Станислав Зельвенский подводит итоги Канн-2023. Обошлось без сюрпризов: самые интересные фильмы сняли зрелые режиссеры, а фурор произвела разве что красная дорожка.
Станислав Зельвенский
Критик Кинопоиска
Несмотря на высокий уровень программы, как событие завершившийся Каннский фестиваль трудно признать большой удачей. Сюрпризов — и хороших, и плохих — было немного, жюри проявило себя максимально тусклым образом, и через год вспомнить о фестивале 2023-го будет, кажется, особенно нечего. Фильмом, про который будут говорить, можно назвать разве что взявшую серебро «Зону интересов» Джонатана Глейзера, и даже это не такая культурная бомба, какой был десятилетие назад его «Побудь в моей шкуре».
Что у фестивального директора Тьерри Фремо получилось безусловно, так это красная дорожка. ДиКаприо и Де Ниро, Джонни Депп и Харрисон Форд, Квентин Тарантино и Джим Джармуш, Майкл Дуглас и Джейн Фонда, Натали Портман и Скарлетт Йоханссон, Том Хэнкс и Кейт Бланшетт и бог знает сколько еще звезд первой величины — в последние годы Венеция позиционировала себя как голливудский плацдарм в Европе, и сейчас Канны указали, кто есть кто.
Афиша основного конкурса тоже выглядела вполне звездной, пусть и несколько пенсионерской: среди 21 участника пять обладателей «Золотой пальмовой ветви». Самое старшее поколение — Марко Беллоккьо, Кен Лоуч, Катрин Брейя, Вим Вендерс — выступило на пределе, видимо, своих нынешних возможностей: побольше у Беллоккьо, поменьше у Брейя, Лоуч как Лоуч. Порадовал Вендерс: он все равно тень себя молодого, но «Прекрасные дни» ближе к винтажному Вендерсу, чем все, может быть, снятое им в этом веке (как минимум в фикшене).
Сильнейшее впечатление в самой влиятельной группе 60+ — «Рагу» Чан Ань Хунга, в анонсе (кулинарная мелодрама с Бинош и Мажимелем) не вызывавшее ровно никакого энтузиазма и оказавшееся едва ли не главной жемчужиной программы (французская пресса, что характерно, картину разорвала). «Опавшие листья» Аки Каурисмяки — прекрасный фильм, но ровно такой же, как финн снимал десять, двадцать, тридцать лет назад. Примерно туда же и турок Джейлан, и японец Корээда. «Май, декабрь» Тодда Хейнса очаровательный, чуть более легкомысленный, чем мы привыкли у этого автора, но тоже не то чтобы этапная работа.
Находящиеся в расцвете сил Уэс Андерсон и Аличе Рорвахер обрадуют старых поклонников, но вряд ли приобретут много новых. Разочаровали вялый, несмешной Нанни Моретти и дидактическая лирика Катрин Корсини. Равно как и напыщенная, но пустая альтернативная история Карима Айнуза («Подстрекательница»), сонная сатира Джессики Хауснер («Клуб Зеро»), истерический, перегруженный символами мачизм Жан-Стефана Совера («Черные мухи»).
После того как в Венеции и Берлине главные призы взяли документальные фильмы, особое внимание было приковано к единственной конкурсной документалке — «Молодости» китайца Ван Бина. Но обстоятельное 212-минутное полотно про жизнь рабочей молодежи на провинциальной фабрике оказалось, несмотря на свое высокое качество, слишком крепким орешком для жюри.
Вместе этого оно выбирало между двумя фаворитами, еще в середине фестиваля выделенными в том числе и прессой, — «Зоной интересов» и «Траекторией падения» француженки Жюстин Трие. Яркий, радикальный, но спорный фильм про холокост или мастеровитая панъевропейская судебная драма буржуазных нравов, многим понравившаяся, но едва ли влюбившая в себя хоть кого-то? Очевидно, учитывались, как всегда (но особенно в последние годы), и внехудожественные, анкетные характеристики фильмов и их авторов. Рубен Эстлунд с коллегами решили то, что решили.
Параллельные программы прошли, кажется, достаточно тихо. Механический ажиотаж вызвали премьеры Скорсезе и «Индианы Джонса». Критика посвистела модному сериалу «Кумир». Из фестивальных событий можно выделить премьеру короткометражного гей-вестерна Альмодовара. Встреча с Тарантино оказалась сеансом эксплотейшен-боевика конца 1970-х «Гремящий гром», дополненным обсуждением недавней киноведческой книги Квентина. Премьера «последнего фильма» Жан-Люка Годара, 20-минутной нарезки слайдов — мероприятием тоже скорее мемориальным.
Скандалов, так необходимых фестивалю, почти не было. Не считая ритуального ропота (впрочем, и радостных визгов) по поводу участия Джонни Деппа в фильме открытия «Жанна Дюбарри», который, кроме этого, мало чем запомнился. На синефильских полях случился еще тихий скандал с испанским классиком Виктором Эрисе, который впервые за несколько десятилетий снял фильм; на премьеру он не приехал, потому что, как выяснилось из его раздраженного открытого письма, рассчитывал на конкурс и стал жертвой интриг Тьерри Фремо.
И главное, чего не было, — ощущения безусловной актуальности происходящего на Круазетт, его всемирной значимости. Чувства, что фестиваль прикладывает ухо к нынешней апокалиптической эпохе и что-то слышит. И дело не только в относительной аполитичности Канн: все необходимые слова, в конце концов, были сказаны со сцены. Но, например, единственный фильм в конкурсе, где упоминалась Украина, — комедия Каурисмяки. Понятно, что кино реагирует на новости с некоторым опозданием (два фильма, «Старый дуб» и «Четыре дочери», касались недавних событий в арабском мире). Но также понятно, что в стремительном мире 2020-х это опоздание стоит почтенному европейскому фестивалю дорого и с каждым годом все дороже.
Фото: Samir Hussein / WireImage / Getty Images
