Пресса освистала новый фильм Сергея Лозницы

«Кроткая» идет почти 2,5 часа. Журналисты, забившие до отказа зал «Дебюсси», подозревали подвох, но не представляли, каким он будет. Впервые Канны открыли для себя Сергея Лозницу в 2010 году, когда в конкурсе демонстрировался фильм «Счастье мое». Спустя два года в конкурс попала его военная драма «В тумане», а теперь Лозница привез на Лазурный Берег свою новую работу.

Неверно будет считать фильм экранизацией одноименной повести Достоевского. Она действительно вдохновила постановщика, но сюжет имеет мало общего с текстом классика русской литературы. В интервью Variety Сергей Лозница говорит, что «Кроткую» можно считать второй частью диптиха, начатого драмой «Счастье мое». «Я задался целью исследовать мифологию российского (экс-советского) общества, культурный контекст и менталитет людей, населяющих эту сюрреалистичную страну», — рассказывает режиссер. Назвать его русским тоже не очень получается: Лозница родился в Киеве, но живет в Берлине; титры «Кроткой» в самом начале (с названиями компаний-производителей) на французском, название и сам фильм — на русском. Так что выявить одну страну не получится.

На закате по пыльной дороге едет автобус. Одна из пассажирок (Василина Маковцева) выходит на остановке и углубляется в поле. Она живет где-то в деревне, но мы не узнаем ее названия. Имени героини мы тоже не узнаем, так что оставим ее Кроткой. Жизнь не балует женщину. Ей под сорок, лицо похоже на трагическую маску — скорбное, с вечно опущенными уголками рта, под глазами залегли круги. Кроткая получает извещение и уезжает на почту. Там она выясняет, что ей вернулась посылка для мужа, который отбывает наказание в тюрьме. Женщина уезжает домой с ящиком, и, пока она снова трясется в допотопном автобусе, вокруг звучит людская мудрость. Какой-то мужик подцепил Зинку, когда расследовал дело о расчлененке. Кто-то ворчит: «Автобус забитый, но все равно прут со своими ящиками». Кто-то рассказывает историю о том, как хоронили человека: на гроб хватило, а на катафалк — нет, так и везли в автобусе. «Мы все умрем», — заключает занудная бабулька.

Отпросившись с работы (великолепный диалог с коллегой по бензоколонке, включающий фразу «Повезло тебе, город посмотришь. Моего вон не сажают, так я и света белого не видела»), Кроткая уезжает. В очередном автобусе она единственная женщина среди массы грустных мужчин с характерными лицами — камера Олега Муту фиксирует неправильные черты персонажей, населяющих картину Лозницы, но при этом не делая их отталкивающими.

Передать мужу в тюрьму посылку — что может быть проще? Но на деле бедная жена наматывает круги по аду Данте. Вокруг нее сплошь корпулентные женщины и страшноватые мужчины. Ее унижают полицейские, подозревая в терроризме. Передачу для мужа не берут. Жить в режимном городе негде, и Кроткая принимает приглашение навязчивой дамы с черным каре. Там, в тесной квартирке, идет гулянка, поют блатные песни, играют в бутылочку на раздевание, а местный поэт рассказывает, как его посадили за детский стишок про огурцы.

Текст «Кроткой» — настоящая поэзия. Чего стоит, например, водила, который рассказывает героине, что тюрьма в их городе как церковь. «Твоему мужу повезло: тюрьма у нас знатная. Мы на нее молимся. Она людей сохраняет». Похвальба водителя вызывает смех, но хочется плакать: да, в России многие прошли через тюрьмы и колонии. И да, многие уже не умеют жить на свободе. «По вопросам судьбы — к начальству», — говорит один из персонажей. И в этом тоже есть доля правды.

На пути Кроткой встретится правозащитница (небольшая роль Лии Ахеджаковой) — маленькая пожилая женщина, жалующаяся на полное непонимание окружающих и на трудности работы. Поговорит героиня и с местным авторитетом. Тот расскажет страшную байку про то, как здесь находят расчлененные трупы. Снова столкнется с полицией. И отовсюду будет сочиться злость, недоброжелательность и хамство. Здесь тоже сплошная «Нелюбовь», но иначе показанная.

Если большую часть фильма можно смотреть на одном дыхании, то о финальных минутах, где Лозница погружает героиню в фантасмагорический сон почти по Булгакову, так не скажешь. Так и хочется отрезать эту нелепую сцену, размахивающую аллегориями, как красной тряпкой перед быком. Впрочем, у одного из лучших фильмов конкурса, трагикомедии «Квадрат» Рубена Эстлунда, тоже проблема с затянутым хронометражем и финалом.

Героиня в фильме Лозницы ни разу не улыбается. На протяжении всей картины Кроткая остается безучастной и апатичной. Это оттеняет ее от бурлящей вокруг жизни, превращая происходящее в настоящий сюр. По окончании пресс-просмотра зал «Дебюсси» начал свистеть и кричать «бу». Аплодисменты были довольно жидкими — кажется, «Кроткая» поглотила иностранную прессу и разделила отечественную.

Журналист из Los Angeles Times подходит к нам, группе русских журналистов, обсуждающих фильм после показа, и спрашивает: «Скажите, в России и правда всё так?» Отвечаем не сразу. Да, тюрьмы переполнены, как и в Штатах. Это как раз американский коллега понимает. Но вот что его интересует больше: «Неужели у вас нет людей, которые могли бы помочь героине? Гипотетически?» Безусловно, они есть. И фонды, и волонтеры, и правозащитники — все это есть. И не такие карикатурные, как у Лозницы. Американец выдыхает: «Вот и я думаю: вроде две России, но у Звягинцева она какая-то живая, а тут совсем безнадега».