Гибель богов: 5 больших режиссеров в стадии распада

Когда-то эти люди были среди самых могущественных в мире (ведь кино — самое влиятельное из всех искусств). Те дни прошли, хотя некоторые из наших героев, возможно, еще не поняли, что их волшебный источник почти иссяк. Сбитые летчики, так и непонятые гении, уставшие старики — вспоминаем авторов грандиозных фильмов, чей творческий кризис (или поиск) зашел слишком далеко.

Случай визионера: Терренс Малик

Что было: Малик заработал репутацию гения, одного из главных пророков Нового Голливуда в конце 1970-х годов, сняв только два фильма — «Пустоши» и «Дни жатвы». Оглядываясь назад, критики отмечают: редко кому удалось заработать столько авансов уже с первой картины. Когда вышли «Пустоши» — грустный рассказ о ковбое с пистолетом и школьнице, которая сперва убежала с ним от цивилизации, а потом передумала, — миру было объявлено о появлении большого поэта кино. Последовавшие «Дни жатвы» — рассказанная в фолкнеровском духе история любви и преступления в Америке времен депрессии — только укрепили общее мнение о Малике.

Что стало: Эталон позднего Малика — «Древо жизни» (2010). Камера Эммануэля Любецки, отныне бессменного оператора в фильмах режиссера, безостановочно порхала над пейзажами патриархального детства героев. Те почти хаотично монтировались с видами природы в навязчивых образах естественности и потерянного рая. Несмотря на эстетическую безупречность и понятный универсализм истории взросления, фильм не трогал совсем.

По лекалам «Древа» режиссер строит последующие, едва отличимые друг от друга картины, и это невыносимо поэтическое кино. Все, что в его первых работах было точно и к месту, вдруг стало нарочитым и пафосным. Фирменный закадровый голос больше не нашептывает зрителю в ухо, создавая странное настроение — он потрясает банальностями, дрожит от самодовольной значимости, словно каждое существительное в сценарии фильмов написано с большой буквы.

Вместе с остатками иронии режиссер, видимо, утратил и страх пустого листа. Отныне новые работы Малика выходят примерно раз в два года. Это уже не маленькие истории приближенных линзой камеры людей. Наоборот, люди уменьшаются до муравьиных размеров на фоне вечных природных ландшафтов и отчуждающих городских пейзажей, снятых в сверхвысоком разрешении. Малик больше не снимает о прошлом. Цивилизация отражена лишь скучной современностью. Окончательно режиссер проговаривается в «Путешествии времени» — документальной картине о ни много ни мало рождении и смерти Вселенной. Если раньше критики вычитывали в истории Малика философию Канта и Гегеля, сегодня в работах забронзовевшего провидца все отчетливее звучат нехитрые постулаты нью-эйджа: Вселенная циклична, все пронизывает энергия жизни, человек несет в себе абсолют, а природа совершенна.

Начало конца: Технический перфекционист, Малик монтировал «Дни жатвы» два года. Это первый звоночек, ранний симптом последующей мегаломании (сейчас дело идет быстрее, потому что фильмы Малика монтируют десятки человек — примерно такие же бригады создавали шедевры живописи Возрождения). Сперва гению прощают подобное. Но вскоре для амбициозной оригинальности настали не лучшие времена. Грандиозный кассовый провал вовсе не плохих «Врат рая» Майкла Чимино надолго поставил крест на независимых проектах режиссеров Нового Голливуда. Также иссякла мода на ретро — фильмы про Америку до 1960-х годов, ее фермеров, ковбоев и аристократов. Малик не стал приспосабливаться к новым условиям. Он просто замолчал на двадцать с лишним лет (перед этим по договоренности с Paramount Малик работал над фильмом о Первой мировой войне, но бросил все и уехал в Европу).

В 1988 году режиссеру предложили экранизацию военного романа Джеймса Джонса «Тонкая красная линия». Малик согласился, но фильм был закончен только через 10 лет. «Линию» номинировали на «Оскар», большинство зрителей решили, что легенда наконец вернулась.

Но в XXI веке Малик заставил всех усомниться в своей безупречности как режиссера. «Новый Свет» (2005), история о любви индейской принцессы Покахонтас и английского офицера, разделил критиков на два лагеря. Одни называли режиссера визионером, создателем величайшей кинопоэмы десятилетия. Другие замечали, что два часа почти статичной красоты — это довольно скучно. Сам Малик, как показало время, был уверен в своем методе (увы).

Случай правдоруба: Оливер Стоун

Что было: Поработав сценаристом у великих («Лицо со шрамом» де Пальмы, «Полуночный экспресс» Алана Паркера), Оливер Стоун сел в режиссерское кресло, чтобы открыть Америке глаза. Если не считать дебютного триллера «Рука», подлинным началом карьеры Стоуна стали выпущенные в один год «Сальвадор» и «Взвод». Первый был посвящен политическим интригам Вашингтона в Центральной Америке, а второй, бьющий наотмашь — войне во Вьетнаме. Стоун сам был ветераном той войны, кавалером ордена «Пурпурное сердце» и считал, что не может позволить себе сфальшивить. Режиссер был убежден, что за военными преступлениями стоят конкретные люди, будь это сходящая с ума солдатня или коррумпированные дипломаты. Он обвинял и был уверен, что можно и должно назвать виновных.

Неудивительно, что, продолжая вьетнамскую трилогию («Рожденный четвертого июля», «Небо и земля»), режиссер перешел и к другим актуальным историческим темам, не признавая никаких табу. Его героями становятся первые лица государства — убитый Кеннеди, изгнанный Никсон. Даже хиппарь Джим Моррисон — тоже часть американской легенды, а значит, и американской политики. Стоуну хочется проткнуть размалеванную декорацию на стене и узнать, где же в действительности происходят потрясающие страну и мир события. В его художественных и документальных фильмах всякие официальные шоу, речи и даже видимые публике преступления — лишь фасад, скрывающий приглушенные беседы мужчин в мятых пиджаках, заседающих в прокуренных комнатах. Назначив себя летописцем истории Америки, Стоун стал и летописцем заговора.

В 1990-е режиссер дает волю своему мрачному юмору, снимая кино о разложении мещанского американского общества. В «Прирожденных убийцах» по сценарию Тарантино или в менее известном «Повороте» показан безумный, безумный мир вне рацио и морали.

Жаль, что мы потеряли этого Стоуна.

Что стало: Забыв о том, что «лицом к лицу лица не увидать», Стоун перестал держать дистанцию по отношению к своим героям. Его фильмы утратили все достоинства, кроме искренности, граничащей с простотой — той, что хуже воровства. Байопики Стоуна, будь это шарж на Джорджа Буша-младшего или почти панегирик Эдварду Сноудену, лишены и неожиданности и провокационности, если не считать тех, что содержатся в самой теме. А его документальные фильмы-интервью со всеми коммунистическими лидерами Латинской Америки и с президентом России интересны своими героями, но никак не своим режиссером. Летописец и разоблачитель «нерассказанной истории» сам попал в исторический анекдот. В «Интервью с Путиным» неуклюжий, громоздкий, затянутый в костюм Стоун-Собакевич в паре с президентом, похожим здесь на Чичикова, был пойман своей же собственной неумолимой камерой. Три часа смотреть на эту беседу, испытывая испанский стыд, было довольно тяжело. Стоун-журналист, одержимый фиксацией ускользающей правды в мире постправды, похоже, окончательно вытеснил Стоуна-художника, и его правда осталась невостребованной.

Начало конца: Невероятно плодовитый Стоун безостановочно снимает, пишет и продюсирует, пока не спотыкается — как многие герои списка — в начале нового столетия. Удары следовали один за другим. Сперва фактически запрещается «Команданте» — фильм-интервью Стоуна с Фиделем Кастро. На Кубе как раз арестовали и приговорили к смерти диссидентов, пытавшихся угнать самолет.

Эхом этой неудачи стал провал «Александра», самого масштабного и необычного фильма режиссера. Ни до, ни после истории Александра Македонского он не снимал о событиях, настолько удаленных от современности. Возможно, успех прежних конспирологических изысканий заставил Стоуна поверить в то, что он нашел ключ к пониманию всякой эпохи. Или, наоборот, почитав Плутарха, режиссер, подобно итальянскому профессору Антонио Негри, увидел достаточно параллелей между античными империями и мировой гегемонией США. Так или иначе, фильм никого не убедил, как и мелированный Колин Фаррелл в роли великого полководца. Легенды и мифы Древней Греции предстали дешевой бутафорией. Неверно выбранный тон остался проклятьем режиссера.

Случай мечтателя: Тим Бёртон

Что было: Еще недавно Тим Бёртон был одним из всеобщих любимцев. Посредник между взрослыми и детьми, между киноавангардом и масскультом, одинаково радостно встречаемый и там, и там. Заклинатель ночных кошмаров, большой ребенок с большой фантазией, он был одинаково успешен и в игровом кино, и в мультфильмах — не такой уж частый случай для 1980-х.

Первая слава пришла к Бёртону с «Битлджусом», комедией ужасов о веселых призраках. Потом режиссер совершил дерзкий прорыв в мейнстрим своим беспрецедентно популярным «Бэтменом». Затем пошли всем известные гомерические сказки про Эдварда Руки-ножницы и неудачливого режиссера Эда Вуда, sci-fi-политическая сатира «Марс атакует!» и готический детектив «Сонная Лощина». Бёртон создал собственную влиятельную эстетику, оставаясь при этом неповторимым.

Да и сейчас Бёртон не то чтобы совсем пропал с радаров общественного интереса. Но накопленный в прошлые десятилетия капитал убывает с каждым годом. Да, у него все еще есть на что посмотреть (если однообразная поп-готика еще не начала мозолить вам глаза), но увиденное вряд ли ранит в самое сердце, как когда-то поразили нас лезвия ножниц Эдварда.

Что стало: В XXI веке Бёртон делает почти автопародии, в которых сохраняется все внешне узнаваемое, то, что легко продавать. Зато исчезает нестандартное безумие, затихают отголоски ужаса, режиссерское волшебство начало утекать сквозь пальцы.

В пяти фильмах подряд режиссер снимает Джонни Деппа, в восьми — Хелену Бонем Картер, но девушка с большими глазами и юноша со странной улыбкой превратились в шумных людей средних лет с запасом одинаковых гримас и ужимок. Особенно созвучен кризису режиссера кризис Джонни Деппа, чья маска фрика, кажется, приросла к лицу. Слабость и скука «Вилли Вонки» были слишком заметны на фоне оригинального фильма 1970-х. Джонни Д. лишь надел парик и таращил глаза. В «Мрачных тенях» персонаж Деппа выглядит уже не смешно, а печально, потому что слишком узнаваемо: постаревший безумец, переживший свою эпоху, проводит время в обществе полузабытых рокеров.

Начало конца: «Планета обезьян» — сюда Бёртона привело вечное стремление к эксцентричной оригинальности, но «Планета» была проклятой: работу над ремейком классического фантастического фильма бросили несколько режиссеров (включая Оливера Стоуна). Бёртон не отступил, но оказался пленником продюсерской воли. В этом вялом фильме с большими сюжетными дырами и дурно играющими актерами (в обезьяньем гриме и без) от поэтики и тем Бёртона не было почти ничего. Прежде персонажи режиссера могли быть какими угодно, но не отталкивающими. Недостаток средств и чуждый материал погубили картину, которая сегодня смотрится ранним курьезом времен возрождения интереса к научной фантастике.

Случай отшельника: Фрэнсис Форд Коппола

Что было: Во всевозможных рейтингах лучших фильмов Вселенной (особенно американских) за первые места постоянно спорят «Крестный отец» и «Крестный отец 2». Коппола действительно создал не просто эталон гангстерского кино, но идеальный кинороман о человеке, который, замыслив благо, сеет вокруг сплошное зло. Дилогия сделала режиссера первым среди равных в Новом Голливуде. Доходило до курьезов: Коппола сам себе проиграл в гонке за «Оскаром», когда вторая часть «Крестного отца» обошла триллер «Разговор». В конце 1970-х Коппола снимает многотрудный и циклопический «Апокалипсис сегодня». Выше только звезды.

1980-е, эпоха блокбастеров и нового зрителя были временем крушения надежд для многих режиссеров, но Коппола с честью выдержал испытание. Отказавшись от сверхдорогих высокотехнологичных съемок и масштабных проектов, он снимает более скромное, лаконичное кино, которое быстро обретает культовый статус. «Изгои», «Бойцовая рыбка», «Пегги Сью вышла замуж» были в своем роде образцовыми фильмами, источниками вдохновения и подражания для молодых режиссеров. Но, когда Коппола частично рассчитался с долгами и вернулся к прославившей его саге о «Крестном отце», первые симптомы деградации стали очевидны.

Что стало: Мало кто вообще может вспомнить фильмографию Копполы после 1996 года, разве что умеренно успешную экранизацию «Благодетеля» Джона Гришэма. В режиссерское кресло Коппола теперь садится редко и каждый раз слышит одни насмешки критики, будь то небольшое участие в швейцарском хорроре «Суперновая» или масштабная экранизация Мирчи Элиаде «Молодость без молодости».

Словно бы проклятье легло на Копполу: его не хотят ни видеть, ни знать. Правда, европейские критики порой неожиданно превозносят его поздние работы, как это случилось с камерной экспериментальной фантазией «Между» по мотивам произведений Эдгара По. Человек, чье кино некогда овладело умами сотен миллионов, Коппола теперь снимает в стол, для себя и общаясь сам с собой. Может, еще с очень немногими избранными. В 1980-е появлением дешевых видеокамер режиссер предсказал рождение нового авторского кино и инди-проектов вроде «Догмы-95». Сегодня Коппола, захваченный всякой новой технологией, ставит на живое кино — срежиссированные в прямом эфире через интернет постановки с элементами виртуальной реальности. Но стать пионерами нового искусства постаревший теоретик предлагает другим, молодым.

Начало конца: Первое потрясение случается уже в начале 1980-х. Из 25 млн долларов, потраченных на постановку мюзикла «От всего сердца», не удалось отбить почти ничего.

Затем «Крестный отец 3». Не то чтобы фильм был плох (семь номинаций на «Оскар», в конце концов). Просто он не шел ни в какое сравнение с первыми двумя. Критика в основном упражнялась в остроумии насчет игры Софии Копполы, дочери режиссера, получившей главную роль вместо Вайноны Райдер. Невзрачная актриса, впрочем, уже готовилась начать собственную режиссерскую карьеру и весьма успешную.

А вот ее отца ждал уже настоящий провал. Впрочем, до того Коппола еще успел снять свой последний знаменитый фильм — «Дракулу» по Брэму Стокеру, где история старого вампира снова рассказывалась всерьез и внушала трепет. Критики прозорливо сравнили самого Копполу с его героем: оба жаждали вечной жизни, оба были очаровательно старомодными, оба отчаянно нуждались в свежей крови.

Но режиссер не нашел упокоения в искусстве. После психологических триллеров и криминальных драм он решил перейти к пересахаренному детскому кино и снял «Джека». Непонятно, кто должен был стать аудиторией этого странного фильма. Это детям предлагалось радоваться буффонаде Робина Уильямса, изобразившего десятилетнего мальчика с редкой болезнью, или взрослым — представлять себя в детском домике на дереве? Возможно, Коппола вновь снимал про самого себя: мальчик в теле старика, которого не принимают в игры. От «Джека», короче говоря, осталось одно недоумение, а Коппола, увы, больше не снимал великих фильмов.

Случай зануды: Вим Вендерс

Что было: Один из героев нового немецкого кино, ведущий независимый режиссер Европы, Вендерс пропал с радаров после 1980-х. А до того европейский кинопейзаж было так же трудно представить без его фильмов, как без картин Фассбиндера. Роуд-муви и камерные драмы Вендерса были странными историями аутсайдеров в Западной Германии, стране тотального отчуждения. Это отчуждение герои Вендерса пытались преодолеть, ввязываясь в цепь бесцельных преступлений, влюбляясь или просто дрейфуя по городам и весям.

«Алиса в городах» и «Американский друг» принесли Вендерсу фестивальные награды и известность. «Париж, Техас» и «Небо над Берлином» (вершина классического этапа карьеры режиссера) сделали его всемирной звездой. История об ангелах среди людей в разделенном городе накануне падения Стены преодолевала воображаемый барьер между кино массовым и интеллектуальным. Черно-белые ангелы озаряли своим присутствием существование берлинцев, даря им надежду, а сами завидовали цветной, вещной жизни и человеческой экзистенции.

Что стало: Наступила скука, вечное проклятие европейского интеллектуала. Вендерс и его герои (обычно творческие люди) бегут от старых тем в Америку, некогда загадочный и манящий Новый Свет («Входите без стука»), в Италию («Съемки в Палермо»), в африканский зиндан («Погружение»). Все эти поиски ничего не дали: неостановимые философские диалоги и многозначительно прекрасные пейзажи прежде всего вызывали скуку у зрителя.

Вендерса все больше занимает документальное кино. Тут, впрочем, тоже не все ровно. Да, «Пина» или «Клуб Буэна Виста» — хорошие фильмы. Но нравоучительная «Соль Земли» уступает работам Херцога на сходные темы, а «Папа Франциск. Человек слова» вышел странно восторженным для мира, в котором уже есть соррентиновский «Молодой Папа».

Игровые работы Вендерса и вовсе, кажется, перестали замечать, они даже не проходят по ведомству смешных провалов. Возвращение старых друзей-соратников режиссера — Ника Кейва и живого классика австрийской литературы Петера Хандке — в камерных и нелепо-бессобытийных «Прекрасных днях в Аранхуэсе» ничего не изменило, даже сделало хуже. Дважды в одну реку оказалось нельзя войти. Раньше эти трое выдавали сплошной драйв, заговаривая зрителя до катарсиса. Теперь вместо драйва псевдоинтеллектуальная трескотня под меланхоличный перебор клавиш. Фактически с Вендерсом случилось худшее, что могло произойти с великим режиссером: ничуть не изменив себе, он стал просто обыкновенным.

Начало конца: Уже продолжение «Неба», «Так далеко, так близко», вызвало вопросы. Возможно, дело было в уходе из проекта Хандке, давнего сценариста Вендерса. А может, что-то изменилось в воздухе после падения железного занавеса. Когда ангелы спустились на землю, они превратились в бесприютных чудаков, а сюжет — в фарс (дело тут дошло даже до борьбы с окопавшимися под землей нацистами).

Это не было провалом, но после доделанного за Антониони «За облаками» Вендерсу самому пришлось возвращаться с небес на землю. Спуск не был безболезненным.

Фильмом, после которого критики разочаровались в режиссере, а зрители почти забыли о нем, стал «Конец насилия». Параноидальный психологический триллер про кино, смерть и жизнь в камерах наблюдения был таким же длинным и странным, как и предыдущие работы, но лишился обаяния и хорошо придуманных героев. Правда, следующий «Отель „Миллион долларов“» отхватил «Серебряного медведя» в Берлине, но триумф подпортил исполнитель главной роли Мэл Гибсон, предательски заявивший, что фильм скучен, «как собачий зад».