История падения дома Романовых — без звезд, но зато с кадрами документальной хроники и объяснениями ученых. Ксения Реутова выясняет, как проект Netflix рассказывает о последнем российском монархе.
Новый проект Netflix уже попал в историю как тот самый сериал, в котором титр «Москва, 4 февраля 1905 года» проиллюстрирован кадром с Мавзолеем Ленина. К этому анахронизму можно было бы отнестись как к шутке, если бы не заявленный авторами жанр: «Последние цари» — докудрама, гибридный продукт, где постановочные эпизоды с участием актеров смешаны с кадрами хроники и комментариями экспертов. Конечно, даже в этом случае зритель имеет дело с интерпретацией событий, а не с их документальной реконструкцией, но, тем не менее, он вправе рассчитывать на максимальную историческую достоверность — ровно для этого документальное в докудрамах вторгается в игровое.
Сериал, состоящий из шести эпизодов, начинается с похорон Александра III. Наследник престола Николай (Роберт Джек), похожий на клиента элитного барбершопа (его вощеные усы не потеряют своей идеальной формы даже в день расстрела), втайне от родни прихлебывает из фляжки и переживает, что не сможет стать таким же достойным правителем, как отец. Его невеста Аликс (Сюзанна Херберт) поглощена мыслями о предстоящей свадьбе. Вдовствующая императрица Мария Федоровна рыдает, великий князь Сергей Александрович сердито морщится — тело покойника уже начало разлагаться и пахнуть. Да, эти Романовы точно не святые.
«Быть царем означает быть фельдмаршалом, императором, премьер-министром — всем в одном, — объясняет в кадре известный английский историк Саймон Себаг-Монтефиоре. — Разве кто-то может быть готов к такой роли?» Так сериал обозначает свою центральную тему: на российский престол взошел человек, который стал очень хорошим отцом своим детям и очень плохим — своему народу.
Все шесть серий объединены сквозным сюжетом, действие которого разворачивается уже после гибели Романовых. В Берлине в 1920-е годы объявляется женщина, которая называет себя великой княжной Анастасией, младшей дочерью Николая II. Швейцарец Пьер Жильяр (Оливер Димсдей), воспитатель императорских детей, пытается выяснить, говорит ли она правду. Сериал подает это как главный клиффхэнгер (сюжетный поворот с неопределенным исходом, заставляющий зрителя изнывать в ожидании развязки): она или не она? Хотя всерьез разгадывать эту загадку могут разве что те, кто изучал российскую историю по голливудскому мультику «Анастасия».
Масштабных игровых эпизодов с участием большой массовки в сериале нет. Даже коронация выглядит очень скромно, а все батальные сцены даны в виде документальной хроники. Сложности политической жизни России начала XX века опущены за ненадобностью. Взяты лишь ключевые, по мнению авторов, фигуры вроде министра Столыпина или князя Феликса Юсупова. То же самое происходит с семьей Романовых. Сюжет обрезает ее до нескольких человек, и, когда, например, Николай II отрекается от престола в пользу младшего брата Михаила, показать в кадре некого: до этого момента великий князь не фигурировал в повествовании в качестве героя. Здесь также нет эсеров, октябристов, кадетов или социал-демократов — есть лишь абстрактные революционеры, из которых потом без особых объяснений вдруг выкристаллизовываются bolsheviks во главе с Лениным.
Фактически в сериале всего три главных героя: Николай II, его жена Александра Федоровна и «царский друг» Григорий Распутин, чье чрезмерное влияние на императрицу становится поводом для народной ненависти. Их личные отношения занимают создателей «Последних царей» куда больше, чем Первая мировая или появление Думы. Верный традициям Netflix стремится даже в докудраме — традиционном телевизионном жанре, довольно целомудренном по своей сути — продемонстрировать то, чего не увидишь в обычном телевизоре. Императрица регулярно светит обнаженной грудью, император — упругими ягодицами. Царевича Алексея супруги зачинают после любовного акта на распластанной по полу шубе (за дверью в это время подслушивает придворная челядь).
Когда же начинается рассказ о Распутине, даже комментаторы-историки на мгновение теряют привычное самообладание и, сверкая глазами, сладострастно вспоминают, что члены секты хлыстов, в которой, по некоторым предположениям, состоял знаменитый старец, якобы отрезали девственницам груди и съедали их в конце обрядов. Здесь игровые иллюстрации становятся особенно красочными. «Он источает электричество из кончиков пальцев», — говорит один из экспертов, и сериал тут же наглядно демонстрирует, в кого и куда эти электрические импульсы направлялись.
Персонажи, как и в «Чернобыле», говорят с разными акцентами, но классовый разрыв трудно не заметить. Николай II и Александра Федоровна изъясняются как выпускники лучших британских колледжей, а Распутин в разнузданном исполнении Бена Картрайта звучит как манчестерский гопник. Диалоги предельно лаконичны, и это не комплимент. Каждая реплика выражает ровно одну эмоцию, нет ни подтекстов, ни тонкости, ни изящества. «Fuck the Сzar!» — истошно орет перед казнью поэт и эсер Иван Каляев, убийца великого князя Сергея Александровича.
Послужной список режиссеров «Последних царей» Адриана МакДауэлла и Гарета Танли целиком состоит из проходных телевизионных проектов, названия которых вряд ли что-то скажут даже знатокам современных сериалов. Это не демиурги-шоураннеры, с нуля создающие новые истории и новые миры, — это мастера средней руки, исправно генерирующие контент. Накануне премьеры «Царей» они не дали ни одного интервью. Так же безлико выглядит команда сценаристов и продюсеров. Пристальное внимание сериал привлек исключительно благодаря своей теме. Романовы — вторые после Виндзоров очевидные кандидаты на звание самой блистательной династии Европы, их судьбы так и просятся на экран. Недаром занятые в сериале актеры говорят, что режиссеры описывали им проект как «„Корону“ на стероидах». Увы, с дозировкой здесь явно что-то не рассчитали.
Мавзолей на Красной площади в 1905 году далеко не единственный досадный промах на хронологических заставках. Этот кадр по крайней мере демонстрирует зрителю то самое место, о котором сообщает титр, — Москву. Куда сложнее объяснить, почему надпись «Верхотурский монастырь, Уральские горы» иллюстрирует вид армянской святыни Хор Вирап с Араратом на заднем плане. Или, например, титр «Екатеринбург» — вместо городских построек на экране появляется непроходимая лесная чаща.
К достоинствам сериала можно отнести разве что отсутствие придыхания в разговоре об императорской семье. Ни сценаристы «Последних царей», ни подобранные ими говорящие головы (у половины из них, кстати, русские фамилии, но представляют они зарубежные вузы) явно не боятся оскорбить или задеть чьи-то чувства, в то время как любой русскоязычный аналог такого сериала неизбежно нес бы на себе печать страха и самоцензуры. Отсутствуют и привычные для отечественного контекста поиски врагов на стороне. Тут нет хитрых иностранцев, финансирующих революцию, как нет и других зловредных внешних сил, мечтающих обратить великую империю в прах. Историки подробно разбирают действия самого Николая II и его министров и объясняют, к каким последствиям они привели. Мифа о хорошем царе и плохих боярах для сериала не существует, и за это, конечно, огромное spasibo. Но Мавзолей, шуба, монастырь… Документальное тонет под грузом нелепых ошибок и неумной фантазии, превращая одну из величайших трагедий XX века в чистейший фарс.
