Почему «Французский вестник» гораздо больше, чем набор валентинок уходящей натуре

Станислав Зельвенский

Критик Кинопоиска

Кажется, публика не очень справедлива к Уэсу Андерсону. Странно говорить это про режиссера с армией преданных поклонников и репутацией всеобщего любимца, но за четверть века он не победил ни на одном крупном фестивале и не получил ни одного персонального «Оскара». И в последние годы все чаще слышны раздраженные голоса недовольных, в том числе среди критиков: Андерсон надоел; Андерсон бесконечно повторяется; его картины — изысканные пустые гербарии для буржуазных инфантильных невротиков.

«Французский вестник», первый игровой фильм Андерсона со времен «Отеля «Гранд Будапешт“» (2014), едва ли изменит сложившиеся мнения, но точно поспособствует их поляризации: это такой густой, концентрированный Уэс, что в него можно либо в очередной раз безоглядно влюбиться, либо окончательно отвернуться от этого автора.

Если считать, что художник прогрессирует, оттачивая мастерство, «Вестник» — самая совершенная его работа. И самая требовательная к зрителю: из зала выходишь с больными глазами и слегка звенящей головой. Андерсон словно увеличил свою обычную, и так не маленькую скорость раза в полтора. Мелькают многоярусные картинки с тысячью деталей, за кадром тараторит Анжелика Хьюстон, в кадре — кто есть кто американского и отчасти французского кино. Толком рассмотреть и расслышать все это невозможно (если читать субтитры, задача усложняется вдвойне). При всем восхищении первая мысль на финальных титрах: а теперь надо дождаться онлайн-релиза и посмотреть фильм нормально, вооружившись кнопкой «пауза».

Таким образом и следует поступить, но ничто не заменит первого впечатления. А в упущенных мелочах нет ничего страшного, так и было задумано: все, что имеет значение, так или иначе останется на сетчатке. Как давно известно интересующимся, «Вестник» — ода или, скорее, элегия журналу, недвусмысленно, вплоть до шрифтов, срисованному с «Нью-Йоркера», любимого чтения американских интеллектуалов. Андерсоновский журнал издается в XX веке в вымышленном французском городе Аннуи-на-Блазе (Ennui-sur-Blasé — «Тоска-на-безразличии») группой экспатов — по иронии литературный гигант является приложением к провинциальной газетенке из Канзаса.

Фильм как бы пересказывает номер (вероятно, увы, последний) этого журнала. Тут есть некролог бессменному главному редактору (Билл Мюррей), экскурсия по нетуристической изнанке Аннуи (в исполнении Оуэна Уилсона на велосипеде) и три лонгрида. Первый (автор — арт-критик Тильда Суинтон со вставными, куда ж без этого, зубами) посвящен заключенному психушки Бенисио дель Торо, который пишет экспрессионистские ню со своей надзирательницы Леа Сейду и которого оказавшийся рядом галерист Эдриан Броуди объявляет гением. Во втором журналистка Фрэнсис МакДорманд описывает студенческие волнения и лишает девственности их лидера Тимоти Шаламе. Третий — репортаж Джеффри Райта о гениальном поваре, работающем в жандармерии; текст, задуманный как портрет, но ставший полицейским боевиком.

На поверхности амурные послания Андерсона бумажной журналистике, ее идеалистическим стандартам и стремительно исчезающим ритуалам и Франции, где он давно живет. Обе валентинки и насквозь иронические, и вполне искренние. Отдельный разговор, понятно, местное cinema — от абстрактных приветов Ренуару и Жаку Тати до вывески «Мужское-женское» в годаровской студенческой новелле и двойника Жан-Пьера Мельвиля в новелле полицейской.

Стилистическая свобода, которой дышит «Вестник», фантастическая. Андерсон тасует цвет и ч/б, фирменные невозмутимые диорамы и операторскую эквилибристику, анимацию и «живые картины», проламывает четвертую стену, меняет рассказчиков, бесшовно соединяет натуру аквитанского городка Ангулема с издевательски условными этнографическими декорациями. Формальное совершенство иногда заставляет близоруких критиков Андерсона пенять ему на увлечение финтифлюшками в ущерб людям. Но на самом-то деле виртуознее всего режиссер работает именно с актерами, порой на лету выворачивая их амплуа, открывая в них типажи, о которых они и не подозревали. Именно поэтому капризные звезды калибра Эдварда Нортона или Элизабет Мосс соглашаются сняться у него не то что в камео, а в эпизодах вроде бы вовсе без рисунка, без реплик — просто постоять где-то в кадре.

И «Вестник» с предельной ясностью напоминает, насколько Уэс Андерсон больше чем просто стиль, чем изысканные проезды камеры, нелепые парики, Александр Деспла и каскад сложноподчиненных предложений за кадром. Тут масса смешного. Но чем более редкие, тем более драгоценные моменты, когда Андерсон перестает шутить, оказываются ключевыми точками фильма, и иначе и быть не могло. Все материалы журнала, выходящего на родине экзистенциализма, заканчиваются, так или иначе, трагически. Секс и смерть, и насилие, и отчуждение, и близость, и творчество, и травмы, и политика; Андерсон про это, а не про винтажную коллекцию шляпных коробок. Дайте уже ему «Оскар».