Кирилл Плетнев: «Я рыдал на всех фильмах Михалкова»

В российском прокате стартует «Без меня» — сентиментальная мелодрама про двух девушек (Любовь Аксенова и Полина Максимова), которые когда-то были соперницами, а теперь вынуждены вместе отправиться в дальнее путешествие в надежде вернуть своего возлюбленного (один из продюсеров картины — «Яндекс»). Вслед за драмой «Жги!» режиссер Кирилл Плетнев (широкой аудитории известный, скорее, своими сериальными ролями крутых бандитов и силовиков) продолжает снимать трогательное кино про женщин и для женщин (мужчинам тут отводятся исключительно технические функции). Для России это уникальная ситуация.

КиноПоиск поговорил с Плетневым на фестивале «Движение» в Омске за несколько часов до того, как стало известно, что жюри решило оставить «Без меня» без наград.

— Кирилл, вот вы взрослый самодостаточный мужчина, у вас борода, сыновья и роли в «Десантуре» и «Диверсанте». Почему вас так привлекают сентиментальные истории о том, как устроены женщины?

— В каждом из нас есть что-то мужское и что-то женское. И я честно могу сказать, что во мне женского достаточно много. Я сентиментальный человек и часто плачу на фильмах. Я рыдал на всех фильмах Никиты Михалкова. Когда смотрю «Сибирского цирюльника» и дохожу до эпизода, где Ильин кричит: «Юнкер Толстой, ко мне!» — слезы сами включаются.

Важно и то, что меня воспитали две женщины — мама и тетя. Отец ушел довольно рано. Наконец, женщины более осязаемые и внятные в своих проявлениях. Мужики — закрытые, а мне интересно иметь дело, так сказать, с проясненным материалом.

— Когда вы плакали в последний раз?

— Совсем недавно, буквально неделю назад, но это личная ситуация, не буду рассказывать. Рыдал навзрыд один в квартире. А если говорить про кино, то это был «Ла-Ла Ленд» — в том месте, где она отправляется на кастинг и рассказывает про свою тетю, а он ждет ее. В тот момент я понял, что их судьбы пойдут в разные стороны, что они не будут вместе, что так бывает. Меня больше всего накрывает от словосочетания «так бывает» — когда происходит не так, как ты бы хотел. Я плакал навзрыд, а когда взглянул на других людей в зале, то увидел, что кто-то спал, кто-то ел попкорн, кто-то просто сидел с недовольным лицом... У всех разная степень толстокожести. У меня она, видимо, минимальная.

— «Без меня», помимо прочего, гимн моногамии. У вас героини очень четко обозначают, где заканчивается верность и начинается предательство. Насколько эти принципы важны для вас лично? Что для вас предательство?

— Приведу пример. Когда я учился в институте, то против меня был весь курс. И у меня была девушка. Но она заняла нейтральную позицию: я вроде как с ним, но я и не против вас. Вот это для меня и есть предательство. Верность — это когда ты встаешь на сторону человека, даже когда он не прав. А физическую измену я изменой не считаю. Это не значит, что я сам изменяю. Просто я убежден, что в глубине души мы все животные, значит, в нас всегда могут возобладать инстинкты. Не знаю, как моя жена отреагирует, прочитав эту статью. Но я пытаюсь обсуждать такие моменты честно и с ней, и с остальными.

— Вам с женщинами проще работать, чем с мужчинами?

— Тут интересный парадокс. Все спектакли, где, как мне кажется, у меня были лучшие актерские работы, были поставлены женщинами-режиссерами. А вот работать с актрисами мне бывает очень тяжело. Потому что женщина-актриса — это адская смесь. Все они истерички и манипуляторы, все с биполярным расстройством. Я этого не скрываю и могу сказать актрисе открыто: ты шизофреник. И у нас из-за этого возникнет ненависть, перетекающая в любовь и обратно.

— В «Без меня» у вас были две молодые амбициозные актрисы, которые играли конфликтные ситуации, боролись за внимание одного мужчины. На площадке с ними тоже было тяжело? Была ли между девушками ревность, конкуренция?

— Даже если конкуренция и была, она никак не мешала съемочному процессу, и я ее не заметил. Тут стоить отметить, что Полина и Люба — люди разного зажигания. У них разная природа. Полина вспыхивает на раз, а Люба — человек долгой настройки, ей иногда требовались паузы, чтобы подготовиться. При этом с Полиной у нас поначалу были на площадке разборки. В какой-то момент она, например, не выдержала и сказала: «Ну что, Кирилл, что я должна здесь делать?!» — «Тебе показать, что ты должна делать?» — ответил я и сыграл это.

На самом деле это нормальный рабочий процесс. Слава богу, на этой картине мне не попались актрисы, которые жрут других, в отличие, скажем, от моего первого фильма.

«Без меня» мы сняли всего за 28 смен — для такой картины это мало. На этих съемках мы все время находились в стрессовых условиях, и мне кажется, они только сплотили нас. Полина и Люба, например, вдвоем купались в ноябре в горном озере. Мы снимали без перекрытия на дорогах, где свободно ездили машины. Было много пролетов, снятых с дрона, когда наши героини ехали в потоке и было видно, кто на самом деле сидит за рулем, то есть нельзя было обойтись привычными в таких случаях автоплатформой или дублерами.

— Это вы настояли на том, чтобы Полина похудела на 10 килограммов и радикально сменила имидж?

— Я настоял только на стрижке, но мы вместе к этому пришли. В остальном Полина меня вполне устраивала такой, какая она пришла. Но она сказала, что, по ее мнению, Кира, героиня, должна быть анорексичкой. Мы с ней определили ее тип как Эми Уайнхаус — женщина на грани нервного срыва, живущая на бреющем полете. Я был не против совершенно. Чем больше моментов для роли ты делаешь, тем лучше. Даже если что-то потом не войдет в картину.

— Что дает вам в режиссуре ваш актерский опыт?

— Доверие актеров. Когда я сам как актер прихожу на съемочную площадку, я в первый же день все понимаю про режиссера, будет от него помощь или мне придется выстраивать роль самому. Режиссер может быть косноязычным и каким угодно еще, но он должен дать актеру горячий импульс. В театральном институте нас учат: что такое действие? Действие — это психофизический процесс, направленный на достижение цели с преодолением препятствия. И у меня бывало, что на вопрос, что я здесь делаю, режиссер отвечал: ты здесь ешь. Или идешь. Или говоришь. Но я про это читал в сценарии, мне не нужен пересказ. Я знаю физическую сторону. А что я делаю по действию? Как взаимодействую с партнером? Выдавливаю его? Выжимаю? Выгоняю? Это разные эмоциональные окраски глагола действия. И если ты можешь это сформулировать актеру, то получишь правильный эмоциональный отклик.

Когда актер слышит, что ты разговариваешь с ним на одном языке, у него возникает доверие. Более того, когда я работаю с актерами, я всегда стараюсь знать, что они делали прежде. Не для того, чтобы сказать: «Сделай это как в том-то фильме!» Просто актерам всегда приятно слышать о своих прошлых работах. Значит, ты относишься к ним внимательно.

«Без меня» в этом плане очень отличается от «Жги». Первый фильм был на 100% актерским. Моим главным инструментом были отличные артисты, которые мне достались. Здесь же были и другие: камера, звук, цвет и все остальные элементы киноязыка. Владеть ими я научился на этой картине.

— Что вам не нравится в профессии режиссера?

— Очень хороший вопрос. (Пауза.) В профессии режиссера мне не нравится одиночество. На мой взгляд, среди творческих профессий эта самая одинокая, я бы даже сказал, она невидима. Если фильм или спектакль получился, то признания требуют все: оператор, композитор, актеры. Если нет, то это твоя персональная вина. Ты вынужден принимать правила игры и идти на компромиссы, связанные с несовершенством нашей производственной и прокатной системы, а спрашивать будут с тебя. И никому не объяснишь потом, что тебе не хватило денег, не дали стедикам или не нашлось нужного объектива. В этом всем ты одинок. Почему продюсеры довольно часто убирают режиссера с монтажа? Потому что на площадку выйти им, пардон, яиц не хватает, они не знают, как там себя вести. А потом, когда материал есть, почему бы не посидеть и не покрутить его с опытным монтажером?

И еще. Мы с вами говорим до оглашения результатов фестиваля «Движение», а решение жюри для меня всегда очень странный момент, потому что оно абсолютно субъективно. Фильм — это твой ребенок, ты его год вынашивал, показал. А член жюри, может, встал не с той ноги сегодня утром, или у него дома проблемы. В конкретные заговоры жюри я не верю. Но я видел своими глазами, например, такую ситуацию. Режиссер снял фильм. До этого он снимал комедии, а тут вдруг раз — и попробовал снять что-то серьезное. И я слышу разговоры: а наш-то молодец, что-то серьезное снял, надо его поощрить! А то, что он снял серьезное говно, никого не волнует.

Или бывает, что фильм выходит, и отовсюду начинают кричать: «Фильм поколения»! А его просто сделали герои модного театра, в который эти люди ходят. Так и зачем тогда вешать лапшу на уши?!