Мадс Миккельсен: «Играть роль без слов не так сложно»

На российские экраны выходит фильм «Затерянные во льдах» (по-английски называющийся просто Arctic). Мадс Миккельсен играет пилота вертолета, потерпевшего крушение в Арктике. Он обустроил себе жилье и научился добывать пропитание, но все еще не теряет надежды выбраться. Однажды он видит еще один вертолет, терпящий крушение, и находит на его борту девушку — она тяжело ранена и без сознания. И он решается на рискованное путешествие, чтобы спасти ее. Фильм снял Джо Пенна — бразильский музыкант, до этого выпустивший только несколько короткометражек. «Затерянные во льдах» были представлены на Каннском кинофестивале в мае 2018 года, там же состоялось и это интервью.

— Я читала, что вы согласились на участие в этом фильме очень легко. Прочитали сценарий, созвонились с режиссером и приняли предложение. Чем вас так привлек сюжет?

— В этой истории есть определенная простота. Вообще я никогда не воспринимал это как типичный фильм о выживании. Да, конечно, я знал, что съемки будут проходить в Арктике и что я по сюжету не очень много говорю, но я воспринимал это как прекрасную историю о разнице между выживанием и жизнью. А эта разница очень большая.

Мы знакомимся с этим парнем [персонажем Миккельсена], когда он просто озабочен тем, чтобы выжить. Он не испытывает никаких эмоций, и в некотором смысле можно сказать, что он уже привык к такому образу жизни. Но, когда в фильме появляется второй персонаж, он начинает постепенно оживать. У его жизни появляется цель.

Это фильм о том, что мы не можем сделать какие-то вещи в одиночестве. Мой персонаж бы никогда не решился идти искать подмогу и пытаться выжить вдали от своего налаженного быта. Он делает это потому, что появляется девушка, которую надо спасти. В каком-то смысле это она на самом деле помогает ему. И мне показалось, что это прекрасная история. Только потом я понял: «Ой, там же будет холодно!» (Смеется.)

На премьере фильма в Москве мы попросили актера произнести несколько фраз на русском, которые могут помочь выжить в холодной стране.

— Сначала режиссер Джо Пенна собирался снимать фильм о выживании на Марсе. Если бы вы могли выбрать, что бы вы предпочли все-таки — сниматься в Арктике или в космических декорациях?

— Если бы Пенна подошел к фильму так же радикально и был бы так же сфокусирован на самой истории, мне было бы все равно. Но если бы это была марсианская история, то пришлось бы объяснять очень много вещей: как герои туда попали, как мой персонаж там дышит, чем питается и так далее. И меня все такие объяснения в фильмах раздражают. Это ведь так скучно! Я хочу увидеть эмоционально захватывающую историю. В каком бы жанре она ни была, жанр — это ведь только верхушка, он не настолько важен. А когда приходится очень многое объяснять в фильме словами, это плохо.

И поэтому мы решили, что мы не хотим ничего объяснять про наших героев. Мы не хотим, чтобы героиня пришла в сознание, а герой пустился в воспоминания и рассказал зрителю все о своей жизни. Очевидно, что семейная фотография, которую он находит у девушки, много для него значит. Но я не хочу, чтобы он рассказывал мне о своей семье. И мне это очень нравится в сценарии: там нет объяснений, там нет флешбэков.

— Каково это — играть персонажа, о котором толком ничего не знаешь?

— Я просто представил: что если бы я оказался на его месте? Что бы я делал? Да, он принимает какие-то решения, которых бы не принял я, и наоборот, но хорошо, это часть его характера. Однако мне не нужно знать о его отце или о его бабушке, чтобы понять, что он испытывает и через что ему пришлось пройти в Арктике. Все в такой ситуации поняли бы. Мы хотели, чтобы любой человек мог почувствовать себя на его месте.

— Но при этом, когда я смотрела фильм, я была поражена тем, как много вещей, необходимых для того, чтобы выжить в Арктике, он знает. Как вы думаете, у вас бы получилось выжить, окажись вы реально на его месте, в этих тяжелейших условиях? Вот у меня бы нет.

— Несомненно, я бы делал все то же самое. Я не эксперт по выживанию, но и мой герой тоже. Он не гений, он просто руководствуется здравым смыслом. Да, наверное, я бы не так хорошо знал, что делать со всякими электронными устройствами, потому что я, в отличие него, не инженер, но я бы придумал что-нибудь еще.

Вообще мы привыкли смотреть фильмы о выживании, в которых у героев очень низкий IQ. Потому что они постоянно делают все неправильно. Здесь же просто здравый смысл и инстинкты. Надвигается снежная буря? Я надежно закреплю все мои вещи, запрыгну в спальный мешок и застегну его. А в большинстве фильмов о выживании обычно наоборот. Люди совершают совершенно идиотские поступки, а ты, как зритель, думаешь: «Какого черта ты делаешь?!»

— Что для вас оказалось сложнее — физические или психологические условия роли? Вы играете персонажа, который весь фильм, по сути, проводит один.

— С физическими трудностями я довольно быстро смирился — ты просто работаешь, потом падаешь и спишь. Просто «продолжай шагать». А вот мое психологическое путешествие оказалось куда более интересным. Чем хуже мне было физически, тем больше обнажались все мои чувства. И в сценах, в которых мой персонаж совсем падал духом, падал духом и я. Мне просто было больше не на что опереться. Но мне было очень интересно играть героя, перед которым постоянно стоит выбор — жизнь или смерть.

Вообще же самые тяжелые фильмы в моей карьере — это те, которые по какой-то причине не работают. Какая-нибудь часть в них не имеет смысла, или создатели настаивают на съемках какой-нибудь сцены, а эта сцена ужасна. Съемки же в «Затерянных во льдах» из-за того, как хорошо написан сценарий, ощущались в этом смысле как прогулка по парку.

— Что вы все-таки предпочитаете — играть роль, в которой практически нет слов (у вас в картине всего несколько фраз), или роль, насыщенную эмоциональными диалогами?

— Играть роль без слов не так сложно. Я большой фанат фильмов, в которых картинка может сказать больше тысячи слов. Но я также люблю фильмы с диалогами, если они оправданы. Конечно, есть некоторый риск в том, что если ты не говоришь, то ты можешь начать производить на свет что-то, чего не должен. И нужно следить за этим, честно обращаясь со сценарием и не придумывая ничего за персонажа, не пытаясь как-то развлечь зрителя. Но я люблю такое кино, потому что, как я говорил ранее, иногда мы слишком много говорим, чтобы объяснить, что происходит в фильме.

— Вы много рассуждали о фильмах про выживание. Какие из них вам больше всего нравятся?

— Мне в целом нравятся фильмы с таким сюжетом. Смотришь и задумываешься: а ты смог бы так сделать? Один из моих любимых — это «Ад в Тихом океане», старый фильм с Ли Марвином и Тосиро Мифунэ, одним из главных актеров Куросавы. В нем японский и американский солдаты оказываются на необитаемом острове, они по очереди берут друг друга в плен и сбегают из него. И это тоже фильм не просто о выживании, а о том, как они на самом деле не могут выжить друг без друга.

— Каково вам было работать с Джо Пенной, режиссером-дебютантом?

— Вообще я много снимаюсь в дебютных фильмах. Я просто об этом так не думаю. Мне понравился сценарий, и мне понравилось, что Пенна хотел с ним сделать. Обычно режиссеры, снимающие свой первый фильм, более радикальны и менее склонны к компромиссам. И мне это очень нравится. У режиссера должно быть свое видение, а компромиссы ему вредят. И Пенна очень четко следовал своему видению. Но вообще я бы не заметил разницы между ним и режиссером, снявшим много фильмов. Его профессиональный уровень ничем не отличался.

— А вы не задумываетесь о том, чтобы самому стать продюсером или режиссером фильмов, как делают многие актеры?

— Продюсирование для меня — это очень скучно. Да, может, в какой-то момент придется, но я, скорее, вижу себя в режиссуре. Вообще я бы не сказал, что очень рвусь к этому, потому что меня и так часто вовлекают в обсуждение сценария или режиссерского видения. И мне кажется, что у меня есть хорошее чутье на такие штуки. Но есть большая разница между тем, когда ты присоединяешься к уже стартовавшему проекту, видишь всю его красоту и можешь что-то к ней добавить своей работой, и между проектом, который ты начинаешь с нуля. И пока у меня нет своей классной идеи, я удовлетворюсь тем, что делаю сейчас.