В российский онлайн-прокат вышел новый фильм Маттео Гарроне. О том, как автор «Страшных сказок» и кровавой «Гоморры» экранизировал классический текст Коллоди, рассказывает Ксения Реутова.
Удивительное и явно не случайное совпадение: за экранизацию сказки Карло Коллоди почти одновременно взялись сразу три известных режиссера. Помимо Маттео Гарроне, очеловечить деревянного мальчика с длинным носом решили Гильермо дель Торо и Роберт Земекис. Первый снимает для Netflix анимационную и, как утверждают пресс-релизы, «более мрачную» версию книги. Второй готовит игровой ремейк диснеевской классики. Однако есть какая-то высшая справедливость в том, что открыл этот кукольный парад именно итальянский фильм, автор которого обошелся с оригинальным текстом максимально бережно. Напомним, что «Пиноккио» не фольклор, не народная сказка, а порождение конкретной эпохи. Главы из книги Коллоди начали публиковать в 1881 году, через 11 лет после объединения Италии, в тот период, когда значительная часть населения страны страдала от нищеты и массово эмигрировала за океан, где создавала те самые национальные диаспоры, о которых потом тоже будут снимать кино.
О чем это?
К нищему столяру Джеппетто (Роберто Бениньи) попадает необычное полено, которое в руках мастера превращается в деревянного человечка (Федерико Иелапи). Столяр дает кукле имя — Пиноккио — и оглашает родную деревню радостным криком: «У меня родился сын!» Мальчик уже умеет говорить и бегать, но об окружающем мире не знает ничего. К тому же он на редкость упрям и бестолков. Чтобы купить ребенку букварь, Джеппетто продает единственную куртку, но Пиноккио вместо школы отправляется на представление бродячего кукольного театра и уезжает в фургончике его хозяина Манджафоко.
Дальше блудного сына будет ждать одно испытание за другим. Он встретится с хитрым Лисом и его подельником Котом, попытается вырастить золотое дерево на Поле чудес, познакомится с настоящей Феей (Марина Вакт), попадет в Страну развлечений и превратится в осла.
Стоит ли смотреть «Пиноккио» с детьми?
Зависит от их возраста. С малышами лучше не надо. Хотя в Италии, где «Пиноккио» Гарроне вышел под Рождество и стал хитом проката, на него ходили зрители всех поколений. Но эта публика хорошо знакома с текстом сказки, а потому готова к эпизодам, в которых главного героя вешают на дереве, стегают кнутом или пугают смертью, демонстрируя подходящих размеров гробик. Такое с непривычки может шокировать российскую аудиторию, выросшую на жизнерадостной наивности «Буратино» Алексея Толстого (Толстой, вдохновившись книгой Коллоди, создал свое произведение, добавив в него новых героев и новые сюжетные повороты; в оригинале, например, нет никакого золотого ключика).
При этом в «Пиноккио» нет хтонического ужаса, которым были наполнены «Страшные сказки» — предыдущее обращение Гарроне к родной литературе. Экранизируя сборник неаполитанца Джамбаттисты Базиле, режиссер дал волю воображению и создал персонажей, пугавших вне зависимости от обличья. Одни были монстрами внутри, другие — снаружи; из каждой новеллы сквозило первобытным страхом перед нездешним, потусторонним миром.
Новый фильм куда более сентиментален, хотя и его образы не похожи на те, что обычно ассоциируются с семейным кино. Фея с голубыми волосами живет в доме, затянутом паутиной и покрытом многовековой пылью; в компаньонках у нее огромная улитка с женским лицом и тучным телом, наполовину спрятанным в раковину. Когда улитка двигается, она оставляет за собой липкий след, на котором вечно поскальзываются ее гости. Говорящий сверчок — морщинистый карлик с усиками; добрый тунец — гибридное существо с человеческим носом и бездонными карими глазами.
Гарроне не вносит в сюжет сказки почти никаких изменений, он лишь выкидывает из нее пару глав. В фильме, как и в книге, одной из главных тем становится ужасающая, унизительная бедность. Поневоле закрадывается мысль о том, что новый всплеск популярности Пиноккио у кинематографистов связан с тем, как наглядно и выпукло Коллоди изображает социальное неравенство: упорный труд, конечно, может помочь выбраться из нищеты, но достаток обеспечит только чудо.
Почему это снято так жутко
Маттео Гарроне всегда интересовали телесные трансформации, те формы, которые может принимать живое и то, что когда-то было живым. Главный герой «Таксидермиста» превращал в произведения искусства мертвых животных. Витторио из «Первой любви» контролировал вес своей возлюбленной, заставляя ее худеть. Король из «Страшных сказок» заботливо раскармливал до неприличных размеров обычную блоху. Даже в псевдодокументальной «Гоморре» одна из самых впечатляющих сцен — это пробег двух полуголых подростков с автоматами. Их тощие тела намертво врезаются в память.
«Пиноккио» в этом смысле — идеальный материал для режиссера, история превращения неодушевленного в одушевленное, волшебная инверсия, которая обманывает смерть, а потому возможна только в сказках. Деревянный мальчик в фильме наделен почти неподвижным деревянным лицом. Тем не менее по ходу сюжета оно будет меняться: древесина высохнет и потемнеет, на ней появятся трещинки. Точно так же создатели картины (с Гарроне работает британский специалист по протезному макияжу Марк Кулир) конструируют и других персонажей. Это тончайшее, деликатное мастерство, которое невозможно не оценить, даже если созданные с его помощью образы потом будут посещать вас в ночных кошмарах.
Известно, что Маттео Гарроне не очень дружен с Паоло Соррентино, и это вполне объяснимо. Два выдающихся режиссера современного итальянского кино кажутся полными противоположностями. Если пользоваться ницшеанской формулой деления художественного творчества, то Соррентино воплощает собой аполлоническое начало с его поисками высшей гармонии и безусловной красоты (отсюда и любовь к классической живописи, и интерес к небесным сферам и их земному представительству). А вот Гарроне — чистый дионисиец, любитель плоти, исследователь архетипов и перверсий. Такой автор просто не мог превратить сказку Коллоди в веселые картинки для самых маленьких.
Вердикт
Если предыдущие фильмы Гарроне боролись за награды главных мировых кинофестивалей, то «Пиноккио» сначала вышел в итальянский прокат, а потом был показан вне конкурса на Берлинале. Очевидно, что фильм и задумывался как почтительная экранизация — без ревизионизма, без разночтений, но с мощнейшей визуализацией созданного Коллоди сказочного мира. Зрителей, которые никогда не читали оригинальную книгу, ждет множество неожиданностей, если, конечно, они вообще смогут привыкнуть к макабрической неуютности каждого кадра. Сгладить ее отчасти поможет игра Роберто Бениньи, который появляется в начале и в конце картины и превращает Джеппетто в трогательного, беззащитного и очень нежного отца — почти такого же, каким был Гуидо в трагикомедии «Жизнь прекрасна». Финал Гарроне, разумеется, тоже не менял. Деревянная кукла в итоге станет живым мальчиком, доказав, что скверным детям прямой путь в ослы, а исправившимся — в теплые родительские объятия.
