездой «Вице-президента» и заслужила шесть «Эмми» за роль расчетливой женщины-политика. Джейсон Александер играет лишь в эпизодах, а Майкл Ричардс и вовсе оказался вовлечен в скандал из-за расистских высказываний во время одного из стендапов.

Разбогатевший Джерри Сайнфелд придумал шоу «Комики за рулем в поисках кофе», в котором он на раритетной машине подвозит какую-нибудь звезду комедии до кафе, где они болтают о пустяках. Его гостями побывали и старые друзья по «Сайнфелду», и звезды калибра Алека Болдуина и Криса Рока, и даже президент Обама (встрече с ним посвящен спецвыпуск). Ларри Дэвид мрачно пошутил, что наконец-то у Джерри получилось сделать настоящее шоу ни о чем.