Обычный человек открывает необыкновенный ключ к жизни
Лента является ремейком одноименной драмы Акиры Куросавы 1952 года. Режиссёр Оливер Херманус перенёс действия Японии в Великобританию 50-х, что отражается и на специфической съёмке в стиле фильмов прошлой эпохи. Драма постепенно накрывает сюжет, а положение главного героя вынуждает его по-другому взглянуть на жизнь. Красивая природа Британии переплетается с работниками администрации, которые будто коршуны в котелках, образовывают звенья единой бюрократической системы. Системы бумажек, подписей, печатей, штампов.
От лица нового клерка Питера мы знакомимся с данной системой. Всё выверено, всё подчёркнуто, госслужащие похожи один на другого. Именно деятельность в администрации демонстрирует постоянное просиживание клиентов в очередях, передвижения жалоб из отдела в отдел, запутанную компетенцию каждого отдела. В этом и заключается меланхоличное и монотонное повествование. Зритель как клиенты, которые ждут решения проблем, проходит по всем инстанциям, затрагивают все отделы, пока жалобы переходят из одного кабинета в другой. Билл Найи предстаёт «ветераном» этого механизма, человеком, который просто может позволить бумаге отлежаться в архиве. Ничего не напоминает данная система административного устройства? Так во всех бюрократических ячейках, ожидание истечения сроков подачи жалобы, чтобы в итоге подготовить отказ.
Фильм специально делает акцент на этом перемещении документов, чтобы новичок увидел, что происходит внутри. В это время гроза и суровость мистер Уильямс, в исполнении как раз-таки Билла Найи, приоткрывает завесу своей жизни, чтобы мы увидели, каков строгий и порядочный человек изнутри. Проблемы одни, проблемы другие. Драма в отношениях с сыном сходится с походом к врачу, чтобы приписать картину «Жить» к таким проектам как «Пока не сыграл в ящик» (2007), «Достучаться до небес» (1997). Вот, где лента обретает второе дыхание!
Когда остаётся мало времени, герой позволяет оценить своё откровение и действительный страх. Но страх не за грядущее, а за упущенное время. Случайная встреча с незнакомцем в кафе позволила ему взглянуть на жизнь под другим углом. Вот, что вызывает интерес и восторг, хотя идея не новая и довольно-таки предсказуемая. Я не смотрел оригинал Куросавы, но по описанию всё сочетается. Что может человек, который понял смысл жизни? Он способен на всё! В этом акценте строится вторая половина фильма, которая вытесняет весь тот систематический тон экспозиции.
Откровения с человеком, который за один вечер стал ближе, чем собственный сын, прекрасный эпизод в ресторане – это одно из достоинств этой картины. Вроде бы какая-то монотонность присутствует, но Билл Найи выдаёт прекрасное исполнение: слова мистера Уильямса пробирают. Внезапный финал истории (хотя до конца хронометража ещё добрых 30 минут) удивляет, хотя ты делаешь выводы, что так и должно быть. Вот нам показали ошеломительную новость, вот герой научился чувствовать жизнь, вот он наслаждается каждым моментом, чтобы прийти к очевидному результату.
Но между кульминацией и последним актом затесался очень важный флэшбэк. Не просто так режиссёр оставил один эпизод нераскрытым. Нам показали, что может на самом деле сделать человек с бюрократической системой. Осмелился бы герой на это, не будь веского предлога? Сомневаюсь. Мистер Уильямс бы так и оставался частью слаженного механизма, но именно толчок сподвиг героя на важные решения и продуктивные меры.
Когда показывают, как система администрации выглядит под влиянием, то работа всех действий удивляет, забавляет и позволяет оценить, что всего можно добиться. Мистер Уильямс как никто другой понимал, что они делают на работе и как они это делают, чтобы в итоге приложить усилия. «Обычный человек открывает необыкновенный ключ к жизни» – слоган можно применить даже к действиям в стенах администрации.
В итоге, фильм долго набирает обороты, хотя монотонность и задумывалась, как погружение в мир бумажной волокиты. Но роковые изменения в главном герое позволили узреть то, о чём в обычной жизни даже не задумываешься. Хотя, повторюсь, история не новая, предсказуемая, следует оценить Билла Найи и съёмку 50-х. Красиво, драматично, с удивительной, раскрывающейся кульминацией.
Лондон, 1953 год. Госслужащий мистер Уильямс (Билл Найи), узнав о смертельном диагнозе старается ярко и со смыслом прожить отпущенные ему последние дни. Фильм представляет собой ремейк фильма «Жить» японского режиссера Акиры Куросавы, вдохновленного повестью Л. Н. Толстого «Смерть Ивана Ильича».
Уютные, выполненные в теплой гамме архивные кадры Лондона 50ых годов открывающие фильм идут вразрез с последующими темными и холодными кадрами самого фильма. Это сразу сбивает зрителя с толку и вносит диссонанс в восприятие фильма, потому что зритель настроился на одно, а по факту получил совсем другое.
Как бы не пытался режиссер переосмыслить фильм Акиры Куросавы, перенеся повествование в Великобританию и переименовав героев, невольно начинаешь сравнивать два фильма, не в пользу последнего. Хотя японскому «Жить» уже более 70 лет он вдохновляет, побуждает к действию, заставляет задуматься о жизни. После просмотра творения Оливера Хермануса остается негодование и усталость от истории о пенсионере, который мог, да не смог.
Актеру Такаси Симуре, исполнителю роли Кандзи Ватанабэ, на момент выхода фильма Куросавы в 1952 году было 47 лет, а Биллу Найи 73 года. Не нужно даже придумывать смертельный диагноз для героя, потому что он и так на ладан дышит. Мистер Уильямс еле ходит, в нем напрочь отсутствует жизненная энергия. Режиссер старается напустить на него важность, показывая, как его уважают и даже побаиваются сослуживцы, но почему он кажется им таким великим и ужасным остается за скобками, ведь он просто сидит во главе стола в офисе и перекладывает бумажки с одного места на другое. Мистер Уильямс – бледная тень самого себя, он ничем не примечателен. В этом, наверное, и был замысел режиссера, показать, как персонаж засиделся на рабочем месте и плюнул на себя и свою жизнь, но актер слишком вжился в роль. В игре Билла Найи есть некое благородство и даже тайна, но он не интересен с точки зрения главного героя, который двигает вперед повествование. Повествование пытается двигать его, но получает в ответ лишь пару скупых улыбок и немного мышиной возни в предсмертной агонии в финале. В игре Такаси Симуры присутствовала искра, которую он разжег до полноценного пламени, а у Билла Найи эта искра давно потухла. Зритель проживал страдания вместе с Кандзи Ватанабэ. Даже когда его снимали со спины чувствовалась трагичность героя, был виден внутренний надлом и желание хвататься за ускользающую жизнь. Трансформация мистера Уильямса к финалу если и была, то ее титаническими усилиями пытались выразить другие персонажи фильма воспоминаниями об усопшем.
«Жить» похож на видеофильм об отпуске, который пенсионер показывает внукам на выходных. Ничего не происходит, мы слоняемся из угла в угол за скучающим дедом, которого ничем не удивить, а молодые актеры прыгают вокруг него как цирковые обезьянки и выдавливают из себя горькие слезы.
Стоить вспомнить насколько великолепна финальная сцена в фильме Куросавы на качелях! Херманус не знал, как к ней подступиться. Неуверенная камера снимает актера с разных ракурсов, но ни один из них не трогает зрителя за живое. Херманус тщетно старается подражать Куросаве, почти в точности повторяя некоторые кадры из оригинального фильма, но, к сожалению, его старания блекнут на фоне японского мастера и являются жалкой пародией, которую не стоило воплощать в жизнь.
'Жить' - великий сюжет Толстого, который прожил еще одну жизнь, но теперь в графстве Суррей
Молодой Оливер Херманус из ЮАР покусился на две святыни киноакадемического мира. Повесть Толстого про 'Смерть Ивана Ильича' и уже снятый по ней фильм Акиры Куросавы. В союзниках у него оказался все еще пребывающий без 'Оскара' Билл Найи и один из самых известных ныне живущих писателей Кадзуо Исигуро (Нобелевка 5 лет назад). Покусился, но не чтобы вступить в диалог и уж точно не сделать, как правильно. Херманус перенес действия в другое пространство и рассказал историю своим киноязыком. Без оммажей и каверов.
Стареющий Билл Найи играет стареющего лондонского бюрократа. Он ездит на работу из типичной британской субурбии, перебирает бумаги и с важным видом раздает скучные указания. В этом тоскливом ритме, в котором он, как кажется, провел всю жизнь, мистер Уильямс узнает, что смертельно болен.
У него осталось полгода, а к смерти он как будто и не готов. Хотя бывают ли вообще такие моменты, когда кто-то к ней готов. И тут начинается толстовская трансформация, ведущая не столь к духовному просветлению, сколько к яркому чувству этой самой жизни. Толстовский гедонизм всегда исходит из аскезы - в этом и загадка русской литературы. Объединять противоположное.
Англия подходит для декорация не хуже Японии. Островные цивилизации на самом деле похожи друг на друга. И закрытым миром одних с 'блестящей изоляцией' других. И, конечно же, силой традиций и ритуалов. Глобально, еще постарайся найди 10 отличий в том, что один пьет чай в 5 вечера, а другой запоясывается оби для кимоно. Механика одна. И Херманус это четко улавливает
Мистер Уильямс проходит все стадии принятия - пробует пить, задумывается о пуле в лоб, пускается в гедонизм. Исигуро изящно транслирует толстовскую норму - выход в работе, которая приносит пользу, а значит трансформируется в память. Поэтому Мистер Уильямс возвращается в контору, чтобы сделать хотя бы одно важное дело в жизни - построить детскую площадку.
Японцы и русские не хуже англичан умеют топить депрессии в рабочем ритме, так устроена их историческая память. И этот абсолютно миловский великобританский пахарь впервые живет (слово LIVING тут намного уместнее по оттенкам). Кульминация - не смерть, а момент предельного счастья после выполненного дела. Праведного и полезного. И только так Мистер Уильямс наконец-то принимает смерть, тем самым победив ее.
В этом смысле бесконечно грустный фильм на бумаге вряд ли кого-то доведет до слез, он работает с другими эмоциями, оставляя зрителя сидеть в пасмурной меланхолии. Заслуга ли это Хермануса, искусно выстроившего полутени и поймавшего блики уходящего солнца? Или это все Билл Найи, в умирание которого мы поверили с первого же кадра? А может и Исигуро, в традиционно японской манере умеющий передать эмоции внутреннего надрыва без внешних эманаций.
В любом случае 'Жить' свои цели выполняет, как и все его авторы. Фильм не шрамирует, не отменяет и не дискутирует с наследием великих. И именно здесь искусство приобретает преемственность, вписывает в общекультурный контекст. Делает нас лучше
