Анна Чиповская: «Симпатичным актрисам предлагают самое неинтересное»

Никогда не работала в формате «серия — 25 минут». Обычно ведь у нас возьмут какую-то тему и неторопливо раска-а-ачивают ее на 40 минут, и только через три серии Она узнает, что Он-то, оказывается, того... А здесь все динамично, быстро, в хорошем таком тонусе.

Да не знаю. Во-первых, хороших историй вообще мало. Ну, и внешность — проблема. Из-за нее режиссеры часто видят меня в ролях, которые мне глубоко безразличны. Симпатичным актрисам всегда предлагают самое неинтересное. Мало кто видит во мне характерную актрису. Недавно я пробовалась на роль героини, у которой большие проблемы с ее мужчиной, и молодой, перспективный, умный, талантливый режиссер сказал мне: «Аня, у тебя были классные пробы, но никто никогда не поверит, что у тебя могут быть проблемы с мужчинами». И тут мне стало нехорошо. Мы живем в обществе, где у красивой женщины не бывает проблем с мужчинами. У нее все может быть только очень хорошо, у нее всегда красивые платья и туфли, маловато мозгов и много запросов, которые всегда удовлетворяются. Меня этот случай взбесил конечно, но, к счастью, не все в индустрии так думают

Я стараюсь выбирать то, что интересно. Из имеющегося на данный момент, разумеется. В условиях нашего кино чистота имиджа и свобода выбора — слишком большая роскошь. У меня есть знакомые, которые готовы не платить за квартиру, не есть, спать при свечах, без электричества и вообще не жить, но вот они снимаются только у такого-то режиссера два раза в 10 лет. Я очень уважаю таких людей, но я с такими принципами долго не проживу. И семья моя тоже не проживет. Поэтому не знаю, куда я двигаюсь. Но вот осенью я точно буду сниматься в двух полных метрах (ни об одном не имею пока права говорить, извините). Очень надеюсь, что это будет хорошо.

Да, театр — менее типажное искусство, чем кино. Такие мистификации, как в театре, ты в кадре себе позволить не сможешь, особенно если кино реалистическое.

Все здесь в русле романтического реализма, который пропагандирует СТС. Но на самом деле моя героиня не слишком отличается от андерсеновской принцессы. Да на самом деле ничем не отличается. (Смеется.) Нет, серьезно. Богатая избалованная девушка, которая привыкла иметь все и в одну секунду. И пекарь Андрей — это для нее поначалу просто развлечение, как и все остальное, что есть в ее жизни. Андрей ее, конечно, меняет, хотя неизвестно, кто из них двоих ради их чувства меняется сильнее. Наверное, это обоюдный процесс. В общем, понятно, чем все закончится, хотя никаких спойлеров я не даю

У нас с жанрами вообще беда. Военное кино, нелепая комедия, кино про спорт. Либо жесткий артхаус — всем там плохо, всех тошнит, и у тебя после фильма ощущение, что ты испачкался и надо выпить литр водки, чтобы забыть об этом. За редким исключением.

Но я не верю, что у нас нет хороших сценаристов, режиссеров и актеров. Мало свободы и мало вкуса — это точно. Мы не можем открыто говорить на многие темы, обсуждать истинные человеческие переживания, и приходится прибегать к картонно-целлулоидной картинке или делать разрешенный кошмар о разрешенной у нас бытовухе. Почему-то у нас нельзя рассказать историю журналиста, у которого жизнь разрушена, потому что он о ком-то честно написал, да и не поверит никто в это. Вообще, показать нечто настоящее с экрана крайне сложно. Особенно с имеющимися сейчас ограничениями. Ну, как в кино про войну не пить и не материться в окопе? Я такое себе представить не могу. Почему надо показывать отношения людей, избегая сексуальных сцен? Это ведь часть жизни. Я все равно верю, что все будет хорошо, и мы прорвемся в какую-то интересную плоскость. Сейчас вот какие-то ребята начали снимать новые, свежие хорроры.

Да, в «Яге». Это же все дико интересно! Я вижу, что-то происходит, хочется верить, что когда-нибудь из этого выйдет что-то очень и очень большое. Но сейчас мне наше кино смотреть по большей части неинтересно. Недавно мой коллега-артист ходил на УЗИ, и врач ему сказала между прочим: «Как же, наверное, тяжело работать в российском кино, понимая, какое оно».

Что еще у нас люди хают так же, как кино? Раньше футболистам сильнее доставалось, но после чемпионата мира это уже неактуально. Попробуйте посмотреть комментарии в интернете после анонса любого нового российского проекта. Там же одно и то же: «О, очередной высер!», «Опять говно», «Не разбираюсь в русском кино, потому что неохота различать сорта говна». Понимаю, что люди, которые ругают наше кино, нередко плохо его знают. Конкурс «Кинотавра», где часто бывают очень хорошие работы, они, скорее всего, не видели. Но разве все эти люди совсем не правы? Может, отчасти и правы, потому что многое из того, что вижу я, просто ужасно.

Почему это происходит? Может, потому что у нас любят воровать деньги — и в кино тоже. И в кадре не видны миллионы, которые якобы потрачены на фильм. Делают на авось, на «сойдет». Хотя я знаю продюсеров, за которых мне лично нестыдно. Например, очень горжусь своим другом Ильей Стюартом, у которого замечательны все проекты, включая «Блокбастер», в котором я тоже работала и который мне очень дорог. Он принадлежит к новому поколению людей в нашем кино. Они заняты делом, благодаря им наше кино становится лучше.

Я смотрю кино, но я не синефил. Синефил — это, например, замечательный Станислав Ростоцкий. Всегда смотрю фильмы, которые мне советует Роман Олегович Волобуев.

Ничего не говорят, потому что у нас своя труппа, и про то, что в данный момент происходит в МХТ, мы знаем мало. Но я уверена, что и Богомолов, и Молочников не пропадут за пределами этого театра, у них все будет хорошо. Косте (Богомолову) вообще уже давно никому ничего доказывать не надо. У них обоих впереди долгие и интересные творческие годы.

К нам пришел Владимир Львович Машков, а он ученик Олега Павловича Табакова, один из тех, с чьим именем вообще ассоциируется театр Табакова. Можно сказать, он просто вернулся домой. Мы с Владимиром Львовичем никогда не работали вместе и мало знакомы. Посмотрим, что будет. Тут нужно прикипеть. Да, мы все очень верим во Владимира Львовича. Он большой актер, талантливый человек, у него есть много идей, которые он уже начал воплощать. Но я такой человек — я должна влюбиться, чтобы идти за человеком. Если сойдемся, значит, сойдемся. Если нет — придется покинуть это место. По-другому у меня не бывает.

Да, получилось. Но не могу сказать, что что-то из этого сильно зацепило. У меня в прошлом году были сильные литературные впечатления. Скажем, больше всего мне понравилась книга «Маленькая жизнь» Ханьи Янагихары. После нее у меня пока не было подобных переживаний. Можете закидать меня помидорами за то, что мне популярные вещи нравятся, но я в восторге от серии книг «Моя гениальная подруга» Элены Ферранте. У них отвратительно оформлены обложки, как будто это женские романы для чтения в метро, хотя на самом деле это очень глубокое исследование отношений двух женщин. Я первые три тома проглотила мгновенно, грызла ногти в ожидании четвертого и в итоге прочла его за полдня, не отрываясь. И еще среди моих фаворитов — «Неполная и окончательная история классической музыки» Стивена Фрая.

Конечно, в переводе. Я классная, но не настолько. (Смеется.)

О, да. Извините, я больше по итальянскому специализируюсь. В общем, я обожаю эту книгу. Там есть замечательные фразы, например: «Россини столь популярный, что легко забыть, до чего он хорош».