В российский прокат выходит фильм «Фрау» — удивительная мелодрама, непохожая на прошлые фильмы Мульменко. О том, почему над этой комедией хочется плакать и при чем тут Уэс Андерсон и Ханс Кристиан Андерсен, рассказывает Василий Степанов.
Василий Степанов
Кинокритик, главный редактор журнала «Сеанс»
Прослушав композицию «Мы летом не грустим с приятелем моим» (к/ф «Приключения Толи Клюквина»), почистив зубы самым настоящим зубным порошком из круглой голубой коробочки, съев на завтрак вареное до синевы яйцо с майонезом и зеленым горошком и, конечно, наточив свой личный топорик (это для безопасности), Ваня (Вадим Королёв) выходит в свет. За спиной Вани удобный рюкзак, на ногах — несносимые походные ботинки и штаны карго. Такой герой к любой неожиданности готов, хотя служба у Вани, скорее, прозаическая. Он продавец-консультант в магазине для охотников и рыболовов, где работает вместе с Вовкой (Стоянов) и Коляном (Дарья Коныжева). С ними же и отдыхает — каждые выходные рыбалка на природе. И вроде бы все хорошо, но есть у Вани мечта — найти себе фрау, чтобы было для кого костер развести и кого в бабушкину квартиру привести. Но Катя, которая красиво накладывает пюре в ближайшей столовой, к серьезным отношениям еще не готова, и судьба заставляет Ваню обратить внимание на балерину Пермского театра оперы и балета Кристину (Лиза Янковская), которая танцует партию Жизели и явно переживает темные времена — привыкла к боли. Затянувшийся роман с женатым травматологом Гришей (Алексей Розин) отравляет жизнь, не делает ее проще и многопоколенная семья в составе мамы и бабушки, с которыми Кристине приходится делить жилплощадь. Так что чудик с топориком и букетом васильков кажется балерине подходящим вариантом смазать карту будня. В конце концов, он ни на кого не похож.
Второй фильм Любови Мульменко тоже не похож на картины, которые до сих пор выходили по ее сценариям (фильмы Нигины Сайфуллаевой и Оксаны Бычковой), не похож и на ее собственный режиссерский дебют «Дунай». Забудьте о блуждающей камере (которая часто оборачивается компромиссами на монтаже) и псевдодокументальной необязательности драматургии. Во «Фрау» все планы придуманы, нарисованы и расчислены, это пример поразительного по нынешним временам режиссерского контроля.
А камера, скорее, уютно статична; у каждого из главных героев своя визуальная драматургия и мир. У походника Вани — это сказка советского детства с его наивным праздником обоев и таинственным шуршанием пластинок, это кот Гагарин, геометрия детской оранжевой книжки про Тиля Уленшпигеля, что-то между Роланом Быковым и Уэсом Андерсоном пополам с Гретой Гервиг (это не я придумал, а кто-то из коллег, и мне вдруг захотелось увидеть снятый Любовью Мульменко комикс-блокбастер о Матрешке). Кристина, понятно, современнее, тоньше в метаниях, и камера за ней порой волочится как за объектом желания, явно вздыхая.
Пожалуй, поначалу визуально вторжение Ваниного мира в мир Кристины и, наоборот, взаимное вторжение двух людей, обещавших себе влюбиться, не выглядят острым, но постепенно и неизбежно это ощущение поглощения нарастает. Кристина никак не может принять бабушкино наследие. Шторы, как выясняется, задают тон не только комнате, но еще шире фильму и жизни; не говоря о внезапно побелевших стенах. Ваня до поры терпеливо сносит утраты идентичности (банки для круп нельзя, обои нельзя, топорик нельзя) и отважно хранит в морозилке тайну своей любви. «Фрау» час с лишним кажется смешным фильмом. Порой хочется хохотать в голос. И не только над злоключениями очарованного балериной оловянного солдатика Вани, а вообще над точностью формулировок (финальная фраза фильма обречена на статус крылатой) и узнаваемым, любовно выписанным миром. Особенно острое переживание реальности ждет тех, кто жил или хотя бы бывал в Перми: фильм два сезона снимался в родном городе Мульменко и Королёва.
В последней трети комедия набирает трагические обороты. Зримое несовершенство героев, никак не укладывающихся в общепринятые клише жизни, не только умиляет или ободряет. Их курьезная ригидность может даже злить, но она по-своему поучительна. Ведь всегда есть путь для отступления, для принятия правильного решения. В пропасть явно никто не сорвется (это мы знаем и по прежним работам этого автора, доброго к своим героям как к друзьям).
Счастливый финал бывает с вариациями. Узнали они о себе кое-что важное и жили потом долго и счастливо. Кристина «так себе фрау оказалась», Ваня тоже не вполне Уленшпигель — тот явно не держал сердце на льду. Но если вам захочется поплакать в конце этого фильма — улыбнитесь. Вы все-таки плачете под песенку из мультфильма. Когда вы в последний раз плакали на мультфильмах?
