«Хоббит»: Возвращение в Средиземье

Питер Джексон: Дело в том, что сначала я планировал сделать именно «Хоббита», а уже потом, если фильм будет успешен, запуститься с «Властелином колец». Примерно в середине 1990-х я показал первые наработки Харви Вайнштейну, с которым у нас был заключен договор. Но выяснилось, что с «Хоббитом» ничего не выйдет, поскольку правами обладала студия MGM. С «Властелином колец» таких проблем не было. Лишь этот нюанс определил судьбу всего проекта.

Питер Джексон: Гильермо работал над «Хоббитом» всего несколько месяцев, на том этапе, когда у нас не было договоренностей ни насчет бюджета, ни насчет запуска проекта. У MGM тогда были большие проблемы с собственным будущим. Когда он вышел из игры, проекту еще даже не дали зеленый свет. Но я чувствовал, что если хочу, чтобы в конечном итоге этот фильм был снят, то мой долг как продюсера — взять дело в свои руки. Самым большим сюрпризом оказалось то, что вот это самое чувство долга, из-за которого я взялся за фильм, испарилось, стоило мне ступить на съемочную площадку. Я потрясающе провел время.

Питер Джексон: Мы просмотрели очень многих актеров. У нас было четкое представление о том, каким именно должен быть Бильбо, какими качествами обладать, чтобы угодить и новым, и старым зрителям. С самого начала мы считали Мартина самой лучшей кандидатурой на эту роль. Проблема была в том, что он не мог у нас сниматься, потому что работал над вторым сезоном «Шерлока». Мы пытались найти запасной вариант, но все напрасно. Ну никто больше не годился на эту роль так, как он! Был у меня просто кошмарный момент, когда я лежал в своей постели в пять часов утра, смотрел свежескачанную серию первого сезона «Шерлока» и думал: «Это просто нереально. Только этот парень сможет сыграть Бильбо! Что же нам делать?» Утром я позвонил агенту Мартина в Англии и спросил: «Слушайте, а если мы остановим съемки на три месяца, он ведь сможет закончить работу над „Шерлоком“?» Для нас это было настолько важно, что в итоге мы решили подстроить график съемок под Мартина. И я чертовски рад, что позвонил тогда его агенту — это был самый умный поступок в моей жизни.

Мартин Фриман: «Хоббит» почему-то напомнил мне гигантскую дорогущую студенческую картину. Мне иногда кажется, что Питер и в 12 лет был таким же, как сейчас, — бородатым, до беспамятства обожающим кино и свою работу. Не хочется говорить банальности, но я действительно чувствую, что он стал за это время частью моей семьи, мы очень сблизились. И теперь он требует, чтобы я называл его вторым папой! (Смеется.) Хотя поначалу, признаюсь, мне было не по себе: я оказался в окружении сотни людей, уже знакомых друг с другом благодаря Питеру либо просто работавших вместе на других картинах в Веллингтоне. А какие на площадке собрались актеры! Эти парни могут обуздать свой тестостерон — никто никому даже не набил морду! Когда столько мужиков так долго находятся вместе — это, поверьте, непросто. Да еще работа была такой утомительной, и жарко все время, и настроение временами не самое хорошее…

Иэн МакКеллен: Вообще-то только благодаря добродушию остальных актеров ты до сих пор жив! (Смеется.)

Мартин Фриман: К счастью, не я режиссер этого фильма. (Смеется.) Думать об «Оскарах» и размахе — это задача Питера, не моя. Моя зона ответственности находится в пределах той работы, которую я выполняю. Мы все, конечно, спицы одного колеса, часть единого целого. Но в конечном итоге я отвечаю лишь за свой сегмент, а не за то, каким этот фильм дойдет до зрителя.

Иэн МакКеллен: Мне достаточно надеть костюм, и я сразу становлюсь Гэндальфом. На съемках «Властелина колец» у меня в плаще был огромный карман, в котором я всегда, даже будучи в кадре, носил с собой издание книги в мягкой обложке. И я постоянно доставал Питера своими ремарками: «А вот на странице 237-й мой персонаж говорит очень важную фразу. Нельзя ли ее в фильм вставить?» Я стал чуть ли не хранителем наследия Толкина на площадке. И с «Хоббитом» было то же самое. Каждый раз, прежде чем приступать к той или иной сцене, я перечитывал ее в книге. На самом деле какая-то часть меня все же не хотела снова играть Гэндальфа: мне казалось, что я как актер не смогу найти в нем больше ничего нового. Но я ужасно рад, что все-таки согласился, ведь это был единственный способ остановить рост популярности Дамблдора! (Смеется.)

Энди Серкис: Наши герои — что Гэндальф, что Голлум — буквально вросли, впитались в общественное сознание. Я каждый день встречаю людей, которые хотят поговорить о моем персонаже, поэтому я с ним, по сути, никогда не расставался. Конечно, когда я физически, уже на съемках «Хоббита», с ним воссоединился, на какое-то мгновение возникли странные ощущения. Мне даже показалось, что я гениальнейшим образом изображаю сразу сто тысяч миллионов разных персонажей. (Смеется.) Это были удивительные ощущения, мне никогда не доводилось испытывать ничего подобного.