Как Шерлок Холмс стал «Доктором Хаусом»

Когда бывший юрист из канадского города Лондона Дэвид Шор задумался о создании сериала про врача, у него за плечами был изрядный сценарный опыт. Шор писал про адвокатов, полицейских, трейдеров и даже про одного канадского рейнджера, но вот про медиков — никогда.

Его коллега и соавтор Пол Аттанасио тоже никогда не делал больничного «мыла» — только полицейские истории. Аттанасио был сценаристом сериала «Убойный отдел», фильмов «Донни Браско» и «Сфера». Неудивительно, что за модель для «Доктора Хаус» он предложил взять не сагу про врачей, а весьма успешный проект канала CBS «CSI: Место преступления». В этом шоу немало внимания уделялось личным историям и неоднозначным поступкам героев-детективов, которые переплетались в повествовании с расследуемыми делами.

Тогда Шор решил использовать знакомую ему модель процессуального полицейского сериала: герой-врач должен в каждой серии выводить на чистую воду новую коварную болезнь. Пусть хвори ведут себя так, как злодеи в детективах — прячутся и выдают себя за других, — а пациенты своей ложью и заблуждениями затрудняют процесс диагностики.

Дедуктивный метод

Сам доктор Хаус с его хромотой, скверным характером, мятой одеждой и пагубным пристрастием к викодину больше похож на полупьяных детективов 1940-х, неоднозначных героев нуаров, одной ногой стоящих по ту сторону закона (как впоследствии говорил о своем персонаже Хью Лори: «Он на стороне ангелов, но сам далеко не ангел»). Но сюжетная схема процедурала, перенесенная Шором в декорации больницы, здорово напоминает самые первые детективы (например, Конана Дойла), столь популярные в эпоху больших естественнонаучных открытий. В конце концов, знаменитый дедуктивный метод Холмса не только утверждал всесилие науки, но и делал Шерлока прекрасным диагностом (помните, как он точно угадал историю жизни и службы Ватсона при первой же встрече?). Тем более что Конан Дойл и писал своего сыщика с врача — чрезвычайно проницательного хирурга Джозефа Белла из Эдинбурга.

Дэвид Шор действительно был большим поклонником Конана Дойла и любовно снабдил доктора Хауса чертами Холмса. Так, Хаус обрел верного друга Вилсона, любовь к музицированию и пристрастие к наркотикам. Некоторые намеки на Холмса в сериале лежат на поверхности (например, номер квартиры Хауса — 221В), а другие спрятаны поглубже. Так, друг семьи, которого Хаус почти все восемь сезонов считает своим настоящим отцом, носит фамилию прототипа Холмса — Белл. В пятом сезоне Хаус получает в подарок реально существующую книгу Джозефа Белла «Руководство по хирургическим операциям», тогда же Вилсон в шутливом разговоре упоминает вымышленную пациентку Хауса — Ирэн Адлер.

Фамилия человека, стрелявшего в Грегори Хауса во втором сезоне — Мориарти. А инсценированная главным героем в финале восьмого сезона собственная смерть — это так по-холмсовски! Метод работы Шерлока Холмса, сформулированный им в «Знаке четырех», звучит так: «Отбросьте все, что не могло иметь места, и останется один-единственный факт, который и есть истина». Доктор Хаус вторит ему: «Исключите все остальные факты, и тот единственный, что останется, и будет правдой».

История болезни

Но все же источником кейсов для «Хауса» стала не криминальная хроника, а колонка с описанием необычных медицинских случаев в New York Times, которую с 2002 по 2016 год вела врач и публицист Лиза Сандерс. Каждая история болезни рассказывалась автором, словно настоящий детектив, что и привлекло Дэвида Шора. По его приглашению Лиза стала медицинским консультантом сериала.

Действительно, в «Хаусе» было гораздо больше специальной медицинской лексики, чем в любом из прежних сериалов о врачах и пациентах. Также создатели шоу уделяли немало внимания доходчивому объяснению процессов заболевания и исцеления, в том числе и с помощью компьютерной графики. Зритель «Хауса» не просто выучил название болезней типа волчанки и васкулита, но довольно подробно ознакомился с техническим оснащением современной больницы и с протоколами диагностических исследований. Несколько лет назад немецким врачам даже удалось поставить верный диагноз, основываясь на той серии «Хауса», где он пытается вылечить мать своей начальницы и пассии Лизы Кадди. Как и в сериале, у пациента выявили отравление кобальтом от износившегося протеза сустава.

Разумеется, «Хаусом» была обработана не только реальная медицинская практика, но и традиция ее экранного отображения. Медицинский сериал, который так ловко реформировали Шор и Аттанасио, вообще-то возник как жанр еще до эры телевидения. Рассказ «Интерны денег не берут», опубликованный под именем Макса Бренда в журнале Cosmopolitan в 1936 году, положил начало целой серии фильмов о молодом докторе Кайлдере и его наставнике, умудренном докторе Гиллеспи. С 1938 по 1947 год студия MGM выпустила в кинопрокат 15 картин про этих врачей. С 1950-х до 1990-х медицинские сериалы стали важнейшим жанром телешоу. Один из таких колоссов — грандиозный и бесконечный «Главный госпиталь» канала ABC — и смотрит Грегори Хаус, отлынивая от приема больных.

Но определяющее влияние на доктора оказали другие сериалы. Во-первых, «Скорая помощь», встряхнувшая зрителей и критиков в 1990-е. Ее сценарий был написан Майклом Крайтоном, автором романа «Парк Юрского периода», еще в 1974 году. Только после выхода блокбастера Спилберга Крайтону удалось пробить съемки сериала на канале NBC. В итоге «Скорая помощь» продержалась в эфире целых 13 лет. Крайтон в молодости и сам работал в «скорой», поэтому его вечно невыспавшиеся герои были так достоверны. Приемный покой в этом сериале был своего рода передовой современной городской борьбы за жизнь, так что у героев плохо получалось крутить служебные романы — все силы уходили на больных. Работа команды, эффективный медицинский коллектив растрепанных профессионалов — вот что было взято создателями «Хауса» из «Скорой».

Во-вторых, знаменитый «Мэш» («Чертова служба в госпитале Мэш»), запущенный CBS в 1972 году. Действие сериала происходит в военном хирургическом передвижном госпитале во время корейской войны. Главный герой и главный хирург Мэша» Бенджамин Пирс ведет себя на службе примерно так же, как Хаус в своей больнице: не соблюдает субординацию, ненавидит форму, всем своим поведением старается дать понять, что служит не по своей воле, постоянно подшучивает над окружающими и много пьет. Все эти безобразия неизменно сходят герою с рук, так как он лучший врач госпиталя и совершенно незаменим.

Мятый доктор

Впрочем, прототипы прототипами, но все обаяние «Хауса» держалось на оригинальной харизме британца Хью Лори. Дэвид Шор был давним поклонником этого комика, писателя и музыканта. А вот выбранному для проекта режиссеру Брайну Сингеру имя Лори ни о чем не говорило, и поначалу на роль Хауса претендовали три актера: Дэнис Лири, Роб Морроу и Патрик Демпси. Однако Сингер сразу же отказался от них, посмотрев пробы Хью. Режиссер даже не подозревал о том, что Лори англичанин, так как тому удалось полностью убрать свой акцент.

Хью Лори, в свою очередь, играл историю Хауса как личную: человек, много лет страдающий от депрессии, он пропускал душевную боль доктора через себя. Сын очень хорошего врача, Хью в молодости отказался идти по отцовским стопам и теперь этой ролью как будто отдавал должное Лори-старшему.

Внешность Грегори Хауса была придумана во всех мелочах художником по костюмам Кэти Кренделл, кроме кроссовок Nike (на них настоял сам Хью Лори). Пиджаки, брюки и рубашки доктора были нарочито неброскими, часто не по размеру. Изюминкой его мятого прикида были футболки с говорящими принтами. Иногда их трудно было разглядеть из-за ворота рубашки, но довольно часто у зрителей была возможность рассмотреть рисунок подробно. В гардеробе Хауса по крайней мере несколько маек с черепами, которые не должны добавлять оптимизма коллегам и пациентам. Часть футболок говорит о его пристрастии к покеру, другая — о любви к мотоциклам (ее разделяет и сам Хью Лори). О том, что Грег Хаус — поклонник классика американской поэзии Уолта Уитмена, свидетельствует майка с винтажным изображением женщины в индейском головном уборе и надписью «Mannahatta», названием поэмы Уитмена.

Доктор — знаток истории и искусства. Об этом говорит его футболка с надписью «Master Juba» — так звали знаменитого афроамериканского танцора, сумевшего пробиться на сцену аж в первой половине XIX века. Судя по принту «Blue vs Grey», Хауса занимают вопросы противостояния янки и конфедератов, и его симпатии на стороне южан (если верить майке с принтом бренда «The Old South»). Пристально изучая другие тишотки главного героя, зритель узнает о симпатиях доктора к городу Сан-Франциско, группе Motley Crew и стрит-арту.

Анатомия и физиология

В начале каждого эпизода «Хауса» у какого-нибудь второстепенного персонажа случается обострение болезни. В этот момент зритель как бы оказывается внутри тела пациента и видит, как, например, останавливается сердце. Ближе к развязке серии, когда Хаус объясняет коллегам суть патологии, мы снова оказываемся внутри человеческого организма. По словам Дэвида Шора, эти крайне натуралистические спецэффекты не были самоцелью, а лишь должны были иллюстрировать рассказ доктора.

Для этого была создана целая коллекция бутафорских органов из латекса: почки, печень, сердце, кишки и даже кожа, которую разрезают во время операций. Скальпели, которыми орудуют экранные врачи, были сделаны из резины. Искусственная кровь набиралась в них, как в шприц, и вытекала при нажатии. Все было сделано настолько правдоподобно, что актеру Джесси Спенсеру, игравшему хирурга Чейза, периодически становилось дурно на съемках. А исполнитель роли доктора Формана Омар Эппс был потрясен количеством заболеваний, грозящих человеку из-за несоблюдения правил гигиены, и даже впал на этой почве в паранойю.

Как известно, доктор Хаус был хромым. Сериал при этом изобилует сценами, в которых общение между доктором и его командой происходит на ходу в коридорах больницы. Несмотря на боли, доктор Хаус вынужден практически на бегу обсуждать как важные, так и идиотские вопросы. Исполнительный продюсер Кэти Джейкобс так объясняла жестокое обращение с доктором: «Когда снимаешь сцену в движении, это помогает создать у зрителя ощущение особой срочности, делает происходящее более интенсивным». Такая техника съемки называется «walk and go», она и до Хауса успешно использовалась в сериалах «Скорая помощь», «Сент-Элсвер» и «Западное крыло».

Побочные эффекты

Разумеется, новый телеобраз врача — мизантропа, страдальца и наркомана, убедительно утверждающего, что жизнь — это боль — радикально изменил не только культурный ландшафт. Да, после «Хауса» на экраны вывели целую галерею наркоманов в белых халатах. «Сестра Джеки», «Больница Никербокер» и «Записки юного врача» (по Булгакову) посвятили зрителей в печальные подробности химической зависимости людей, от которых зависят жизни пациентов. Но изменилось и отношение зрителей к реальной медицине и ее работникам. С одной стороны, опыт Грегори Хауса убедительно доказал нам, что ошибки — это не просто печальная неизбежность, но важная часть прогресса. Недаром команда Хауса, почти все его ученики, которых он гоняет и в хвост и в гриву, становятся в конце концов классными специалистами и вполне самостоятельными фигурами.

Хаус предложил зрителю новый взгляд на вещи, исключающий безупречность и из медицины, и из жизни вообще. Если до этого сериала большинство пациентов смотрели на врачей снизу вверх, то теперь многие поменяли ракурс. Докторам не спрятаться больше за образом высокомерного всезнайки. А пациенты начали брать свое здоровье в свои руки. После сериала значительно увеличилось количество самостоятельно поставленных пациентами диагнозов, больные стали приходить в больницу не с общими жалобами, а с конкретными подозрениями (тем более что сериал дал им ценную и достоверную информацию о симптомах и течении множества недугов).

Наконец, «Хаус» привлек к телеэкранам рекордно большую аудиторию — 82 миллиона человек в 66 странах. Это справедливо посчитали заслугой Хью Лори, за что и занесли его в Книгу рекордов Гиннесса.