Дружба со Шварценеггером, звонок Вайнштейна и успех на Netflix: как Александр Невский победил всех

Два года назад по просьбе Кинопоиска журналист и писатель Андрей Подшибякин провел с культуристом, актером и продюсером три часа в Лос-Анджелесе и убедился, что он феномен, который невозможно игнорировать. Александр Невский осуществил мечту, к которой стремились советские мальчишки 1980-х и российские актеры 1990-х. Его знают в Голливуде, он дружит со Шварценеггером, а критику воспринимает по принципу «сперва добейся».

В 2023 году у него вышел вестерн «Нападение на Рио-Браво», где он играет русского генерала Ивана Турчанинова — участника Гражданской войны в США, которому приходится оборонять городок на Диком Западе от преступников. Появление этого фильма в нашем онлайн-кинотеатре дало повод вспомнить большой разговор Подшибякина с Александром Невским и время, когда главным исчадием зла был Харви Вайнштейн.

Август 2021 года, Беверли-Хиллз. Пятница, время к обеду. Впрочем, в этой части Лос-Анджелеса (формально Беверли-Хиллз — отдельный город) всегда пятница и всегда время к обеду, даже утром понедельника. Рестораны полны, между Balenciaga и Cartier курсируют обвешанные пакетами туристы, на светофоре на углу Родео-драйв и Брайтон-Уэй пробка из нескольких не имеющих друг к другу отношения «роллс-ройсов». Адрес, который накануне дал мне агент Александра Невского, любопытный: в соседнем здании находится ресторан E.baldi — легендарное в определенных кругах место; там есть стол, всегда зарезервированный за Аль Пачино и бывшим CEO Disney Бобом Айгером; персонал заведения называет этот стол Железным троном.

Выясняется, что наша встреча пройдет в еще более примечательном заведении — закрытом сигарном клубе Grand Havana Room. В Лос-Анджелесе нигде нельзя курить, но все ходят в шортах. В Grand Havana Room курить можно и нужно, а вот шорты после пяти часов вечера запрещены. Еще туда невозможно попасть, не будучи членом клуба, а членом клуба стать невозможно.

«Вы к Александру?» — спрашивают на ресепшене, неодобрительно косясь на мои шорты. К счастью, до пяти еще далеко.

Посетители Grand Havana Room — небрежно одетые седые мужчины с цепкими взглядами («старые деньги», как здесь говорят) и молодые люди с часами за шестизначные суммы в долларах. Александр Невский возвышается над ними горой, даже когда сидит: почти два метра роста, сигара в зубах, бицепсы с голову некрупного человека, футболка со Шварценеггером и огромный будильник Panerai Submersible на запястье — эту марку носят Сталлоне и сам бывший губернатор Калифорнии.

Дружба с Арнольдом и первые хейтеры

За месяц до нашего разговора русский интернет рассматривал удивительные картинки: Арнольд Шварценеггер пришел на пятидесятилетие к Александру Невскому, спел ему «Happy Birthday» и подарил подарки. Многие челюсти отвисли: в русском интернете к Невскому относятся достаточно агрессивно, а его взаимоотношения с Арнольдом почему-то считают односторонними, без участия Арнольда.

Невский реагирует спокойно: «Я видел, мне присылали ссылки. Дело в том, что я свою карьеру построил на мечте и знаю, что моя жизнь и моя карьера у многих не укладывается в голове. Про то, что Шварценеггер пришел ко мне и посмотрел мой фильм „Максимальный удар“, я рассказывал четыре года назад! Про то, как я со Шварценеггером в свое время познакомился, как отдал ему книжку Михаила Сергеевича Горбачева с автографом, я за последние двадцать лет тоже рассказывал много раз. Арнольд доказал, что можно изменить свою жизнь и жить мечтой. Мы неоднократно встречались, качались, общались. То, что Арнольд пришел ко мне на день рождения, не было для меня шоком. Он был и есть мой герой. Да и ваш, наверное, тоже».

Я вспоминаю о ростовской подпольной качалке середины 1990-х, в которой висел портрет Шварценеггера. В тысячах подпольных качалок страны тогда висели такие же. «Он мне много всего подарил, — продолжает Невский. — Сигары свои именные, но я курю Кубу, а его сигары храню в хьюмидоре. Арнольд все помнит! Знаете, почему он мне эту майку подарил? — на Невском футболка с силуэтом Арнольда Шварценеггера и надписью «Columbus, Ohio». — Потому что в первый раз я с ним встретился в городе Колумбус, штат Огайо, куда я приехал гостем от России на конкурс Arnold Classic в 1998 году! По-английски я в то время говорил одну фразу: „Sir, in my country, you have many, many fans“. Я ему это сказал в первый день, потом во второй день, а на третий он сказал: „Я помню!“ Он ведь все помнит! И, кстати, он не просто спел мне „Happy Birthday“ на дне рождения — он спел „Happy Birthday, my monster“!»

«Когда я годам к семнадцати начал поднимать железо, мне все говорили: забудь, — ударяется в воспоминания Александр. — Я слишком высокий для этого, а Арнольд относительно небольшого роста. Мне говорили, что ничего не нарастет просто. А потом я увидел Ральфа и понял, что он чудовищно огромный! Он, как я, 197 сантиметров. Поэтому очень важно знать: если есть кто-то, кто добился того, чего вы хотите, то и вы сможете».

Мы возвращаемся к постерам на стенах качалок. Сегодня в это сложно поверить, но российская селебрити-культура конца 1980-х — начала 1990-х была крайне монолитной и сфокусированной на ограниченном списке персонажей. Кроме Шварценеггера, Сталлоне и Брюса Ли, для подростка мужского пола не существовало ролевых моделей. Это были небожители, деяния которых передавались из уст в уста (и в процессе страшно перевирались); видеосалон и качалка тогда были их храмами. Почти в каждом классе был мощный парень по прозвищу Арнольд. Или Шварц. Или Конан. Или Киборг. Поставить себе цель познакомиться и подружиться с Арнольдом Шварценеггером в тогдашней системе координат было полным безумием — как подружиться с персонажем «Fortnite» или с Микки Маусом.

«А получилось это только у вашего покорного слуги, — заканчивает Невский рассказ о Шварценеггере. — Поэтому понятно, что самое простое — не поверить в нашу дружбу. Такой вот защитный рефлекс безволия».

Дальше наш разговор переходит на тему русских соцсетей. «Краем глаза я, естественно, слежу за паблисити в России, — говорит он. — Но у меня столько дел здесь, что я не особо рассматриваю негативные вещи. Просто то, что я делал в 1990-е годы в России, было просто unconditional love. Я не пел, в кино не снимался, я был звездой бодибилдинга и пропагандировал спорт». И это правда: в нашей ростовской подпольной качалке рядом с портретом Шварценеггера в какой-то момент появился постер Александра Невского.

Он рассказывает, что с хейтом сталкивался еще тогда: «Не любили меня, может, человек пятнадцать продавцов анаболиков, потому что я в каждом интервью говорил, что анаболики есть не надо. И мне удалось достучаться до сотен тысяч людей, которых я подтолкнул к тому, чтобы менять свою жизнь. И я никогда не красовался, я показывал фотографию, каким я был… Да вот она, — с фотографии в телефоне Невского смотрит замученный тощий мальчик с кудряшками, похожий на сидящего напротив меня человека только глазами. — И посмотрите, каким я стал. У вас тоже может получиться! При этом не было никакого протеина, зато сосиски были. Если я смог набрать массу на сосисках и „ножках Буша“, то и вы сможете».

Александр вспоминает об одном из первых московских тренажерных залов — второй был в гостинице «Спорт», куда никого, кроме олимпийцев, не пускали. «Туда даже Шварценеггера не пустили, когда он приехал сниматься в „Красной жаре“. У него не было письма-разрешения от Госкомспорта, и тогда он поехал в подпольную качалку». В таких подпольных залах в конце 1980-х продавали стероиды, и мало кому приходило в голову интересоваться, из чего они синтезированы и какими долгосрочными эффектами обладают. У Невского с анаболиками были (и остаются) идеологические разногласия: «Я начал выступать против них везде! Тогда закона даже не было. Перед тем как уехать в Америку, в 1998 году я в Думе принимал участие в его обсуждении. А до этого по телевизору везде — от программы „Тема“ до программы „Человек и закон“ — говорил, что это не нужно принимать».

Разговор с Харви Вайнштейном и феномен «Московской жары»

В январе 2018 года во влиятельном индустриальном издании Hollywood Reporter вышло небольшое, но резонансное интервью с Невским, суть которого изложена прямо в заголовке: «Русский член HFPA о Харви Вайнштейне: „Жаль, не довелось ему по морде дать“». Я спрашиваю Александра об этом заявлении. «Проблема, Андрей, в том, что Вайнштейн, бесспорно, негодяй, — отвечает Невский, — но при этом он гений независимого кино. Как человек, который голосует за присуждение премии „Золотой глобус“ с 2003 года, я вижу эту яму, вот эту дыру, которая образовалась, после того как Вайнштейна не стало».

По здешним меркам это звучит провокационно: имена Вайнштейна (Невский называет его в американской транскрипции — «Вайнстин») и, например, Кевина Спейси всуе упоминать не принято, говорить об их прошлых заслугах тем более. При этом в Америке то, что в России называют новой этикой, видится методом решения институциональных проблем, накопившихся в Голливуде. А в России она вызывает крайне острую реакцию. «На мой взгляд, в России, как и здесь, очень много негатива, — Невский технично переводит разговор в другое русло. — А я всегда был позитивен. Я всегда был оптимистичен. Когда у тебя есть доступ к средствам массовой информации, когда тебя слушают, выстраивать общение на злобе проще всего. Это не требует усилий, и это всегда информационный повод. Но, на мой взгляд, это неправильно и опасно. Мы видим целое поколение, а то и два, выросших в негативе».

Дальше собеседник предупреждает, что я буду первым, кто услышит историю про Вайнштейна, связанную с дебютом Невского на международном рынке, и рассказывает про 2003 год. «Я тогда снял фильм „Московская жара“, — начинает он. — К тому времени я уже выучил язык в UCLA, выучил актерское мастерство в Институте Ли Страсберга и вступил в HFPA. У меня было достаточно связей. Это был первый год, когда я должен был голосовать за „Золотые глобусы“».

Трейлер фильма «Московская жара» (2004)

И тут необходимо вспомнить, что в начале 2021 года HFPA и, как следствие, «Золотой глобус» оказались в эпицентре скандала. HFPA разругали за недостаточную инклюзивность, а это в современном Голливуде пострашнее коррупции. По соответствующему поводу высказались многие влиятельные издания, NBC временно сняла «Золотые глобусы» из своей эфирной сетки. В результате в HFPA сменилось руководство и началась масштабная реформа. В любом случае и 20 лет назад, и сейчас крайне трудно повлиять на мнение членов Киноакадемии, которые голосуют за «Оскар», потому что их несколько тысяч, но можно попытаться выстроить связи с членами Hollywood Foreign Press, которых тогда было около ста или даже меньше.

«И вот в какой-то момент у меня раздается звонок, — подводит к кульминации Невский, — молодой человек говорит в трубке, что „…Mr. Weinstein for you“. Дальше раздается голос Харви Вайнштейна, который мог стакан кинуть в ассистента, который, как мы знаем, делал все эти ужасы с подчиненными. Но когда он хотел, то был само очарование. И он сказал: „Александр, от всей души, во-первых, позволь тебя поздравить с тем, что это первый год, когда тебе выпала честь голосовать за ‚Золотой глобус‘. А во-вторых, у меня и моего брата Боба есть ‚baby‘, ‚labor of love‘, который называется ‚Плохой Санта‘. И этот маленький фильм очень важен для моего брата Боба и для меня… Получил ли ты скринер, Александр?“ Он прекрасно понимал, что если он начнет двигать его как коммерческий рождественский фильм, то аудитория это не примет. А вот если он начнет продвигать его как арт, то это будет другая история». Дальше неизбежное: Вайнштейн, по словам Невского, вежливо попросил его обратить внимание на «Плохого Санту» — не проголосовать, а именно, как это называется в индустрии, «give your best consideration».

«Прежде чем он повесил трубку, — продолжает рассказ Невский, — я сказал: „Mr. Weinstein, I have a baby myself and I need your advice“. Там возникла легкая пауза, так как акцент в то время у меня был сильнее, а потом у него голос изменился слегка, и он говорит: „Че те надо от меня?“ Я говорю, мне совет нужен. Я в России известен, а здесь пока нет. Я сделал свой первый фильм как продюсер, у меня там Майкл Йорк, у меня там Эдриан Пол. Есть картина, есть имена, но я не знаю, что мне дальше делать. Вайнштейн на это сказал: „Александр, когда картина будет готова, позвони мне лично, и я дам тебе все необходимые советы. Спокойной ночи“. И прежде чем он повесил трубку, я говорю: картина готова! Он был удивлен, потому что я не хотел продать сценарий, продать идею, еще как-то попить кровь. Нет, у меня был готовый фильм, причем хорошо снятый».

Культурист из России просит об одолжении титана независимого кино? В Голливуде схема «услуга за услугу» не работает в принципе, тем не менее после этого разговора «Московскую жару» взял в международную дистрибьюцию независимый мини-мейджор Lightning Entertainment, который, в свою очередь, предложил картину Universal. А вот «Плохой Санта» никакого «Золотого глобуса» не получил.

Невского в русском интернете любят дразнить цифрами прокатных сборов его фильмов: они, если верить IMDb, незначительные. Однако кинобизнес устроен сложнее, и Невский раскрывает схему продажи независимого кино в достриминговую эпоху: «Universal не взяла картину в театральный прокат, но она взяла ее на DVD. А 18 лет назад DVD были везде: Blockbuster на каждом углу, DVD продавались в аптеках, на заправках, и главным было попасть на правильную полку. „Московская жара“ — картина стоимостью меньше миллиона долларов, которая в России и СНГ собрала 1,1 миллиона. DVD в России дали нам еще 100 тыс. долларов. Дальше я лично заключил сделку с Первым каналом, который поставил „Московскую жару“ в новогоднюю сетку 2005 года, и 3 января они порвали по рейтингам Джеймса Бонда. Дальше вторая премьера на НТВ, третья премьера на ТВЦ. Одним словом, вложив меньше единицы в „Московскую жару“, мы вынули под полтора только из российских продаж. Продажа международных прав, сделка с Universal и Showtime — это все принесло еще под два миллиона. А сейчас фильм будет переиздан на Amazon Prime».

Александр Невский вспоминает, что сам привез Майкла Йорка на премьеру в Россию и занимался раскруткой «Московской жары», что благодаря связям и селебрити-статусу он смог обеспечить своему фильму громкую премьеру и зрителя в России. «Это стало моим ноу-хау — снимать на английском, дублировать на русский и в России выпускать фильм как мой кинотеатральный проект, а на международном рынке продавать оригинальную англоязычную версию, отталкиваясь от меня и от моих голливудских коллег, — рассказывает он о своем закреплении в кинобизнесе. — А дальше дистрибьюторы уже сами были готовы финансировать мои фильмы. Ну, в начале не на 10 млн долларов, а на два».

Бокс и опасные амплуа

Кинематограф романтизирует историю про первые шаги в Голливуде примерно с момента собственного изобретения, а о провалах и драмах предпочитает либо умалчивать, либо также их романтизировать, как в «Ла-Ла Ленде». Невский — иммигрант, и, значит, пробиться ему было в разы сложнее. Мы говорим о его попытке запустить актерскую карьеру в США: «Как только я переехал, начал ходить на кастинги, но быстро понял, что мне будут давать играть только русских бандитов. Их поначалу неплохо играл Олег Тактаров, но вы помните, куда это его привело. К сожалению, in the long run это ничего не стоит. Через пять-десять лет вас сменят какие-нибудь здоровые словаки или чехи, которые будут играть тех же самых русских. Всё, следующий!»

Надо отдельно сказать об этом «long run», «labor of love» и прочих англицизмах в речи Невского, за которые его в том числе покусывают в российском интернете: со стороны они воспринимаются как неуместный выпендреж. Разумеется, это не позерство. Дело в том, что годы в соответствующей языковой среде перестраивают мозг так, что половина мыслей и почти все устойчивые выражения приходит в него по-английски. Чтобы перевести их обратно на русский, требуется осознанное усилие, а в повседневной речи делать его как-то странно. Отсюда «абсолютли» и все остальное.

«Меня были готовы взять в проект „Battle Dome“ — шоу типа „Американских гладиаторов“, — продолжает Невский. — Они готовы были дать мне членство в Screen Actors Guild и платить около 2000 долларов в неделю, что в 2000 году было хорошими деньгами! Да я за квартиру платил две тысячи в месяц, а тут четыре недели по две тысячи». Невский приехал на кастинг, как его и просили, одетым в черную майку и голубые джинсы и увидел триста человек в таком же наряде. «Первый кастинг я прошел. На втором было уже человек сорок, сидел кастинг-директор, который лично отсматривал претендентов. И вот когда нас осталось шестеро, каждому по факсу пришел контракт. Я начал его читать: „Columbia Tristar Television и Александр Невский договариваются о следующем…“ Ну, думаю, все, прорвался! И здесь они мне впервые за все это время дали прочитать сценарий. По концепции там одни и те же бойцы: один — американец, второй — русский, третий — африканец, и так далее. И русский, естественно, должен быть представлен чуть ли не с серпом и молотом на трусах. Перед этой последней дверью я сказал: „Извините, но я не буду. Я не могу“. А представляете кастинг-директора?! Как „не могу?“ Я говорю: „Нет. Не могу так возвращаться к своей аудитории“. Ну как я вернусь к людям, которых я вдохновлял от Москвы до Ростова, с такой историей в трусах с серпом и молотом?!»

Здесь беседа делает драматический поворот по законам кольцевой драматургии, и мы возвращаемся к Шварценеггеру. «Когда в 2000 году я впервые официально был представлен Арнольду вон там, недалеко от Родео-драйв, я его спросил, что мне делать-то вообще. Он сказал тогда: «Ты парень фактурный, позитивный. Смотри, во-первых, не теряй свою аудиторию в России. Во-вторых, разберись, как сделать, чтобы здесь не зависеть ни от чьих решений, а делать все самому». Невский не раз рассказывал в интервью о советах, которые давал ему Шварценеггер, но, по его мнению, молодое поколение в России не хочет воспринимать позитивную информацию. «Ну ничего, мы с вами их к этому подтолкнем!» — говорит он.

Подталкивать вообще важно, причем порой в прямом смысле. Невский вспоминает, что у его первого тренера по боксу висел плакат с выражениями знаменитых людей, и на нем была цитата Байрона: «Каждый уважающий себя мужчина должен уметь скакать на лошади, фехтовать и боксировать». А Луначарский говорил, что именно бокс максимально развивает уверенность в себе. «Когда я был маленьким и худеньким, — признается Александр, — очень хотел, чтобы у меня был старший брат, который бы меня защищал. Но бокс дал мне стержень! Он дал понимание, что никто уже не сломает. Что никто и не нужен, чтобы себя защищать, раскручивать, перевозить из страны в страну, чтобы в итоге себя сделать звездой». Мы сходимся на том, что мальчиков из интеллигентных семей нужно учить драться — всех остальных улица научит и так.

В это время к нашему столу подходит седой мужчина в джинсах и выцветшей футболке с Бэтменом. Они с Невским обнимаются и обмениваются несколькими фразами формата «Надо дообсудить», «Там есть вопрос по монтажу» и «В понедельник увидимся». Это Эрик Бреннер, продюсер оскароносного «Сумасшедшего сердца» с Джеффом Бриджесом. Он же занимается следующим фильмом Александра Невского «Нападение на Рио-Браво».

София Коппола, Netfix и российская критика

При всей нелюбви Невского к эпизодическим ролям он все же фигурирует в эпизодах «Тихих омутов» Эльдара Рязанова и в небольшой роли в «Где-то» Софии Копполы. При упоминании последнего фильма Александр довольно улыбается и рассказывает, как попал в картину. В 2008 году Арманд Ассанте, снимавшийся в его фильме «Убийство в Вегасе», спросил, интересно ли ему сняться в новой картине Копполы, где будет много выдающихся камео. Легендарный Фред Рус, продюсировавший «Где-то» и фильмы Фрэнсиса Форда Копполы, предложил ему крохотную сцену, в которой нужно было сыграть русского журналиста. У Александра были условия: он хотел, чтобы его показали определенным образом. Однако он тут же согласился, узнав, что в фильме даже у Бенисио дель Торо будет сцена всего на 20 секунд.

«София Коппола прекрасная, я ее очень люблю, — делится Невский. — Знаете, кого она напоминает? Федора Бондарчука! Сейчас объясню: когда у вас гениальный отец, вам непросто. Вас всегда будут с ним сравнивать, даже если вы самостоятельный и талантливый человек, как Федор и София. Но хочу сказать вот что: когда ее Somewhere выиграл в Венеции, только ленивый российский кинокритик не написал, что Коппола смогла победить по двум причинам. Первая: ее бывший бойфренд Тарантино возглавлял жюри. Вторая: Александр Невский в фильме показан только одну минуту и со спины. Вообще, про критиков я хочу сказать…»

На этом моменте в диктофонной записи я говорю, что не советую Александру Невскому публично обсуждать российских критиков, однако он не останавливается. «Американский Forbes сравнивал мою „Черную розу“ с фильмами Сталлоне и даже с Хичкоком немножко. Она вышла на Netflix еще до того, как в России узнали, что такое Netflix, и была первым фильмом, с которым я объехал всю Россию. А там всегда так: показываешь кино прессе, потом выход в зал, вопросы и прочее. И в одном городе встал молодой человек (а они всегда одинаково выглядят: неспортивный, неряшливый), который сказал следующее: „Александр, это ваш режиссерский дебют, и вы, наверное, задумали его как триллер. А почему он тогда местами вызывает истерический смех?“ Я попросил его назвать эти „места“, чтобы посмеяться вместе, но он, естественно, ничего не ответил. В другом городе — кажется, в Санкт-Петербурге — поднимается еще один молодой человек: „Александр, ну признайтесь, когда появляется ваш герой и в кадре виден его сапог — вы же это украли из фильма ‚Кобра‘!“ А я говорю: „Вы меня зря стараетесь публично обидеть, потому что, после того как Сталлоне в 1986 году сделал эту сцену с сапогом, в 1993-м ее украл Шварценеггер в фильме ‚Последний киногерой‘, потом в 1994-м ее украл Стивен Сигал во ‚В смертельной опасности‘, а вот уже у Стивена Сигала ее украл я!“ Как на таких критиков обижаться?»

Невский смотрит на часы: вот-вот откроется углеводное окно, и это дело серьезное. Я пытаюсь примазаться по стандартной формуле, заказав у официанта то же самое, что мой собеседник. Официант мнется. Собеседник хохочет: «Нет, Андрей, я вам сам закажу сейчас». В итоге мне приносят гигантский (и оскорбительно вкусный) бургер, а Невскому специальную именную версию салата «Цезарь» без сыра и крутонов.

Трейлер фильма «Черная роза» (2014)