Шарлиз Терон: «У меня было много синяков от костюмов»

Какой бред! С чего бы мне беспокоиться? Это вам надо придумать что-нибудь этакое, чтобы продать материал, вот и вы и сочиняете подобную глупость. (Смеется.)

(Вздыхая) Я не думаю, что студия Universal стала бы вкладывать деньги и усилия в фильм, который не занял бы свою нишу в прокате. Да и Relativity Media тоже не делала бы свой фильм, не будь у компании уверенности в том, что он найдет своего зрителя. Ребята, сами подумайте, там же не дураки сидят. Они знают, как считать свои деньги. Вы и по трейлеру уже не могли не понять, насколько это разные фильмы.

Наверное, когда мне было лет десять-двенадцать. Я росла на сказках бушменов, а не на европейских историях о принцессах. Мне больше нравились сказки африканских народов, их я и узнавала в основном от друзей или учителей. Я точно не помню, когда впервые прочитала «Белоснежку». Наверное, когда была уже значительно старше, сейчас и не вспомню. И сказка на меня не произвела особенного впечатления.

Вот такие вопросы всегда оставляют тебя в дураках. (Смеется.) Ты никогда не угадаешь, в каком свете тебя выставит пишущий. Если сказать правду о том, что я была уродом, то это будет выглядеть так: «О, красивая девочка жалуется на то, какой она была дурнушкой в школе». Судите сами: у меня не было верхних зубов до 11 лет, одни клыки по бокам и ничего впереди. Я перенесла желтуху, и в меня влили столько антибиотиков, что мои молочные зубы сгнили, не успев выпасть, как у других детей. Так что это был непростой период для меня. Представьте себя в школе с другими детьми, когда ты не можешь не смеяться, если тебе смешно, и как на это реагируют те, кто видит твою улыбку. Конечно, это было неприятно. Но сейчас, вспоминая это время, я могу сказать, что меня это закалило, а не сломало.

Нет-нет, мне было шестнадцать. И это была мамина ошибка: она почему-то посчитала, что это могло быть отличной шуткой — отправить меня в модели! Меня это никогда не интересовало, но оказалось, что в этом были огромные возможности. Я помню, что всегда, глядя на карту миру, поражалась тому, что мы живем где-то в самом низу, далеко от всех. Мне ужасно хотелось путешествовать. Я любила читать энциклопедии и справочники путешественников, поэтому, когда агент сказал, что мне предстоит работать в Милане, я была в восторге. Мы не были богаты, и я даже мечтать не смела о поездках куда бы то ни было. Я никогда не бывала в самолете до тех пор, и, когда мне сказали, мол, вот тебе билет на джет в Милан, я расценила это как невероятный подарок судьбы, как приключение.

Нет, совершенно не сознавала. Я была совсем девчонкой, которой выпал шанс невероятного приключения в другую страну.

Я выбираю правду. Все мои решения по выбору проектов, в которых я принимаю участие, в большей степени связаны с тем, насколько правдива и естественна моя героиня. Девушки не просыпаются утром с идеальным макияжем и блеском на губах. И я хочу показывать своих героинь такими, какие они есть, в каждый момент присутствия на экране. Я не выбираю сознательно роли, чтобы сделать какое-то утверждение в духе «уродство против красоты». Я выбираю героинь, с которыми я чувствую схожесть, родство. Я хочу, чтобы зрители мне верили. Хотя в итоге, если подумать, все это упирается все-таки в историю, которую рассказывает фильм. Я не думаю о картинах, в которых работаю, с точки зрения того, студийный это проект или независимый. Я выбираю интересную мне историю. И студии сейчас тоже, по-моему, больше ориентируются на историю, которая привлечет внимание зрителей. Времена меняются. Независимые фильмы уже не так независимы, как прежде, а студии уже не так твердолобы.

Работа в кино всегда предполагает сотрудничество абсолютно во всем, несмотря на то, что каждый точно знает свое место и свою работу. Такое сотрудничество, наверное, в большей степени относится к работе актеров и художников. По-моему, хороший режиссер прекрасно понимает, что ты не можешь ожидать блестящего результата от актера, ставя его в неудобную ситуацию, заставляя его надевать что-то из костюмов, в которых ему трудно и неприятно. Режиссер всегда поощряет взаимодействие актеров и художников на площадке, костюмеров, гримеров, дизайнеров декораций, ведь именно актеры оживляют все это своим присутствием, поэтому их мнение важно для художников в большей степени.

Она мне чем-то напоминает мою героиню в «Бедной богатой девочке»: она сама источник своей боли. Костюмы ее должны были быть настолько неудобными, чтобы я постоянно могла ощущать эту черту королевы. Они были как бы напоминанием о том, что причинение боли и неудобства — это единственная возможность для нее вообще что-то чувствовать. Коллин придумала эти потрясающие детали, которые меняли мой облик уже тем, что я вынуждена была двигаться особым образом, чтобы тащить за собой эти тяжеленные ткани, из которых сделаны костюмы, все эти тяжелые детали нарядов. У меня было множество синяков и порезов от них. Мы с Кристен Стюарт даже шутили, что от сцен драк у нас не было столько ссадин, сколько от костюмов.

Ничего особенного бы не увидела. Я не придаю большого значения одежде и меньше всего каким-то брендам. Ты видишь, как я одета сейчас: простые легинсы, майка, шарф. Это довольно стандартный набор для меня. Я люблю удобство и не люблю показуху, я не вижу разницу между белой майкой от какого-то дизайнера или майкой из любого обычного магазина. Я, как правило, ношу простые и удобные джинсы, просторные и светлые блузы и свитера. Я не люблю большого количества бижутерии или вообще каких-либо ювелирных украшений. Меня это стесняет, мне это мешает. Я люблю неброские цвета.

Слушай, неужели это кому-то действительно интересно?! Ну хорошо-хорошо, я понимаю. Я беру в первую очередь мой паспорт, мой iPad, iPod, очки для чтения, гигиеническую помаду какую-нибудь, бальзам для губ…

Не знаю, с какой стороны подступиться к этому вопросу. (Усмехается уголками губ.) Наверное, все мы живем по основным принципам, которые я не могу выдать за что-то оригинальное: живи так, словно это твой последний день; относись к людям так, как ты хотел бы, чтобы относились к тебе. В одном я уверена с абсолютной ясностью: я не воспринимаю жизнь как генеральную репетицию. Я думаю, что другой возможности у меня не будет. Я не уверена, что есть что-то после жизни здесь, я могу только надеяться, что т а м может быть что-то приятное. Моя мама всегда говорит: «Живи так, чтобы в 80 лет на смертном одре ты не сказала бы себе, что могла бы прожить жизнь иначе, чтобы не поменяла бы ни единой минуты в ней». Вот это, наверное, и есть мой девиз, мое основное правило.

(Смеется.) Наверняка именно поэтому! Мы, южноафриканцы, просто потрясающе классные ребята! (Качая головой и сквозь улыбку) Слышать это очень приятно. Я думаю, это может быть связано с тем, что я очень люблю то, чем занята. Многие из нас вырастают и ходят работать в разные офисы. Я выросла и продолжаю играть. Нет, я не принимаю это как должное. Я благодарна судьбе и маме каждый день за то, что у меня есть возможность заниматься любимым делом, которое я ни на что и ни за что не променяю. И я люблю окружать себя людьми, с такой же страстью относящимися к этой работе. Единомышленникам всегда просто и легко рядом.

Люблю работать и общаться с людьми, разделяющими мою философию и мое отношение к жизни. Я терпеть не могу претенциозность — сама этим не страдаю и в других не терплю. Я люблю людей, которые живут, понимая ценность жизни и свое место в ней, тех, кто знает точно, чем занят, и не делает вид, что находится в поисках излечения рака. Я уважаю актеров, которые появляются на работе вовремя, подготовленными и не являются головной болью всей съемочной группы. Я люблю профессионалов. Но, к сожалению, не всегда складывается так, что ты можешь быть с такими людьми, а бывает, что приходится вытаскивать себя в уголок на пару слов, находить в себе гибкость, умение уступить, и я была в таких ситуациях и среди не самых приятных людей. Я понимаю, что не все люди относятся к работе, как я, и многим приходится уступать, если хочешь закончить работу в нормальной обстановке.