Каждая реплика граничит с истерикой, каждый взгляд камеры на героев — безжалостным крупным планом, почти из них одних только фильм и состоит. Этот эмоциональный перегруз смотрится, конечно, вполне пригодным методом. Другое дело, что Долан добивается его так показательно, что неизбежно испытанием, уже на терпение, становится и сам фильм.
Театральность почти невыносима — и в сущности, обесценивает те вполне мощные откровения, убедительные за счет актерского эмоционального обнажения, что звучат в исповедях персонажей. Обесценивает она и заложенные Кончаловским во всю конструкцию «Рая» идеи.
Бодро запустив сюжет, Бильжо затем демонстрирует, увы, лишь нерешительность — и «Рыба-мечта» начинает метаться то в одну, то в другую жанровую крайность.
Это не самое напряженное и не самое жесткое кино, так что вокруг его скинхед-истерии витает ощущение фальши («Скины» и «Американская история Х» тему обрабатывали четче). Но оно не успевает надоесть и легко смотрится — в первую очередь за счет Рэдклиффа, который выдает умный, выверенный, интеллигентный перформанс. Пожалуй, лучший пока в его карьере.
Лютая драма об устройстве русской души, притворяющаяся костюмным блокбастером.
Чего жанр мелодрамы, напротив, не терпит — так это дидактики. Сиэнфранс же каждым кадром, каждой слезой на скорбных актерских лицах (а плачут здесь, кажется, всю вторую половину фильма) сообщает не только, чем оборачивается преступление против принципов, но и что его зрителю думать и чувствовать.
«Она» не только снята с впечатляющей ясностью, которая встречается только у больших мастеров легких жанров, — но и к теме изнасилования Верховен подходит с такой дерзостью, что зрителей, в этом вопросе догматичных, наверняка встанут волосы дыбом от возмущения.
Это, конечно, в меру смешное и безобидное кино. Проблема в том, что именно безобидность и смущает, ведет к ограниченности — фигурирующий на экране город далеко не безобиден (и не ограничивается историческим центром), более того, кусачесть, высокомерие Петербурга тоже составляют часть его обаяния.
«Коллектор» сохранит до финала подчеркнутый минимум средств выразительности: казенно-безликие офисные декорации, осторожный монтаж, джазовые импровизации за кадром и один-единственный Хабенский на экране. Поразительным образом одного артиста — по крайней мере, такого — оказывается более чем достаточно
Пак, если позволите, снимает в «Служанке» свой «Расемон» — триллер-триптих о том, что на каждую страшную тайну найдется секрет еще более жуткий, а на каждого комбинатора — интриганы, более ловкие и мотивированные. Главное достоинство фильма, впрочем, заключается не в его детективном мастерстве — а в той области, где Пак находит для своих героев самую мощную, всесильную мотивацию.
Британец Дэвид Маккензи («Молодой Адам», «От звонка до звонка») в своем первом американском фильме явно опирается на классические типажи и каноны вестерна, будто не обращая внимания на десятилетиями звучавшие утверждения о смерти этого некогда славного жанра. Маккензи проверяет вестерн современностью и обнаруживает, что покойник определенно жив, даже если и изменился в лице.
Почти все поздние фильмы Педро Альмодовара выстроены как сентиментальный детектив, в котором интригу задают преступления не закона, но души, тайны персональных биографий, скрытые психосексуальные конфликты. «Джульетта» — кино именно такого рода, исследование одной женской судьбы, которой с лихвой хватило надломов и надрывов.
«Неоновый демон», конечно же, никакая не сатира на бездуховный мир моды. Нет, Рефн снимает свои странные и неотразимые фильмы о той сумеречной зоне, где пересекаются доведенная до одержимости мечта и непредсказуемая, чаще всего шокирующе идиотская реальность.
В сущности, Стиллман, походя высмеивая богатых олухов, нелепые классовые устои и наивность молодости, переосмысляет моралите-басню Остин как фильм-ограбление, в котором леди Сьюзен посредством хитрости, вербальной ловкости и врожденного чувства стиля уготовано похитить не только мужей и капиталы, но и зрительские сердца.
У подобных фильмов, повествующих о милых аутсайдерах американской мечты, всегда велик риск скатиться в приторный формат типично сандэнсовской комедии хорошего настроения. Но «Капитан Фантастик», второй режиссерский проект хорошего характерного актера Мэтта Росса, мастерски обходит стандартные для жанра клише.
Проблема «Равных», впрочем, заключается не только в надуманном центральном конфликте. Беда в том, что режиссер Дрейк Доримус, до этого снявший недурную мелодраму «Как сумасшедший», ничего, кроме напыщенной аллегории любовного чувства от его робкого зарождения до потенциально депрессивного финала, предложить, в сущности, и не может.
Тим Бертон продолжает воспевать чудаков — и впервые за десятилетие находит для этого гимна подходящую форму.
Режиссер Блэк снимает не столько комедийный триллер, сколько тотальную пародию на все образцы жанра разом.
На деле Кван и Шайнерт занимаются не столько жизнеутверждающим кино о выходе из душевного кризиса, сколько сатирой на кризисы современных инфантилов. Неспособность позврослеть тем самым рифмуется с воняющим трупом на плече — мысль, может, и не новая, но судя по реакции на фильм, болезненно точная.
В сущности, «Месть от кутюр» показывает, что стоит впустить в женское кино немного искренней едкости, как окажется, что от Дангатара всего верста до Догвилля. Только, в отличие от лукавого фон Триера, Мурхаус однозначно занимает в конфликте сторону оскорбленной невинности и обывательства — что несколько снижает эффект от яростного финала «Мести».
Подрывной во всех смыслах ретро-триллер из Ирана — с политикой, мистикой и мистификацией.
В эпоху соцсетей и селфи, на фоне политкорректных или просто тупых в мире спорта нет персонажа, лучше отражающего время, чем Златан с его цитатами, каждая из которых — готовый пост-тысячник для Твиттера. Это кино — окно в то время, когда Златан, каким мы его знаем, себя выковал. Смотрите, учитесь, завидуйте.
Кажется, еще никто так прямолинейно не рифмовал возрастного специалиста по продажам, этого обреченного на убой ишака современной глобальной экономики, с верблюдом. Поразительно, что Тому Тыкверу («Беги, Лола, беги», «Облачный атлас») этот фокус сходит с рук — такого смешного кино немец еще не снимал.
Митта в свое время доказал, что жанровое кино необязательно должно ограничиваться аттракционом, — а новый «Экипаж» свидетельствует, что безвоздушную драматическую пустоту не скрыть никакими воздушными трюками.
Винтерберг остается тем же провокатором, что и всегда. Здесь его манипуляциям подвергается такой феномен, как ностальгия, — с которой датчанин разделывается так же беспощадно, как прежде с институтами семьи и общества.
