Исполнительница женских и мужских ролей, муза-соратница и добрая фея-продюсер, аристократка и коммунистка, космополитка и шотландская сепаратистка, человек без возраста, гендера и границ — собрать в одном портрете все противоположности самой удивительной фигуры современного кино попыталась Ксения Реутова.
Тильда Суинтон не любит, когда ей напоминают о том, что она звезда. В современной киноиндустрии трудно найти другую знаменитость, которая бы так долго и упорно открещивалась от своего статуса. И дело не только в популярности. Она даже не уверена, что может называть себя актрисой: «Когда я слышу, как настоящие актеры говорят о себе и о своем подходе к работе, я прихожу в замешательство». Церемонию «Оскар» она впервые посмотрела только после того, как сама получила статуэтку. При этом хранить золотого человечка дома Суинтон не стала: она отправила его своему голливудскому агенту. Выбор ролей? «Я не выбираю роли». Вживание в образ? «Ничего об этом не знаю». Блестящая карьера? «У меня нет карьеры — у меня есть жизнь».
Прекрасная садовница
Ее актерскую судьбу предопределила одна-единственная встреча. Когда Суинтон было 24, общие друзья познакомили ее с британским режиссером-авангардистом Дереком Джарменом. На тот момент она уже работала в театре, но собиралась из профессии уходить. Театральные подмостки казались ей чужим миром: не те люди, не те роли, не те зрители. Джармен пригласил ее в кино. Тильда сыграла в его картине «Караваджо»: итальянский художник влюбляется в красивого натурщика, а тот приводит в мастерскую свою любовницу (Суинтон), которая со временем тоже становится для Караваджо подругой и музой.
Нечто похожее произошло и в реальной жизни. Разве что между Джарменом и Суинтон не было страсти, только крепкая дружба. Следующие восемь лет они почти не расставались. Она была сбежавшей невестой в «На Англию прощальный взгляд», болтливой аристократкой в «Витгенштейне», мстительной королевой в «Эдварде II» (за эту роль актриса получила Кубок Вольпи Венецианского кинофестиваля). Благодаря Джармену ее талант наконец-то заметили другие режиссеры. Но самым ценным результатом их сотрудничества стали не награды, не восторги критиков и даже не признание публики. Джармен, погибший в 1994 году от СПИДа, оставил в наследство актрисе свое понимание кинематографа как сада, который коллектив друзей и единомышленников любовно взращивает, вопреки любым бурям — финансовым, политическим, идеологическим.
Свой траур по режиссеру Суинтон обратила в перфоманс под названием The Maybe. На протяжении недели она по восемь часов лежала с закрытыми глазами в стеклянном боксе, который находился на виду у всех посетителей в одной из лондонских галерей. Позже актриса повторила этот опыт еще дважды — в 1996 году в Риме и в 2013 году в Нью-Йорке. Проект задумывался как размышление о жизни и смерти, но можно придумать ему и другие трактовки. Например, он идеально описывает медийный образ Тильды как вечно прекрасной небожительницы, которую мы постоянно видим перед собой на экранах, но до которой никак не можем дотянуться. Она кажется существом инопланетным. Ну, или сказочным, как Спящая красавица.
Тильда превращается…
«Аристократическая внешность» в ее случае не комплимент, а констатация факта: Катерина Матильда Суинтон (настоящее имя актрисы) принадлежит к шотландскому клану, историю которого можно проследить аж до IX века. Ее семья владеет родовым поместьем Киммергейм. В нем до 2018 года жил отец актрисы — шотландский лорд, генерал и участник Второй мировой войны. В юности Тильда любила рассматривать семейные портреты, написанные в разные эпохи. В лицах мужчин и женщин, живших задолго до нее, она находила свои черты. Эти воспоминания актриса потом использовала в работе над «Орландо», фильмом Салли Поттер по роману Вирджинии Вулф. Первую половину картины персонаж Суинтон проживает мужчиной, вторую — женщиной. Разглядывая себя в зеркало после волшебной трансформации, Орландо слегка удивленно произносит: «Тот же человек. Никакой разницы. Просто другого пола».
Для тех, кто видел фильм Поттер, не стало сюрпризом и перевоплощение актрисы в «Суспирии» Луки Гуаданьино, хотя поначалу авторы пытались отрицать, что под маской седовласого доктора Клемперера скрывается именно она. Кажется, не существует роли, которую она не смогла бы сыграть. У большинства актеров и актрис есть амплуа. По своей или чужой воле они эксплуатируют его годами; выход за рамки воспевается как подвиг, за него номинируют на «Оскар». У Суинтон каждое новое появление на экране не похоже на предыдущее. Только задумаешься о том, как идет ей быть коварной Белой колдуньей, ненавидящей детишек из Нарнии, и вот она уже в «Джулии» играет киднеппершу, которая ради денег похищает ребенка, а потом за время странствий по дешевым мотелям так к нему привязывается, что хочет отдать за него жизнь.
Она стирает границы гендера. Помимо Орландо и Клемперера, в ее карьере была еще роль Моцарта в театральной постановке по пьесе Пушкина «Моцарт и Сальери» (тут можно еще вспомнить архангела Габриэля из «Константина» и андрогинную Древнюю из «Доктора Стрэнджа»). Она стирает границы возраста: в фильме «Выживут только любовники» партнером Тильды стал 32-летний на тот момент Том Хиддлстон, а самой актрисе было 53, и нет, в кадре они совершенно не походили на маму с сыном. При этом она с удовольствием играет комических старух (посмотрите «Отель „Гранд Будапешт“» или «Сквозь снег», где Тильда пародирует ненавистную Маргарет Тэтчер). Она может отдать голос анимационному персонажу, как в «Острове собак», а может сыграть роль без слов, как в «Большом всплеске», где ее героиня-певица вынужденно молчит, восстанавливаясь после операции на связках. Неудивительно, что Суинтон так быстро подхватил Голливуд: там всегда не хватает артистов-хамелеонов.
Вопреки времени, назло географии
Она не признает не только творческие, но и физические стены. В 10 лет Суинтон отправили в один из лучших интернатов страны, где ее одноклассницей была Диана Спенсер, будущая жена принца Чарльза. Они не дружили. Тильда сразу возненавидела закрытую школьную систему, в которой на учениц накладывали слишком много запретов. По этой же причине она не любит фильмы о Гарри Поттере: по ее мнению, они «романтизируют подобные заведения». Та же история повторилась в колледже. Как только Суинтон его окончила, она тут же отправилась в Африку, где два года проработала волонтеркой в школах для бедных. Завершился этот бунт вступлением в Коммунистическую партию Великобритании. К огромному облегчению ее родственников и отца-военного, та вскоре прекратила существование.
Как и у обожаемого ею Дэвида Боуи, у Тильды был свой «берлинский период». К нему относятся ее короткий роман с режиссером-леваком Кристофом Шлингензифом и съемки в нескольких фильмах, среди которых есть поразительная короткометражка Cycling the Frame: 28-летняя Суинтон катается на велосипеде по Западному Берлину вдоль Берлинской стены. В 2009 году актриса вместе с Синтией Битт сделала что-то вроде ремейка этой картины. В «Невидимой стене» Суинтон-велосипедистка исследует уже тень от некогда существовавшей границы. Трудно сказать, отдавала ли Битт себе в этом отчет, но в своих фильмах она использовала почти магическую способность Тильды одним своим присутствием проявлять в кадре зримые и незримые барьеры, отсекающие людей от абсолютной свободы.
В интервью Суинтон уверяет, что не работает с конкретными режиссерами, а дружит с ними. Или даже создает семьи. География значения не имеет. «У меня есть семья с Уэсом Андерсоном, семья с Пон Джун-хо, семья с Джимом Джармушем, с Лукой Гуаданьино, с Линн Рэмси, с Джоанной Хогг». Некоторым из этих людей сотрудничество с актрисой помогло либо запустить карьеру, либо вывести ее на новый уровень. У Гуаданьино она впервые снялась, когда тот был еще никому не известным дебютантом. Джоанну Хогг она знает с 10 лет и потому доверила ей не только себя, но и свою дочь: в 2018 году юная Онор Суинтон-Бирн вместе с матерью сыграла в автобиографическом «Сувенире»; фильм рассказывает о 1980-х, когда Хогг училась в киношколе и переживала первую — трагическую — любовь. Над «Окчей» и «Что-то не так с Кевином» Тильда работала еще и как продюсер (то есть помогала найти финансирование). «Она кинематографист, а не просто актриса», — говорит Гуаданьино. Недавно членом ее большой мультикультурной семьи стал тайский режиссер Апитчатпон Вирасетакул — Суинтон продюсирует его новый фильм «Память» и играет в нем главную роль.
У такого творческого подхода есть один недостаток. Проекты готовятся годами, иногда десятилетиями. На создание «Орландо» ушло пять лет, на «Выживут только любовники» — восемь, на «Я — это любовь» — одиннадцать. Все это время актриса не ждет пассивно звонка о старте съемок, а придумывает, обсуждает, дискутирует. Утекающие годы ее не волнуют: время — это тоже какой-то ненужный барьер. Фильмы и режиссеров она выбирает по любви, а не по расчету и всегда помнит, что сад быстро не растет — этому ее когда-то научил Джармен.
Замки и хижины
Космополитизм Суинтон отделил ее от британского кинематографа. Невозможно представить, чтобы актриса вдруг дала согласие на роль в одном из тех многочисленных проектов, которые эксплуатируют шарм «старой доброй Англии» и традиции балов и чаепитий. Нет, она, конечно, может сыграть в экранизации литературной классики, но это будет не BBC-драма, а ревизионистская «История Дэвида Копперфилда» Армандо Ианнуччи со «слепым» кастингом, не учитывающим цвет кожи и этническое происхождение актеров. В 2018 году в одном из интервью она и вовсе заявила, что не верит в слово «британский»: «Мне кажется, это термин на экспорт. Не знаю, что он означает. Я счастлива называть себя шотландкой и, как и многие люди, считаю, что Шотландия по своей природе — независимая страна».
Ее привязанность к малой родине — к шотландскому округу Хайленд и приморскому городку Нэрну — резко контрастирует с фильмографией. Кажется, что у человека, который постоянно летает на съемки в разные концы света, должно быть минимум несколько домов. Но у Тильды он один, она постоянно живет в нем уже четверть века, здесь выросли ее двойняшки Онор и Ксавье, отцом которых стал театральный художник Джон Бирн. В 2008 году, получив «Оскар», она не осталась в Лос-Анджелесе, а вернулась в Нэрн, арендовала старый бальный зал в здании Викторианской эпохи и устроила для местной публики кинофестиваль, программу которого за несколько минут набросала на салфетках вместе со сценаристом и режиссером Марком Казинсом. Жителям города показали фильмы Фассбиндера, Одзу и Параджанова. В качестве платы за входной билет принималась домашняя выпечка.
В прошлом году Суинтон запустила кампанию по спасению Prospect Cottage — Хижины Перспективы, дома на мысе Дандженесс в графстве Кент, где жил и работал Дерек Джармен. Другое название этого места — «вилла Чернобыль»: стесненный в средствах Джармен купил по дешевке дом неподалеку от атомной станции и разбил среди песчаных пустошей странный сюрреалистический сад трав и кустарников. В этих местах было снято несколько фильмов, в том числе и «Сад». Здание было выставлено на продажу, ему угрожало полное уничтожение. На YouTube есть видео со страстной речью Тильды о необходимости сохранить дом. В ней она говорит о жилье художника как об особом месте, которое излучает креативную энергию, не исчезающую с его смертью.
Наверное, так же она относится и к собственному особняку в Нэрне. У нее вечно кто-то гостит, и некоторые гости задерживаются надолго. В доме непрерывно идет творческий процесс: «Большую часть жизни я провожу за кухонным столом, где сижу с друзьями, перебираю идеи и придумываю всякие штуки, на создание которых потом уйдут годы». Дом для Суинтон важен не как ограждение от внешнего мира, а как портал, через который можно выпорхнуть в пространство кино — ее райский сад, ее личный Эдем, где можно быть кем угодно и где собраны все, кого она любит.
