Эмилия Кларк: «Дейенерис даже дома продолжает думать о работе»

— В 2015-м после съемок в фильме «До встречи с тобой» вы сделали татуировку. Теперь же вы буквально «девушка с татуировкой дракона».

— Да, это я!

— В какой момент вы поняли, что хотите вытатуировать своих драконов?

— Когда мы с другими актерами, со всей съемочной группой обсуждали конец съемок «Игры престолов», Дэйв (Бениофф ) и Дэн (Д. Б. Уайсс) предложили нам набить тематические татуировки, как сделали актеры из «Властелина колец». И все такие: ну да, точно, давайте. Я стала думать об этом всерьез и решила, что если я и сделаю какую-то татуировку, то это точно будут драконы. Когда мы с сериалом расстались, когда Дейенерис меня покинула, я знала, что мне нужно как-то компенсировать это с помощью рисунка на теле, который останется со мной навсегда. Ведь я ничего не забрала с площадки в качестве сувенира. Только воспоминания.

Мою татуировку делал Доктор Ву, она получилась очень классной. Я получаю кучу комплиментов.

— Было очень грустно прощаться с проектом?

— Мы прощались раз десять. Каждый раз, когда кто-то из актеров отыгрывал свою финальную сцену, мы закатывали большую вечеринку. И эти вечеринки... Ты ожидаешь, что они будут классными, учитывая, что повод есть, но все выходит не так. Нам было очень грустно. Теперь-то мы уже с этим смирились.

Осторожно: далее встречаются спойлеры из первого эпизода восьмого сезона.

— В течение семи лет вы единственная из всех персонажей летали на драконах. А тут внезапно в первой же серии восьмого сезона Киту Харингтону тоже дали прокатиться на драконе.

— И это бесит!

— Вы помогали ему советами?

— Я была там, когда Кит пытался оседлать этот механизм. Он изо всех сил старался делать вид, что все супер и что ему это вообще не впервой. Я никогда не жаловалась, что на драконе неудобно летать, потому что на это, знаете ли, не пристало жаловаться, но когда я увидела Кита... Это было очень жалкое зрелище. (Смеется.) Скорее всего, проблема была, скажем так, анатомической. Кит пытался ничем себя не выдать, но через какое-то время сдался и сказал: «Это очень больно. Я просто не представляю, как ты это делаешь».

Версию Кита Харингтона читайте здесь. Показания расходятся!

— За восемь лет вы набрались опыта?

— Еще как. Кстати, технические устройства с годами только усложнялись, что мне совсем не помогало. Первый полет мы снимали прямо в Осуне. Очень простенько. В кадре установили седло. В лицо мне дули техническим феном. Вот и всё. Ну, и зеленая штука сзади. А теперь, для последнего сезона, в самолетном ангаре на высоте 6 метров установили гидравлическую систему, в которой восемь отдельно двигающихся частей. И все это окружено огромной зеленой оболочкой. Специально обученный человек с джойстиком управляет системой и программирует ее. Серьезно, на съемки 10-секундного полета на драконе у нас уходит три дня. Это очень долго.

— Кстати, а как вышло, что вы подружились с Китом?

— Мне кажется, есть люди, с которыми нам просто суждено подружиться, и ты с ними обязательно сойдешься — не так, значит, иначе. В первом сезоне была группа актеров примерно одного возраста, практически ровесники, все такие неопытные, с горящими глазами, полные энтузиазма. И мы держались друг друга, потому что снимались как одна команда. Так я и познакомилась с Китом. В перерыве между съемками мы часто тусили в Лондоне и довольно близко подружились. А потом я просто влюбилась в его жену — теперь уже жену — Роуз Лесли, и мы постоянно вместе зависали. Когда мы начали сниматься в одних и тех же сценах, это было жутко странно. Помню, как мы угорали, оказавшись в первый раз вместе в кадре. Выглядело это примерно так: «Не, это невозможно! Бро, ты чего вообще? Что это ты напялил? Жесть какая». И еще он придумал такой прикол: каждый раз, как нам надо было целоваться (а это реально неловко, если честно, потому что мы друзья), он притворялся, что его тошнит. Как только увидит мое лицо, сразу такой: «Блю-э-э-э-э-э». Мы так веселились!

— Вы провели в Белфасте почти 8 лет. Каким было ваше первое впечатление от города?

— По большому счету «Игра престолов» — моя первая роль и первые съемки вдали от дома. Так что в любом случае впечатление было классным, я была счастлива пожить в новом месте. Было удивительно видеть, как город рос и развивался за эти годы. У меня там даже появилось любимое заведение — The Spaniard, шикарный клуб.

— Насколько более уверенной в себе вы стали после съемок в сериале?

— Дейенерис подарила мне веру в себя. Особенно если принять во внимание кровоизлияние в мозг, возвращение к работе и переживание этого страшного опыта. Ну, и отчасти потому, что, если ты стоишь перед массовкой из 800 человек и говоришь на выдуманном языке, пытаясь убедить их одной интонацией, что за тебя нужно сражаться, для этого нужна определенная смелость.

— А что насчет отношения к собственному телу? Вам всегда нравилось, как вы выглядите на экране?

— Мне кажется, что самооценка многих людей, мужчин и женщин, которые вынуждены постоянно быть на виду, страдает, потому что они начинают сомневаться в собственной привлекательности. Я тоже. Приходится притворяться, пока сам не поверишь, что у тебя все хорошо. Но да, роль Дейенерис, безусловно, позволила мне понять, что самое главное — наше сознание, наши мысли. Именно это делает нас теми, кто мы есть. Красота — это когда ты живешь от души, в полную силу, вне зависимости от того, какой у тебя размер одежды. Я совершенно точно не понимала или не признавала этого, когда была моложе и только начинала свою карьеру.

— Что вы делаете в свободное от работы время?

— Мда. Чтобы выяснить, чем я занимаюсь в свободное от работы время, надо перестать работать.

— Не сомневаюсь, что вы очень заняты. Но когда у вас все же появляется время, что вы делаете?

— Ну, поскольку я постоянно в разъездах из-за работы, я обычно провожу свободное время с друзьями и семьей. Стараюсь вести какую-то нормальную социальную жизнь. Но обычно (те, кто со мной работает, хорошо об этом знают) я работаю много и жутко устаю. И я вообще не сплю, потому что стараюсь увидеться со всеми. Я думаю: так, у меня есть 24 часа. С кем бы встретиться? С кем бы пообщаться?

— Очевидно, Дейенерис — умелый лидер, который добивается поставленных целей. А как у нее с семейными отношениями?

— Отношениями с семьей?

— С семьей. Она же знакомится с сестрами Джона и...

— Да, она очень старается. Это очаровательно. Она пытается быть семейной, но... Вам знакомо это чувство, когда вы приходите вечером домой и вам нужно пару минут, чтобы переключиться с работы на что-то другое? Мне кажется, Дейенерис это пока не очень умеет. Она даже дома продолжает думать о работе. Как ей разделить эти два мира? Опять же это важнейший вопрос, которым задаются все работающие женщины, и она одна из них.

— А кто заплетал ваши парики? Вы будете по ним скучать?

— Да! Так, сколько там у нас в итоге получилось париков? Всего пять, и у каждого было имя. Первый назывался Дени — это моя любимица. Она слегка испачкалась в крови и малость облысела, потому что ей многое пришлось пережить. На «Игре» работали постижеры высочайшего класса, просто космос. В последнем сезоне у Дейенерис волос как у восьми людей сразу. Помню, мы как-то пытались сделать мне хвостик и не смогли, потому что ни одна резинка не в состоянии была удержать такую копну.

— В своей колонке для «Нью-Йоркера» вы упоминаете, как в детстве играли в спектакле и внезапно забыли все слова. Можете поделиться другими детскими воспоминаниями? И какой совет вы бы дали маленькой себе?

— Ох ты ж боже мой. В детстве я всем говорила, что хочу стать актрисой. Я свободно чувствовала себя на сцене перед толпой людей, сцена меня невероятно успокаивает. Я умела входить в своеобразное медитативное состояние перед публикой, но вот в небольшой компании это никогда не работало. Я, наоборот, жутко нервничала. Так что да, все вышло очень естественно и сложилось как нельзя лучше. А вот насчет советов... Мне хочется предостеречь себя от тысячи вещей и в то же время не хотелось бы ни о чем сожалеть. Думаю, все, с чем мы сталкиваемся, формирует нашу личность. Все мы в общем-то результат пережитых нами событий, так что даже кровоизлияние в мозг я восприняла нормально. То есть я никогда себя не жалела и не думала, что мне слишком сильно досталось. Я выжила. И какой урок я должна из этого извлечь? Я, скорее, задумалась, как я могу помочь другим. Нет, ну правда, даже не знаю, что бы я себе посоветовала. Ешь меньше сладкого — будет меньше пломб!

— Вам же сделали две операции на мозге. Вторая была как-то связана с первой? Или надо было поправить что-то другое?

— Первая, как вы знаете, понадобилась из-за разрыва аневризмы. А потом мне объяснили (сейчас будут скучные медицинские подробности), что бывают еще «зеркальные» аневризмы. Когда формируется мозг, в одном из кровеносных сосудов может образоваться слабое место. И когда мозг разделяется на два полушария, то этот участок сосуда с утонченными стенками тоже разделяется, и получаются две одинаковые проблемы участка с обеих сторон. Это довольно частое явление, когда у пациента не одна аневризма, а парочка. Так что, когда врачи оперировали меня после разрыва первой аневризмы, они увидели, что с другой стороны есть такая же, но поменьше. И два года спустя они сказали, что нужно сделать превентивную операцию.

— Вы же запустили благотворительный проект, который как-то связан со всей этой историей с аневризмой.

—Он называется SameYou («ВсеТотЖеТы») и посвящен реабилитации пациентов после операций на мозге. Я на собственном опыте убедилась, что между госпиталем и домом пролегает огромная пропасть. Вы долго лежите в больнице, где все говорят вам: «Вы очень больны, вы можете умереть. Бойтесь изо всех сил». А потом в один прекрасный день вас просто выписывают. Вы возвращаетесь домой и получаете все, о чем мечтали — ванну и свежий воздух. Но при этом думаете: «А где писк датчиков? А что если я умру? Мне страшно». И вы испытываете стресс. А ведь психическое здоровье очень важно для полноценного восстановления после операций на головном мозге.

— Поговорим о чем-то более приятном, чем больница. Вам нравилось учить историю в школе?

— О да! Все романы, которые я читаю, основаны на исторических событиях. В прошлом, конечно, было не очень в смысле прав женщин, но здорово в других отношениях.

— И куда бы вы хотели перенестись, в какую эпоху?

— Наверное, в 1950-е. Конец 1950-х — начало 1960-х, чтобы застать ту революцию. Быть затюканной домохозяйкой, а потом послушать «Битлз» и просто обалдеть.