Все рецензии (1067)

Мне наскучил неравный бой
Плетью обуха не перебить.
Не хочу быть самим собой,
Я таким как все стану быть.

(А. Макаревич)

У главного героя шьямалановского фильма «Сплит» было, помнится, 23 личности и это был триллер. Вуди Аллен за 33 года до этого показал нечто гораздо более страшное — человека совсем без личности, только сделал это в виде комедии.

«Зелиг», безусловно, один из самых оригинальных фильмов Аллена. Причем, что это есть такое — великий очкарик так и не объяснил. Философская притча? Остроумная сатира? Ироничное осмысление поиска идентичности от представителя наиболее ассимилировавшейся в мировом сообществе нации? Саркастическое перевирание ницшеанской теории о «сверхчеловеке»? Пародия на многочисленные трактаты по психоанализу, ставшему особенно модным? Или может быть просто шутка?

Если это шутка, то довольно злая. Если философская притча, то слишком смешная… Если сатира, то недостаточно острая. В любом случае, картина оказала огромное влияние на массовую культуру. Можно с уверенностью утверждать, что не будь «Зелига», не было бы «Форреста Гампа» — уж точно в том виде, в каком он появился. Не было бы множества приемов, которые с успехом использовались в последующих мокьюментари, а у редкого мозгового нарушения с похожими симптомами не было бы столь подходящего названия.

Очевидно, что Аллен с присущим ему интересом к психоанализу показывает себя отменным знатоком человеческой природы, доводя до абсурда не так уж редко встречающийся в людях конформизм. И с этим он неожиданно и снайперски попадает в сегодняшний день со всеми его страшными событиями. Ведь его герой Леонард Зелиг не просто «человек-хамелеон», он приспособленец, у которого желание быть как все возведено в абсолют. Он просто физически не способен быть собой. Аллен создает остроумный, но от того не менее страшный портрет идеальной биомассы, принимающей любой вид и — следовательно — любое мнение за свое (а стало быть — и любую пропаганду), при полном отсутствии критического мышления и попыток анализа.

Это идеальный раб — беспомощный и при этом беспощадный и всемогущий, винтик в государственной машине, в любую секунду готовый стать кем угодно и в любой момент быть пущенным «в дело», готовый творить любое зло, просто потому, что оно никак не откликается в лишенной убеждений, морали, воображения, принципов, этики, — «пустой» — душе. Человек-жидкость, принимающий форму любого сосуда, в который его помещают. Аллен делает его смешным, но ужас от осознания наличия огромного количества подобных людей в мире от этого не становится меньше.

Ассимилирующийся как карпентеровское «нечто» Зелиг способен и на добрые дела, но они не идут из его самосознания, потому что никакого самосознания у него нет. Это человек-фикция, человек-оболочка. Но эта оболочка способна держать в руках оружие и выполнять приказы. Не зря в один из моментов фильма герой оказывается среди фашистов как в идеальной среде обитания — в толпе, возле подобных себе. О, здесь ему тепло и вольготно — не надо думать, и всегда есть некто важный, главный, который избавит от необходимости думать, чувствовать и брать ответственность за свои поступки. Так, начав с желания всем нравится и быть любимым, изображаемый Алленом человечек оказывается фашистом. Интересная карьера!

Но, пройдя курс лечения и временно избавившись от своего «безличия», Зелиг становится изгоем и преступником, потому что — парадокс — как мыслящая единица миру он не так уж нужен. Сильные мира сего с удовольствием приняли его как хамелеона, как игрушку, но сразу же отвергли, едва в нем зародились искры сомнения. «Тут умные не надобны, надобны верные» (с)

В общем и целом получается очень безрадостная картина, хотя, несомненно, это один из самых смешных фильмов Аллена. И да, мэтр находит для своего героя способ излечения, но, боюсь, это лишь уступка жанру и общему позитивному настрою фильма, который, конечно же, не затевался как пророческий или сколь-нибудь значимый, тем не менее прозвучал он громко, именно как художественное открытие.

В актерском контексте ни для Аллена, ни для Фэрроу их работы не стали творческим открытием, хотя Аллен абсолютно правдив (практически не меняя своего вечного образа-маски) в роли «безликого человека из толпы», а Фэрроу чудно смотрится в костюмах 20-30-х и в целом очаровательна как всегда. Но с точки зрения самой идеи, режиссерского замысла, стилизации, работы с монохромным изображением и архивными кадрами — картина — эталонна!

Обилие видных деятелей литературы, искусства, науки а также великолепно состаренные кадры и прекрасный монтаж с кинохроникой делают картину идеальным мокьюментари (забавно, что снимая ленту про «мимикрирующего человека», Аллен сам удачно мимикрирует под чужую эпоху и чужой стиль) и, следовательно добавляет правды и эмоциональности этой и без того очень сильной и даже вызывающей оторопь.

Одновременно размышление об индивидуализме, который странно смешивается со страстном желании быть как все (а значит — никем), и полная сардонического юмора комедия, осмысление инертности, безликости масс, как шага на пути к возникновению фашизма, и — романтическая светлая картина, полная любви и нежности, удивительный фильм, в котором фальшиво абсолютно все, но который всем — каждой мыслью, каждым кадром — настоящий! Безусловно, «Зелиг» — один из самых удивительных, талантливых и поистине творческих экспериментов мирового кино!

10 из 10

В 1989 году на мировом кинонебосклоне появилась новая звезда — компания «Tribeca Productions», основанная Робертом Де Ниро, который решил создавать и продвигать «настоящее нью-йоркское кино». Так же Де Ниро организовал фестиваль «Tribeca», отдающий предпочтение молодым независимым кинематографистам, запустив тем самым не одну славную карьеру.

Конечно, кроме поддержки начинающих кинематографистов малой родины, Де Ниро исходил и из деловых соображений: на данный момент прибыль, полученная с картин, произведенных компанией, подбирается к 2 миллиардам долларов, да и работа с подающими надежды авторами позволяла самому Де Ниро расширять собственные актерские горизонты, получая нетипичные роли, которые он никогда бы не получил от боящихся рисковать крупных голливудских студий.

Так, одержимость ролью маньяка-психопата Макса Кейди из романа Джона Макдональда «Палачи» привела к тому, что Де Ниро сам взялся продюсировать экранизацию и привлек к режиссуре Мартина Скорсезе, создав поистине культовый фильм и сыграв знаковую роль.

«Любовница» — третий проект студии, в котором Де Ниро поддержал старого знакомого Барри Праймуса с его дебютным фильмом. Праймус познакомился с Де Ниро еще в 70-е: они вместе снимались в мюзикле «Нью-Йорк, Нью-Йорк» (забавно — опять Нью-Йорк и опять Скорсезе). Праймус был неплохим характерным актером, которому, впрочем, не сильно везло, тем не менее, они подружились, и с тех пор Де Ниро часто привлекал его в свои картины — хотя бы на небольшие роли. Естественно, когда Праймус написал сценарий комедии про изнанку кинопроцесса, одним из тех, к кому он обратился, был его старый знакомый Боб Де Ниро, который решил продюсировать картину и взял на себя одну из ролей.

Фильм Праймуса, в общем-то, автобиографичен: со сценарием «Любовницы» (забавная игра слов: «Mistress» — одновременно и «любовница» и «госпожа», что созвучно сюжету фильма, в котором режиссеры и продюсеры попадают в зависимость от трех сумасбродных любовниц) он стучался в двери многих крупных студий Голливуда, но всюду получал отказ. Именно потому, что сценарий был очень личным, лишенным голливудского лоска и коммерческой привлекательности.

Фильм явно перекликается с другими картинами на тему «художник и общество» и «как создается кино», среди которых такие шедевры как «Продюсеры», «Вставки», «Жизнь в забвении», «Пули над Бродвеем», «Знаменитость», «Голливудский финал» и, конечно, эпохальный «8 1/2» и др. «Любовница» рассказывает историю двух мужчин, у которых появился шанс доказать всем, но, прежде всего, самим себе, что они не зря прожили свою жизнь. Как это может доказать творческий человек? Ясное дело — написать великий роман, великую симфонию, эпохальную картину, снять киношедевр, наконец!

Видавший виды продюсер и разочаровавшийся в жизни режиссер решают сделать НАСТОЯЩЕЕ КИНО, но между этим похвальным решением и премьерой в кинотеатре — тонкая леска, по которой должны пройти несчастные художники на высоте километра, над рекой, кишащей аллигаторами под проливным дождем в костюмах панд, напевая «Я люблю тебя, жизнь» на корейском задом наперед, окруженные москитами и истязаемые скорпионами.

В силу обстоятельств, мир, который с горькой иронией показывает Праймус — мне близок, и этот фильм мне близок тоже. Я знаю все, что так триггерит создателей фильма и его героев, заставляет смеяться и плакать от бессилия, пытаясь сделать в кино без денег и связей, бесконечно унижаясь, идя на компромисс, тихонько отрезая от сценария — своего ребенка — кусочки и пришивая другие, подсунутые разномастными, часто бездарными, ушлыми, ханжами, превращая им в угоду собственное детище в чудовище Франкенштейна. Кино — это бесконечный компромисс, лицемерие, боль, это болезнь и самоубийство, уничтоженные нервные клетки и страх, путешествие по ядовитому болоту, которое, если повезет, принесет огрызок славы и немного денег, а если нет — забвение.

«Любовница» — пожалуй, не для широкого зрителя. Это фильм о проклятии, которое добровольно принимают на себя кинематографисты, о безумии художника, который готов поступиться своим комфортом, семьей, любовью, будущим, ради того, чтобы рассказать волнующую его историю, чтобы снять, потому что не может не снимать. В картине, конечно, есть юмор, но больше горькой иронии, сарказма, правды, а больше всего — трагедии. Герои фильма — глубоко несчастны и одновременно счастливы из-за той заразной болезни, которая тревожит их души и не дает им спокойно жить нормальной жизнью. Имя этой болезни, заставляющей голодать и мерзнуть, умирать и воскресать, недосыпать, пить и мучиться — кино.

Это кино о зависимости: режиссера — от продюсера, продюсера — от инвесторов, инвесторов — от похоти. О зависимости человека от мечты, искусства — от денег, прекрасного от омерзительного. О причудливых хитросплетениях, в которых рождается кино.

Это очень хороший фильм. Правда, он несколько незрелый, и иногда напоминает скорее альманах баек, иногда слишком сумбурный, но в целом — оставляющий щемящее впечатление. Зато актеры «Любовницы» сделали бы честь любому фильму.

Восхитителен Мартин Ландау в роли оказавшегося за бортом индустрии продюсера, который искренне хочет сделать хорошее кино, и вынужден ради этого лгать, выкручиваться, подличать, лицемерить, прогибаться и льстить. Прекрасная роль, в которой Ландау невероятно разный! Неплох Роберт Вул — альтер эго Праймуса, хотя, в отличие от эксцентричного Ландау, Вулу досталась роль человека в депрессии, и ввиду этого обстоятельства актер половину фильма вынужден пребывать в полусомнамбулическом состоянии. Тем не менее, Вул достойно показал творца, застрявшего в худшей точке своей карьеры и уже почти смирившегося с собственной гибелью, но с фанатизмом хватающегося за неожиданную соломинку. Дэнни Айелло, Иллай Уоллак и Роберт Де Ниро прекрасны в ролях инвесторов, подсовывающих на проект своих любовниц. У каждого из них совершенно оригинальный и — отнюдь не из приятных — характер, мотивы и ожидания от грядущего сотрудничества.

Как каждый из них поучает и наставляет режиссера, абсолютно не имея понятия ни о фильме ни о личности последнего — надо просто видеть!

«Любовница» — кино о том, как тяжело иногда реализуются мечты, и как далека истина «фабрики грез» от этих самых грез. Это кино об отчаянии художника, о труде менеджера, о реке дерьма, по которой иногда творцы плывут к своим творениям. Возможно, есть фильмы на эту тему, гораздо лучше «Любовницы», но иногда, говоря словами Эберта, «эта лента настолько правдива, что причиняет боль!» Остается только согласиться и пожалеть о том, что Барри Праймус как режиссер на этом практически закончился. То ли не смог бороться с тем миром, про который писал, то ли это был действительно яркий и мощный, но единичный всполох вдохновения, и он хотел рассказать именно эту — личную и больную — историю. Так это или нет, любой человек, имеющий хоть какое-то отношение к миру кино, просто обязан посмотреть этот фильм.

8 из 10

Очевидно, нужно обладать недюжинным талантом, чтобы на абсолютно вторичном материале сделать хороший фильм, и уж точно необходим счастливый случай, чтобы хороший фильм оказался отличным. «Счастливому числу Слевина» — действительно посчастливилось. Звезды сошлись. И в том смысле, что удалось собрать абсолютно восхитительный актерский ансамбль, и в том, что фильм, который делался как вторичный и эпигонский, неожиданно заблистал какими-то уникальными красками, приобрел некую самобытность и даже ореол культовости.

Студенческую неопытность сценарист Джейсон Смилович компенсирует яростным синефильством и такой любовью к своим персонажам, что она таки передается зрителю. Напротив, опытный режиссер Пол Макгиган умело манипулирует зрителем и постоянно морочит нам голову, маскируя свою очередную байку о мести то под комедию ошибок, то под триллер, то под боевик, то под чёрноюморную притчу, то чуть ли не под раннего Вуди Аллена, то под вестерн о двух «людях без имени», пришедших вершить справедливость в чужой город а-ля «На несколько долларов больше». И, чего у МакГигана тоже не отнять — он очень любит кино и так же щедро делится своей любовью с публикой как и сценарист Смилович.

Как-то все в этом фильме по любви. Он, безусловно, вторичен по сути и отсылает и к опыту просмотра хичкоковской классики о людях, оказавшихся не в том месте не в то время, и к нуар-фильмам вроде «Третьего человека», которые по сути снимались по мотивам различных бульварных романов, и, не скрываясь — к опыту Тарантино (самый знаменитый фильм которого, как известно, так и называется «Бульварное (Криминальное) чтиво») и Гая Ричи — которые сами — знатные эпигоны, насмотренные и влюбленные в кино. Но как и у вышеназванных кинематографистов, с любовью и иронией препарирующих классику, у МакГигана и Смиловича получается с той же любовью и иронией препарировать уже шедевры Тарантино и Ричи и, поскольку делается это талантливо и душевно, никакого негатива при просмотре не испытываешь, а даже напротив, влюбляешься в это новое «криминальное чтиво» с его разговорами о бондиане, с населенным исключительно фриками лихо закрученным сюжетом, с постоянными героями-перевертышами и всем остальным.

Конечно, персонажам, населяющим этот мир, далеко до эталонной образности и харизматичности таких героев как Борис Бритва или Тони-ПуляЗуб, и диалоги не так хлёстки как у Винсента Вега и Джулса Винфилда, но мир, созданный на экране МакГиганом, заставляет поверить в свою истинность и не задавать ненужных компрометирующих вопросов. И мир этот настолько аутентичен и все в нем так взаимосвязано и переплетено, что ему удается не только увлечь зрителя, но даже породить множество собственных крылатых фразочек и даже термин «Канзас Сити Шаффл».

Он прямо какой-то такой крепенький, ладно сшитый, хорошо стоящий на ногах, стильный, забавный, динамичный, при этом абсолютно не заумный и очень-очень легкий. И его хочется пересматривать.

Как я уже говорил, под крышей одного фильма удалось собрать много очень самобытных актерских индивидуальностей, которые трудно представить в одном ансамбле, но, тем не менее, все случилось на удивление ладно и, конечно, без мастерства МакГигана тут не обошлось. Никогда меня особо не радовавший Джош Хартнетт неожиданно абсолютно на своем месте в роли современного «человека без имени», и в его внешности и в его характере есть что-то, что заставляет видеть в нем парня с двойным днем. Поэтому мне никогда не нравился Хартнетт в романтическом амплуа, казалось, что он всегда что-то недоговаривает, как в печально знаменитом «Перл-Харборе» или какой-то он не совсем искренний, как в «Черной орхидее». И вот МакГиган разглядел в нем именно это двойное дно, не нужное глянцевому Голливуду, но так необходимое для характерных ролей. И Хартнетт вдруг засиял! Он одновременно какой-то очень неустроенный и при этом нахальный, не злой, но абсолютно бескомпромиссный, он умеет с сочувствием поведать зрителям о сложной непутевой судьбе своего героя, но оставить пару козырей в рукаве. По сути — это такой типичный Бэтмен, только без костюма, такой антигерой с травмой детства, целью и довольно неоднозначными путями ее достижения. Самому Хартнетту, кстати, роль Бэтмена когда-то предлагали, и он отказался, не желая связывать себя с гигантскими студийными проектами. С одной стороны — хуже нам, с другой — прекрасно видно, как ему комфортно в роли «Слевина» и в этом мире непринужденного «любительского» кинематографа.

Ему подстать и Люси Лью, которая в своей роли тут просто прекрасна!

Актриса похожа здесь на воробышка или синичку: она совершнно очаровательна в роли задорной, симпатичной, энергичной девчонки — летучая, прыгучая, яркая, порывистая, как маленький комок чистой позитивной энергии. Не влюбиться в нее просто невозможно!

Корифеи в лице Моргана Фримэна, Бена Кингсли и Брюса Уиллиса тоже абсолютно на своих местах и, несмотря на клишированность сыгранных персонажей, за каждым из них — своя история, и они очень интересны. Про каждого можно снять сольный фильм. За последние годы как-то уже стал забывать, каким ярким может быть Брюс Уиллис, одной-двумя чертами способный создать полноценный характер, актер. Фримэн и Кингсли, играющие главарей противоборствующих кланов, не заслуживающие, казалось бы, никакого сочувствия герои, место осуждения неожиданно вызывающие симпатию ввиду какой-то своей особенной комичной человечности. Особенно преуспел в этом Кингсли, герой которого получился очень противоречивым.

Пол МакГиган — не Тарантино и не Ричи. Его чуть заторможенный стиль все-таки отличается от стиля этих мэтров. Он скорее как Брэд Мирман с «Ограблением по-французски» или Майолд с «Большой белой обузой», но это неплохая компания. Он удачно смиксовал все жанры кроме скучного, доставив много удовольствия своим остроумным, азартным, задорным, легким фильмом, в который немедленно влюбляешься. Впрочем, если сами Тарантино и Ричи не так часто радуют нас своими шедеврами, то почему кому-то другому не порадовать нас их шедеврами?

10 из 10

Говоря о значении образа Фантоцци в развитии итальянского и в целом — европейского — кинематографа, можно повторить за Достоевским, сказавшим про гоголевскую «Шинель» — «Все мы вышли из „Шинели“, — „Вся социальная итальянская комедия вышла из „Фантоцци“». Нет, конечно, и до Вилладжо были гениальный Тото, и Гассман, и Сорди, и много кто еще. Но и до Гоголя были Крылов и Фонвизин… И до Станиславского были мастера сцены… Дело не в том, кто начал, дело в том, кто сложил разрозненные «два и два“, кто объединил, уложил, собрал, оформил, обернул в жанр, сотворил историю.

Вилладжо — не просто великий комик, трагик, писатель, сценарист и т. д. С Фантоцци он создал культурный феномен, «обитальянил» чаплинского «маленького человека», превратил в сущности эпизодического героя, «мальчика для битья», иногда фоном проскальзывавшего в старых итальянских фильмах — в главного героя поколения, архетип итальянской культуры. И — как ни странно — советской и российской тоже. Ведь Уго Фантоцци, его семья, его друзья и коллеги — символ среднестатистической (не романтизированной как у Рязанова, а — пошлой) средненищей жизни человека, которому «нормально».

Другое дело, что внешний гротеск, буффонада, в которые были обрамлены приключения незадачливого бухгалтера, усилиями создателей тех же «мегафирм», только уже от мира кино, стали нещадно эксплуатироваться вне образа Фантоцци — в однобоких комедиях без какого-либо двойного дна. Как актер, Вилладжо исправно повторял из фильма в фильм одни и те же шутки, которые исправно приводили в кинотеатры публику, которая исправно оплачивала безбедное существование продюсерам и самому Вилладжо.

Относится ли это к фильму «Банкир-неудачник»? Нет. Во-первых, его поставил Лучано Сальче, тот же человек, который сделал с Вилладжо два первых фильма о Фантоцци, которые без преувеличения — самые настоящие шедевры трагифарса. Не будет преувеличением и сказать, что главные успехи самого Сальче — фильмы с Вилладжо. Вместе они сделали как безнадежно горькие «Дорогой мамочке на день рождения», и «Прекрасную страну», так и фильмы повеселее — «Куда ты едешь в отпуск?» и «Профессор Кранц, немец из Германии». «Банкир-неудачник» стоит в этом перечне особняком.

Безусловно, в нем есть фантоцциевские элементы, есть несколько традиционных трюков, и герой Вилладжо здесь — безвольный толстяк, старающийся выкрутиться из безвыходной ситуации… И вот эта «безвыходная ситуация» становится очередным высказыванием Сальче, который был и сценаристом картины, на тему итальянской действительности.

Пресловутая сексуальная революция прошла и выродилась лишь в то, что у каждого есть любовник или любовница. Социальная революция, послевоенный бум тоже прошли, и так же выродились в безликое унылое существование на ненавистной работе «на дядю», лицемерие и подхалимаж перед начальством и «кухонные жалобы». Все обрыдло и опошлилось, омещанилось и обыдлилось до последней степени.

У каждого из героев фильма есть работа, но все, что они делают, объединяясь в нелепую социально-сексуальную комунну — стремятся к экономии. Не к сексуальному раскрепощению, не к свободе нравов и искренности между супругами, а именно — к экономии!

«Скрипят на счетах жалкие копейки
Покупка зонтика и дров пробила брешь
А розовый капот из бумазейки
Бросает в пот склонившуюся плешь»

Герои «Банкира-неудачника», как и многих по-настоящему социально-ориентированных сатирических комедий Вилладжо — люди из стихотворений Саши Чёрного. Они изменяют не потому что их обуревает сексуальная энергия, «хотеть» они могут только одного — жить — хоть как-нибудь, хоть чем-нибудь, хоть в каком-нибудь виде лучше. Дешевле. Выгоднее. В мире, где ограбление становится ежедневной рутиной, а все — лицемеры, трусы и подлецы — единственным выходом становится объединение лицемеров, трусов и подлецов под одной крышей, где за необходимостью решить, кто сегодня с кем будет спать, не так заметна проблема пустого холодильника и бесконечной «убыли» в ежемесячной семейной бухгалтерии.

Чем больше людей набивается в «комунну», тем явственнее за всем этим читается желание жить спокойно и свободно. Но свободы у ограниченных людей не получается, собственное узкомыслие ставит им стенки, которые будут снова и снова пускать их по кругу, где всегда будут начальники — более или менее жестокие, любовницы — более или менее требовательные, работы — более или менее ненавистные, мысли — более или менее пошлые. «Банкир-неудачник» — это пир человеческой пошлости, зашоренности и забитости сознания, подмены ценностей, это крысиная возня в банке из под варенья, где варенье уже съедено, это мир, где нет ничего настоящего. Здесь все оборачивается фейком, ложью. Даже «сбежавший убийца» оказывается не таким, каким ожидали. Вс перевернуто в этом мире, все лживо.

Смешно ли это? Очень, если б не было так грустно. Само по себе нагромождение нелепостей, которые приходится разруливать туповатому клерку, суетясь между несколькими очень красивыми женщинами и несколькими очень глупыми и трусливыми мужчинами — забавны. Вилладжо как всегда, на своем месте в роли безвольного, малодушного и пошлого человечка. Очень хорош Жижи Редер, игравший в саге о Фантоцци полуслепого бухгалтера Феллини, в неожиданной роли тупого каратиста, а Катрин Спаак — достойна в роли жены главного героя.

Если в фильмах о Фантоцци служащие усиленно создавали имитацию деятельности, то тут усиленно создается имитация жизни: успеха, работы, семьи, любви, сексуального влечения… Сальче и Вилладжо смеются над этим миром, но горько констатируют, что как ни крути — это константа существования большинства современного человечества. Ведь странная комунна, организованная героями — срез общества — тут и преступник, и госслужащий, и индивидуальный предприниматель, и актриса, и «высшее общество» (граф, постоянно ворующий булки — очень смешно!) и «пролетарии». И от осознания этого как-то совсем не смешно.

8 из 10

Поджанр хоррора — «вервольф-кино» возник еще в 20-е гг и пережил свой расцвет в 30-40-х, когда появились «Лондонский оборотень» (1935), легендарный «Человек-волк» (1941) и их многочисленные клоны, а в 50-70-е гг. оборотни стал уделом фильмов категории Б, наполняя дешевые кинотеатры, где часто шли в нагрузку к какому-нибудь другому, более «приличному» фильму. В 80-е преимущественно комедийные режиссеры Лэндис и Данте неожиданно ознаменовали возрождение ликантропов вместе с «Американским оборотнем в Лондоне» (1981) и «Воем» (1980). Начался ренессанс оборотней в кино, вызванный несколько иным отношением к теме — вместе с качественно новыми спецэффектами, а значит — и с новыми ужасающими анатомическими подробностями, в теме оборотней стали явственно читаться комедийные, иронические интонации.

С высоты модернизма хорошо насмотренные и начитанные режиссеры как-будто переосмысляли опыт «отцов», одновременно поклоняясь ему и высмеивая его. Начиная с середины 90-х, после ярко вспыхнувшего «Волка» Майка Николса — тем не менее, оборотни снова впадают в анабиоз. Безусловно, мохнатые продолжали жить в продукции «direct-to-video», в очередных клонах «Воя» и «Американского оборотня», ужасая критиков и зрителей но не страшными сценами, а сюжетными нелепостями и качеством постановки, а также в инди-картинах, вроде «Проклятия» (1999), где легенды про оборотней становились лишь формой, в которую авторы облекали исследование человеческой сексуальности, кризиса среднего возраста или вообще непринятия обществом однополой любви, как в «Волках Кромера» (1998).

Настоящие же оборотни ждали человека, который отряхнет пыль с их шерсток и вытащит на свет белый, точнее — под полную Луну во всем великолепии.

И таким человеком вдруг оказался дебютант Нил Маршалл, британский монтажер и будущий современный классик жанра.

Он сделал то же, что и его гениальные предшественники, только материалом для переосмысления у него служили уже и их работы. Режиссер сам неоднократно заявлял, что вдохновлялся работами Карпентера, Спилберга, Хупера, Лэндиса.

«Псы-воины» — отличная картина, в свое время она меня ошеломила. Я всем сердцем люблю и уважаю кинематографистов, которые пытаются сделать по-настоящему хорошее зрительское кино, не имея студийной поддержки и сотен миллионов долларов бюджета. При этом они и не баюкают собственную гениальность, уходя в беззастенчивое авторство, создавая фильмы, интересные только им и их мамкам, а делая именно яркие жанровые образчики, заменяя отсутствие денег фантазией, изобретательностью, любовью к жанру, талантом и бешеной энергетикой. В этом смысле Маршалл легко становится в один ряд с Сэмом Рэйми, Джо Данте, Джоном Карпентером и другими мастерами.

«Псы-воины» одновременно похожи и не похожи на предыдущие фильмы про оборотней. Отличает их, прежде всего, отношение к самим оборотням. В большинстве фильмов оборотни — скорее трагические фигуры, вынужденные убивать не по своей воле и как правило, они сами мучаются своим проклятием.

Соотвественно новому времени, Маршалл полностью уходит от темы трагедии оборотней и оставляет в фильме один голый инстинкт выживания. Как сказал один из героев фильма: «Плевать, кто они, важно, что мы тут, а они там!» И эта адреналиновая формула — «либо они, либо мы» — работает безотказно. Она не позволяет сюжету топтаться на месте, хотя, казалось бы, в картине есть место и рассуждениям, тем не менее, особой глубиной они не блещут, поскольку герои — обычные парни, которых интересуют бабы, футбол, и… как дожить до рассвета, будучи окруженными оборотнями.

Маршалл прекрасно миксует ужасы с лихим боевиком, приключенческим кино, фильмом об осаде, если хотите — вестерном… Великолепная семерка ковбоев оказывается окружена индейцами… В какие-то моменты начинаешь понимать, что у «Псов-воинов» прототип не «Вой», а вовсе «Ночь живых мертвецов» или даже «Соломенные псы». Герои отбиваются от толпы зомби или отморозков, пытающихся ворваться в дом. Убийц больше и они гораздо сильнее, но никогда не стоит недооценивать инстинкт выживания обычных пусть и недалеких парней.

«Псы-воины» действительно жуткий фильм, тем не менее, как и все постмодернистские хорроры, он не чурается юмора и наполнен отсылками к другим фильмам. Очень хорошо видно, с каким вдохновением и энтузиазмом он был написан и снят настоящим киноманом.

Но одного киноманства, конечно, мало, чтобы снять отличный фильм. Но Маршалл вовсе не ударил в грязь лицом, несмотря на неопытность. Некоторые сцены сделаны весьма искусно и с большой фантазией. Например, яркая сцена, когда один из солдатиков остается без оружия один на один с оборотнем и… начинает с ним боксировать, умудряясь не сдаваться до последнего. Тут есть все — и страх, и отчаяние, и безысходность, и инстинкт, и драйв, и юмор. И таких удачных сцен в фильме немало. Есть и свои скелеты в шкафах у многих героев этого фильма. Иногда — в прямом смысле.

Фильм сделан очень здорово. Он динамичный, увлекательный и умело маскирует свою дешевизну под камерностью постановки, малочисленностью героев и нечастым показом монстров. Но этого, как говорил дедушка Скотт, показавший своего «чужого» чуть ли не под конец фильма,- и не требуется. Зато все, что требуется хорошему фильму ужасов — на месте, и работает в полную силу. Ночь, полнолуние, мелькающие клыки, сила против силы, упорство против упорства, инстинкт выживания против инстинкта охотника. Все равноценно и очень впечатляюще. В разных эпизодах фильм то бесконечно волнующий и тревожный, то вдруг как-то резко убаюкивающий, домашний, невсамомделишный. И, кроме того, он выглядит по-настоящему рукотворным, по-хорошему олдскульным, хотя и вызвано это экономией, но кажется это куда лучшим, чем прыгающие по верхушкам деревьев компьютерные модельки из «Ван Хельсинга» или «Другого мира».

Нил Маршалл в теме оборотней отрыл Грааль, который когда-то закопали Лэндис и Данте, но, выкопав и полюбовавшись на сей вдохновительный предмет, он снова его припрятал. Впрочем, так оно со всеми жанровыми фильмами бывает, где во главу угла ставятся некие монстры, жанровое кино требует жанровых клише и избавиться от них бывает невероятно сложно. Как обойтись без серебряного кортика, если ты снимаешь кино про оборотней? Поэтому яркая вспышка «Псов-воинов» не создала новых планет, а — лишь фильм, который на голову, а то и две, поднимается над типичной продукцией жанра и до сих пор в теме оборотней за эти 20 лет ничего, кажется, нового сказано не было. Зато эта вспышка зажгла новую звезду — Нила Машалла на небосклоне хорроров, который, надеюсь, сможет сделать еще много интересного.

9 из 10

Я заметил, что самым главным критерием при оценке «Плетеного человека» является то, смотрели вы оригинальный фильм 1973 года, ставший культовым, или нет. Смотревшие, как правило, презрительно фыркают. Мнения не смотревших расходятся, как и на все картины с Николасом Кейджем, выходившие с начала 2000-х, но, в целом, куда более лояльны.

Я не смотрел фильм с Кристофером Ли, о чем, признаться, жалею. Но пока сия досадная оплошность не исправлена, без какой либо предвзятости могу говорить о фильме Нила Лабута, который мне, в общем-то, понравился.

Рейтинг у картины довольно унизительный — особенно на американских сайтах, сборы тоже плачевные. Тем не менее, аборигенов можно понять: во-первых, большинство из них видело ту самую классику, и им есть, с чем сравнивать, во-вторых, количество качественных жанровых фильмов у них неизмеримо выше, и, в-третьих, «Плетеный человек» на первый взгляд действительно весьма нелеп. Мне он напомнил чуть более позднюю «Жатву» с Хилари Суонк — той же темой религиозного культа, странных девочек, жертвоприношений и общей «недопеченностью» продукта при хорошем потенциале.

Но при всей своей нелепости он таки умудряется создавать напряжение в свои лучшие моменты, и даже заставляет сопереживать герою и требовать справедливости, что не так уж часто встречается в жанре, где большинство персонажей созданы для быстрой и эффектной смерти.

Что бы ни говорили про Николаса Кейджа, он хороший актер, и может быть на экране человеком, за переживаниями и действиями которого интересно наблюдать. Здесь он достаточно правдоподобно превращается по мере движения сюжета из довольно уверенного в себе детектива-охотника в полностью запутавшуюся и ничего не понимающую жертву, испуганную и растерянную. Фирменная взволнованность Кейджа здесь вполне к месту, и когда он начинает нескладно истерить по поводу и без повода, вполне допускаешь, что подобный герой вел бы себя именно так. Поэтому никаких претензий к Кейджу у меня нет, я вообще, к слову сказать, не разделяю вопли про «закат карьеры», «бесконечное падение в пропасть трэша» и прочие придуманные желтой прессой для описания последних десятилетий карьеры актера словосочетания. Просто Кейдж, как и Брюс Уиллис или, например, невероятно талантливый Джон Малкович, не очень разборчивы, и, как говорил Стивен Кинг, «делают колбасу», то есть просто работают там, куда их зовут, делают свое дело соразмерно качеству продукта, находятся в рабочем потоке, а не сидят и не ждут, пока откуда-то свалится тот самый гениальный режиссер с тем самым гениальным сценарием. Обвинять актера в том, что он «скатился» — бессмысленно. Гениальные сценарии появляются один через тысячу, а работать надо. И кому как не людям, живущим в типовых многоэтажках, а не во дворцах Сан-Суси, это понимать.

Но вернемся к фильму. Итак, Кейдж — вполне на месте. А режиссер Нил Лабут достаточно умело строит фильм по принципу компьютерной игры. То есть герой суетится по некоей местности, попадая то в ловушки, то находя какие-то ключи, которые вроде бы должны привести его к схватке с боссом. Но схватки не происходит, потому что финал все перевернет с ног на голову. После фильмов Шьямалана и Аменабара это не вызывает шока, но интерес, безусловно, вызывает. Несомненно, удалось и ощущение замкнутости пространства. Несмотря на яркие дневные краски, остров, по которому бегает вспотевший Кейдж, вызывает тревогу. А странность поведения окружающих его людей усиливает это ощущение.

Акцент в фильме явно смещен в сторону противостояния полов, что, наверное, в эпоху «MeToo» и вообще воинствующего феминизма, вряд ли добавило фильму баллов. Женщины на «проклятом острове без календаря» крайне неприятны, мужчины сведены до уровня бессловесного скота, и единственный «нормальный» мужик здесь — по иронии судьбы, перманентно впадающий в истерику Кейдж, на каждом шагу делающий глупости и доказывающий, что победа женщин в битве полов, в общем-то, предрешена. Это выглядит забавно, хоть и не так абсурдно, как хотелось бы. Усилить градус происходящего на острове сюра режиссер не смог или не захотел. Тем не менее, атмосферу «странного места» и безвыходности ему создать удалось. Да и зрителем, переходящим от равнодушия и сочувствия к злобному ожесточению в финале, режиссеру удается управлять. Кроме того, фильм заставляет задуматься о том, как женщины управляют мужским миром на тонком уровне, и когда в финале ты неожиданно делаешь вывод, что ничего бы этого не случилось, если бы герой фильма, например, был геем, или тем самым неотесанным сексистом-потребителем, против которых как раз борется феминистическое движение, становится очень смешно.

Ну, и еще на закуску: вся громада нашего «цивилизованного» общества, все наши законы, все, что придумывают и о чем пишут в книгах и конституциях, вся разумность и логика, неожиданно разбиваются о стену великой многовековой человеческой темноты, если она систематизирована и возведена в культ. В рассказе Герберта Уэллса «Страна слепых» зрячий герой проигрывает в схватке со слепцами, считающими, что ненормален он. В «Плетеном человеке» герой, вооруженный знаниями, логикой, законом и даже оружием, ничего не может сделать, потому что, все, что вооружает его, работает против него, когда действовать нужно по-пещерному, по-медвежьи. Смешной костюм медведя, в который на короткое время облачается герой Кейджа, не идет ему, он ему чужероден, и так же он, застигнутый врасплох жук в муравейнике, или, пользуясь терминологией фильма, трутень в улье, сделал то, зачем был призван и был уничтожен за ненадобностью, как чужой, слишком логичный, слишком несопоставимый с миром старинной чертовщины и рабской покорности элемент.

В нас живут два начала: разумное, воспитанное эволюцией и природное. И пока разум посягает на мировые проблемы, природное запросто сажает в лужу. Великие империи бросались к ногам прекрасных и опасных мадмуазелей, начинались и заканчивались войны, в конце концов, Гай Ричи снимал плохое кино, чтобы угодить жене!

«Я потерял себя, и я не тут. Ромео нет, Ромео не найдут». Очень интересное на самом деле, кино, если попробовать копнуть чуть глубже той самой внешней нелепости, о которой я говорил вначале. И, умоляю вас, если в баре увидите красивую девчонку, продолжайте пить пиво со своим другом и обсуждать футбол. Целее будете.

7 из 10

Я мечтала о морях и кораллах,
Я поесть мечтала суп черепаший.
Я шагнула на корабль, а кораблик
Оказался из газеты вчерашней.

Фильм «Джо против вулкана» существует как бы в трех измерениях и считывается тоже с трех ракурсов. И, если первое измерение — немудрящая романтическая комедия про мальчика-золушка, исцеленного любовью, — не представляет особой ценности, и, считавшись при первом просмотре, вызвала у меня разочарование фильмом много лет назад, то два других измерения — философская притча и пародия на мелодраму, неожиданно выскочили при повторном пересмотре в более зрелом возрасте и приятно удивили.

И я не единственный, ошибавшийся по поводу этого фильма. Многие критики, уничтожавшие фильм в год выхода, после признавались, что попросту не поняли его и погорячились, а Роджер Эберт, поставивший фильму высокую оценку, через полтора десятка лет сетовал, что, мол, почему же не самую высокую, ведь фильм этого достоин. Впрочем, причина подобных несправедливостей не только в слишком явной мимикрии под романтическую комедию, но и в студийном маркетинге, который изо всех сил старался продать картину в качестве рутинного ромкома и таким образом обманывал зрительские ожидания.

Лауреат Пулитцеровской премии, неординарный сценарист Джон Патрик Шэнли, обладающий стилем и безупречным вкусом, написал сценарий «Джо против вулкана» после невероятного успеха «Во власти Луны», тоже оригинальной и нестандартной комедии, принесшей ему Оскар. И сам взялся ее режиссировать, вероятно, не найдя в Голливуде подходящего кандидата для правильного перенесения на экран своего текста. И вряд ли бы он стал снимать столь «лобовую» и пошло-романтичную ленту, какой на первый взгляд предстает «Джо против вулкана».

Отнюдь, это довольно умный, глубокий, ёрнический и неоднозначный фильм, который меняет тональность как минимум трижды. Начинается он как изящная густо черная сатира, где эдакий американский Башмачкин сносит издевательства и унижения своего омерзительного босса в изжелта-зеленом офисе, похожем на больницу для умалишенных или бункер какого-нибудь недобитого диктатора. Это очень смешные и едкие кадры, не лишенные социального высказывания о людях-функциях, мерно бредущих по дороге к смерти через 40 однообразных рабочих лет, энное количество выпитых стаканчиков дерьмового кофе, энное количество посещений врача и неистовое желание перестать так жить при отсутствии сил что-то менять.

Затем картина становится чуть светлее — узнающий о скорой смерти «Башмачкин» неожиданно открывает радости жизни, начиная делать то, что он хотел — будь то хороший пендель ненавистному начальнику или приглашение на свидание офисную красавицу, которую всегда хотелось куда-нибудь позвать, но никогда не моглось, потому что человек, зажатый комплексами и условностями нашего мира (советский критик написал бы — буржуазного) не может позволить себе жить и дышать. Затхлый запах подвального офиса в виде пресловутой стабильности, соцпакет, позволяющий тебе своевременно узнать о смертельной болезни и мучительная скука — вот на что может рассчитывать современный человек-функция.

Потом тональность меняется снова — фильм превращается в глуповатую романтическую комедию в стиле «яппи в опасности», похожую на писательские опыты инфантильной героини «Романа с камнем» и «Жемчужины Нила» — то есть, по сути — сон забитого клерка, мечтающего о самой настоящей любви и самых настоящих приключениях, перекликаясь с более поздней лентой Бена Стиллера «Невероятная жизнь Уолтера Митти», где обычный бессчастный клерк фантазировал о морях и кораллах. И уже в этом третьем последнем регистре картина стоически доживает до финала, счастливого настолько, насколько способен Голливуд в своем худшем исполнении.

И один из вопросов, который гложет меня после просмотра в виду столь вызывающей перемены тональностей — (а не фантазия ли все, произошедшее с героем Шварценеггера?) — а не фантазия ли все случившееся с Джо? Забывшегося болезненным сном несчастного бедолаги, больше всего на свете мечтающего поменять свою жизнь. Ведь такая Луна, выползающая несколько раз в фильме то тут, то там, огромная, жирная, романтическая, бывает только во снах. Не во «власти Луны» ли наш недалёкий герой? Не последует ли за книжным «и жили они долго и счастливо» пробуждение?

В пользу этой теории говорит то, что все три романтических увлечений Джо играет одна и та же Мег Райан. Просто элемент декора? А может, наоборот — такая же забитая, как и сам Джо, лишенная жизни и любви офисная мышка из начала фильма, предмет воздыханий несчастного героя — видится ему в фантазиях и мечтах то сексуально раскрепощенной светской львицей, то героиней приключенческих романов, готовой пожертвовать жизнью ради любви к нему, несчастному.

Уходящий под воду остров с вулканом, населенный странным народом — полуевреями, полуполинезийами, увлеченно скачущими под видоизмененную хава-нагилу — это опять элемент декора? Шутка? Или все-таки опять фантазия?

Все мы так или иначе видим или видели себя героями, рядом с которыми оказывалась самая красивая блондинка, героями, спасающими ей жизнь на самодельном плоту, прорывающимися сквозь шторм… Слишком красивый шторм, и эта луна — слишком киношная, слишком пузатая, и триединая Мег Райан…

На мой взгляд, именно это позволяет фильму Джона Патрика Шэнли работать в качестве философской притчи. Это и своеобразный обряд внутренней инициации, если брать за константу то, что все происходящее с середины фильма — сон: человек отчаянно жаждет перемен, но не способен ни на что, пока… пока не постучится смерть.

Как у Камю: «Человек не станет свободным, пока не преодолеет страха смерти. Но не с помощью самоубийства. Нельзя преодолеть, сдавшись. Суметь умереть, глядя смерти в глаза, без горечи». И, подводя своего героя к жерлу вулкана, — пусть даже во сне, Шэнли дает ему шанс проснуться другим человеком, переставшим выполнять функции, и получившим прожить оставшуюся половину жизни не для страданий, как велят некоторые религиозные концепции, а для счастья. Вполне метафорично, не находите?

Том Хэнкс, безусловно, попал в образ американского Башмачкина и неплохо отыграл перерождение героя. Сам себе не могу поверить, что когда-то, как и многие, считал этого актера одинаковым. Мег Райан была яркой, сочной и красивой во всех трех своих ипостасях — серой мышки, светской львицы и надежной партнерши по приключениям, и очень хорош Ллойд Бриджес, блеснувший в роли своеобразного «исполнителя желаний». В эпизодах появляются замечательные характерные актеры — Осси Дэвис, Аманда Пламмер, Роберт Стэк и даже Натан Лэйн. И еще Луна. Луна, видимо, не отпускающая автора фильма со времен его лучшего произведения, Луна, во власти которой по-прежнему находятся его странные герои «не от мира сего», спящие и видящие яркие, цветные, романтические сны, которые так же далеки от реальности, как причудливый и талантливый фильм «Джо против вулкана» — от романтической комедии.

8 из 10

"Мистер Крутой» — один из самых известных и любимых у нас фильмов Чана, хотя и далеко не самый лучший. Но — неисповедимы пути зрительской любви. Например, шедевральную «Криминальную историю» (1993) у нас не очень ценят, а этот в целом не выбивающийся за рамки стандартного «экспортного Чана» боевичок — очень. Я его кстати, тоже обожаю — искренне и нежно — с детства.

Названием этого фильма, разумеется, оригинальным, «Мистер Славный парень», можно озаглавить всю карьеру и жизнь Джеки Чана. И уж точно — назвать его основного героя, переходящего из фильма в фильм. Героя поневоле.

Чан опять предстает в роли простого малого, добродушного и веселого, который ненавидит насилие, хотя, конечно, прекрасно подкован в боевых искусствах и вообще «мог бы стать полицейским», но избрал самую мирную в мире профессию — повара. Но стечение обстоятельств приводит его в мафиозные разборки и в итоге заставляет сесть за руль гигантского грузовика и в ярости крушить, крушить, крушить дорогие машины и роскошную виллу местного авторитета. Одна из, кстати, самых запоминающихся сцен в кино моего детства. Это прям сцена мечты для алчущих справедливости подростков, да и не только подростков! Как хотелось тогда вот так же сесть в такую громадину и вдребезги разнести школу, или дом обидчика, или еще что-нибудь! Увы, мне подобная машина так и не попалась, и Джеки мстил за меня. За нас. За «хороших парней».

Режиссер Саммо Хунг, с которым в 80-х «младшие братья» Чан и Юэнь Бяо создали целую серию великих фильмов, изменивших лицо гонконгского кино, на съемках «Драконов навсегда» (1988) несколько разошелся с Чаном во взглядах и долгое время с ним не работал. Тем не менее, после успеха в Америке «Разборки в Бронксе» (1995), сам Чан решил доверить режиссуру нового экспортного хита именно проверенному Хунгу, который прекрасно понимал специфику мастерства и стиля Джеки. Стиль самого Хунга тоже дает о себе знать — в частности, в несколько суматошных боях, напоминающих бои в «Громобое» (1995), где Хунг был постановщиком драк и трюков, и откуда шагнула довольно нелепое частое применение замедленной съемки в сценах действия. Еще Хунг проявляется в простодушном юморе, абсолютно карикатурных злодеях, которые шагнули словно из каких-то «Победителей и грешников» и в самом себе, сыгравшем маленькую, но очень забавную роль получающего от злодеев тумаков велосипедиста.

В остальном картина напоминает «Разборку в Бронксе» — и эмигрантской темой, и изображением банды ретивых молодчиков, среди которых далеко не все — мрази, и проблемными девушками, из-за которых Чану приходится попадать в нелепые и опасные ситуации. Впрочем, это повелось еще с «Проекта А» (1983): девушки в фильмах Чана — как девушки на пиратском корабле — к беде. Тут он носится и пытается спасти межрасовый ансамбль — рыжую красотку-журналистку, чернокожую ассистентку и милейшую китаянку, с которой у него вроде любовь, но как всегда, без малейшего намека на сексуальность в отношениях.

В 90-е Гонконг стал тесен для Джеки Чана и началось его мировое турне, которое в «Мистере Крутом» привело его в Австралию. Впрочем, Австралия это или Бронкс, снятый в Канаде, или африканская пустыня — не имеет большого значения, главное, не место, а то как Чан его «обживает», превращая в места для поединков костоломных или смешных — и стройку с опасными дисковыми пилами, и съемочную площадку кулинарного телешоу, и склад с множеством дверей и обычную квартиру. Каждая вещь в равной степени несет в себе опасность и юмор, оказавшись в пределах досягаемости Чана и это как всегда невероятно круто.

К сожалению, сценарий фильма слишком пунктирен по сравнению с той же «Разборкой» и представляет из себя скорее набор скетчей и трюков, чем целостное произведение, а злодеи — не представляют реальной опасности. Харизматичный Ричард Нортон, уже зарекомендовавший себя прекрасным бойцом в «Городском охотнике», выступил в роли отчаянно хлопочущего мордой злодея, но традиционной финальной схватки между ним и Джеки мы так и не дождались. Испортило ли это фильм? Пожалуй, нет. Но создало ощущение недосказанности в конце. Как будто фильм оборвался на полуслове и точки поставлено не было.

Тем не менее, «Мистер Крутой» стал большим хитом в Азии (лидером года), и неплохо собрал в Америке. На видео это был один из самых часто спрашиваемых фильмов Чана в конце 90-х, кассета с этим фильмом была почти у всех моих друзей. Это хороший фильм, пользуясь терминологией его самого — славный, или наших прокатчиков — крутой. Чуть ли не каждый кадр заставляет радостно и азартно притопывать и приговаривать: «Во даёт! Вот это молодец! Ух ты!» А это значит, что Джеки Чан попал со своим фильмом опять в яблочко. А чего бы, собственно, и не попасть? В конце концов, он Мистер Славный парень, которого очень трудно не любить!

8 из 10

Выход новых фильмов франшизы «Миссия: невыполнима» расписан на годы вперед. Из года в год неубиваемый агент Итан Хант падает с самолетов, очаровывает женщин, взрывает планеты, поворачивает вспять движение рек и создает новые вселенные. Том Круз остается настоящей суперзвездой мирового экрана не в последнюю очередь благодаря серии фильмов, начатой в 1996 году Брайаном Де Пальмой. Сам Круз, с самого начала выступающий продюсером и основной движущей силой линейки картин, превратил ее в свой личный бренд и серьезную, хорошо отлаженную машину кинопроизводства, которая отлично продает свою продукцию во всем мире и делает своего хозяина настоящим голливудским магнатом.

Фильмы серии «Миссия: невыполнима» — настоящие большие голливудские аттракционы, у которых в мире до сих пор практически нет конкурентов, разве что китайские мастера в последнее десятилетие научились делать не хуже, но работают, в основном, на внутренний азиатский рынок, где, во многом благодаря квотированию, могут сражаться с американскими монополистами. Тем не менее, «Миссии» всегда вызывают интерес, их смотрят и будут смотреть, пока Том Круз способен делать трюки или хотя бы двигаться, а зрители — любить непрекращающийся экшн, шпионские секреты и настоящих героев не самого большого роста. При этом, хотя коммерчески «Миссия» всегда уступает еще одной суперфраншизе — «Форсаж», все-таки, на мой взгляд, рассчитана на публику поискушенней и потребовательнее, пытается как-то прислушиваться к законам физики, обладает куда более изощренными сюжетами и зачастую хорошей актерской игрой и умелой постановкой лучших голливудских ремесленников.

Но вернемся к истокам. Брайан Де Пальма — режиссер, известный не в последнюю очередь благодаря своему умению с шиком реанимировать полузабытую классику. Он уже проворачивал такой трюк с «Лицом со шрамом» (1983), подарившем нам целый рад классических сцен и полностью стеревший из памяти нуаровый оригинал, и великолепными «Неприкасаемыми» (1987), которые так же полностью вытеснили старый сериал.

«Миссия», так же опирается на классический сериал телегения Брюса Геллера, выходивший в 1966-73, но отсылает к опыту и эстетике бондианы, превращаясь именно в альтернативу Джеймсу Бонду, помноженного на хичкоковский саспенс. Брайан Де Пальма не раз показывал себя лучшим и вернейшим последователем британского мастера создавать на экране напряжение и тревожное ожидание.

Тому Крузу невероятно повезло, что он смог привлечь к работе над римейком подзабытого сериала Де Пальму. Большая часть успеха первого фильма, а значит, и всей франшизы именно в навязанном ей режиссером «Керри» жанром шпионского триллера с элементами постхичкоковской иронии, на которую Де Пальма — большой мастер. Потому что сценарный винегрет из глубоко законспирированных двойных и тройных агентов, клише времен Холодной войны и штампов типичных шпионских сериалов превратился бы в непроходимый лабиринт, если бы не изящная и остроумная режиссура Де Пальма.

Режиссер ловко управляется и с международной компашкой звезд, и с лихим экшеном, и с совершенно захватывающими и напряженными сценами, оставаясь при этом несерьезным — опять же скорее в стиле ранней бондианы или даже «Фантомаса», с которым Итана Ханта роднит самолюбование Тома Круза и частое использование резиновых масок.

Роджер Эберт, тепло принявший картину, написал о ней: «Мы должны существовать в этом фильме, чтобы наслаждаться им. Любые тревожные вопросы из других фильмов должны быть жестко подавлены!» Критик прав, ведь если начинать задумываться о том, каким способом добывает информацию из архива Итан Хант и насколько такой способ реалистичен и вообще необходим, можно в момент возненавидеть картину. Но если не задумываться, мы увидим одну из лучших и супернапряженных сцен проникновения в секретное хранилище, полную ловких технических уловок, увлекательных деталей и самого настоящего саспенса. Правда, сейчас эту сцену сложно смотреть без смеха, ведь ее начисто уничтожили Пэт Профт и Лесли Нильсен в «Ошибочно обвиненном», и, тем не менее, если на твой фильм сняли хорошую пародию, то твой фильм — определенно чем-то хорош!

Эта сцена, конечно, не единственная. В фильме много технически совершенных, ярких, напряженных, стильных, хорошо снятых и здорово сыгранных моментов, которые со временем стали настоящей классикой и без устали цитируются последователями Де Пальма.

К этому фильму сложно придираться, несмотря на то, что его уже давно разобрали на «киногрехи» и ляпы. Это не имеет никакого смысла, так же как и ляпы «Терминатора 2». Фильм работает не на стоп кадрах. Он работает в моменте, здесь и сейчас, он цепляет вас эмоционально. Я прекрасно знаю, что вертолет не залезет в тоннель, и что Круз вряд ли удержался бы на скоростном поезде, и знаю, что у фильма куча продолжений, а значит, Хант не просто выжил, но даже не поцарапался и, тем не менее, я каждый раз напряженно всматриваюсь в опасно летящие на Ханта лопасти вертолета, ведь веришь, что до смерти агента остаются считанные секунды! А учитывая горячечное желание во всем разобраться, как и герой картины, зритель еще больше вживается в «шкуру фильма», безотчетно оказываясь в моменте. За это я люблю «Миссию». Этого не почувствуешь ни на «Форсаже» ни на каких-нибудь «Трансофрмерах», потому что у Де Пальма есть вкус, чувство ритма и редкое умение увлекать и вовлекать зрителя.

С «Миссией» работали далее очень талантливые режиссеры: и Джон Ву, и Дж. Дж. Абрамс и Маккуори. Но вот этого чувства абсолютной вовлеченности они добиться не смогли.

Что касается самого Круза, он, без сомнения, очень хорош в экшн сценах, где выкладывается по полной, и не всегда убедителен в драматических. Но мощный тыл (короля, как известно, играет свита) не дает этому проявиться так уж явно. Тут и юродствующий Войт, и обаятельный Эстевес, и саркастичная Редгрейв, и, конечно, божественная Эммануэль Беар — никогда у Круза не было настолько прекрасной партнерши, пожалуй, ни в одном фильме. И Жан Рено как влитой — в образе беспринципного наемника, и отстраненная, загадочная Кристин Скотт Томас.

Получился очень красивый, тревожно-изящный, напряженный фильм, который ни на минуту не забывает о том, что он фильм. Основные претензии критиков сводились к сценарию (справедливые) и к тому, что фильм — вообще не похож на сериал их детства. Картина даже получила номинацию на «Золотую малину» как худший римейк. Но цена таких номинаций — ноль. Ведь ровно такую же получил и «Лицо со шрамом», один из главных шедевров 80-х. Кто и когда решил, что римейки должны слово в слово повторять оригинал — ума не приложу.

И если забывчивый Борн или джентельменствующий Бонд вам почему-то надоели, то вот вам неубиваемый Итан Хант — герой небольшого роста, но очень-очень-очень деятельный. И его «Миссия: невыполнима» — радость эскаписта!

10 из 10