«Турне»: Интервью с Матье Амальриком

Это действительно было достаточно давно, я был очень маленьким. Мама чаще водила меня в театр, чем в кино. Правда, помню, мы были на каких-то съемках, ездили на «Мосфильм». Человек, который зародил во мне желание заниматься кино, — Отар Иоселиани. Конечно, он не русский, но все же мои родители познакомились с ним, когда жили здесь. В своих фильмах он снимал не актеров, а друзей и знакомых, и, когда мне было 17 лет, он попросил меня сыграть в «Фаворитах луны» — первой картине, которую он делал во Франции.

Когда сам снимаешь кино, не остается времени ходить по кинотеатрам. Вспомнил Звягинцева, «Счастье мое» (Сергея Лозницы — прим. КиноПоиска). Я ощущаю какую-то глубинную близость с российским кино. Например, мне часто вспоминаются фрагменты «Зеркала» или момент с колоколом в «Андрее Рублеве». Когда меня спрашивают, кто такой режиссер, создатель фильма, я всегда привожу в пример этот момент, когда молодой человек должен отлить колокол. Это очень напоминает мне режиссерскую работу.

Очень сложно передать это ощущение, когда ты просыпаешься утром, и тебе в голову приходят мысли о том, что бы ты хотел сделать или какую роль сыграть. Все это цепляется одно за другое. Невозможно объяснять, что творится у тебя в голове! Просто иметь такую возможность играть — это потрясающе, удивительно, весело, ты знакомишься с миром других людей, на площадке часто рождается дружба. И поскольку мои коллеги знают, что я тоже играю, они чувствуют себя менее одинокими. Это отношения, которые продвигаются до конца.

Это долгая история. Наверное, все началось с книги французской писательницы Колет «Изнанка мюзик-холла». У нее тоже было желание сделать несколько скандальное зрелище с дезабилье, и она в этом произведении рассказывала о притягательности этого мира и о том, что она никогда не имела возможности посмотреть те города, в которых она была. С этого и началось. Потом Летиция (Летиция Гонзалез, продюсер — Прим. КиноПоиска) — а мы до этого уже снимали кино вместе, то есть были знакомы — спросила, есть ли у меня какие-то идеи, и я рассказал ей об этом, и мы решили сделать фильм. С этого мы начали. Несколько раз переписывали сценарий, но как-то энтузиазм иссяк, мне начало казаться, что номера бурлеска — зрелище несовременное. И вдруг у меня в голове возникли картинки этого мира, картинки вокзалов, гостиниц, выступлений, затем появилось понимание этой группы, этакого собрания одиночеств. Но из этого все равно не выстраивалось рассказа. И затем родилась идея языка тел, обнаженных тел, тел далеко не идеальных, потому что сейчас у нас совершенно иные стандарты красоты. И тут у меня в голове выстроился целый мир, потому что этим языком можно многое выразить. Ну и потом юмор, юмор, юмор.

(Смеется.) А это не мое дело! По-французски снять фильм — реализовать, а по-английски «realize» — это еще и осознать что-то. Осознать, понять. Вдруг я сообразил, осознал что-то, и это можно применить к фильму, потому что ты делаешь что-то, снимаешь и только в процессе осознаешь, о чем твой фильм. Возможно, это картина о человеке, который боится возвращаться к себе домой, к своей семье. Не бывает так: ты ставишь перед собой задачу, вспыхивает искра, и фильм снимается! Нет, так не происходит.

С чего-то более глубокого, какого-то физического ощущения. Не ты сам хочешь что-то выразить, а что-то внутри тебя хочет вырваться наружу. Еще это своеобразная реакция на мои прошлые фильмы. Они были более созерцательными, а тут мне захотелось какого-то беспорядка, движения, поездок. Это же фильм-турне, фильм-путешествие, переменный ток. Даже в течение одного дня девушки то на взлете, то в полной прострации — широкая амплитуда эмоций. Идея отношений одного мужчины с несколькими женщинами, такая щекотливая ситуация — об этом тоже хотелось рассказать. Все вместе и рождает фильм, мне хотелось все это вырезать и скомпоновать, наверное.

Да, это очень интересно, тебе люди начинают рассказывать о фильме, а ты осознаешь, что ничего такого не имел в виду, не вкладывал этого в картину. И получается, что ты бессознательно рассказал что-то, чего не собирался рассказывать.

В какой-то момент разработки сценария мы подумали о том, что Жоаким (главный герой) — это постоянный зритель, наблюдатель, приговоренный пожизненно смотреть, а не участвовать. Он не может делать то же, что делают девушки. Он видит их, хочет участвовать в этом, но у него не получается: он приговорен быть на своем месте, оставаясь лишь наблюдателем. Наверное, это то, к чему я стремлюсь, и это стремление реализуется когда-нибудь.

То, что я должен сам сниматься в этом фильме, — это была очень правильная мысль, причем не моя, а продюсера. Именно это позволило мне не остаться наблюдателем, а погрузиться в действие. Я писал все это, не предполагая, что сам буду играть в этом фильме, я не видел себя в этом фильме. Сначала было очень сложно, я не ощущал себя Жоакимом, но потом возникло понимание персонажа, сближение, и я почувствовал себя там, непосредственно внутри действия. Сами видите: действительно долгая история получается, множество различных факторов влияют на создание фильма.

Мне на глаза попалась статья с двумя фотографиями. Однако желания это увидеть не возникло. Но потом произошел ряд событий, который изменил все. Один из известных французских продюсеров, ставший прообразом моего героя, покончил жизнь самоубийством. Через некоторое время Китти — женщина, которая на самом деле занимается работой Жоакима и которая работает в единственном парижском зале, принимающем такие спектакли, — пригласила нас на представление. Мы решили принять приглашение, так как у нас уже кое-что было написано. Просто посмотреть шоу. Как зрители.

Это не сложившаяся труппа, девушки работают индивидуально, у каждой свои номера и своя программа. Китти собрала их в одну команду. Они все из разных городов и разных штатов. У их шоу была такая энергетика! Но им ведь тоже необходима ответная реакция: «Чем громче вы кричите, тем больше мы раздеваемся». А камера-то вообще не кричит. Мы стали думать, как нам поймать энергетику номера, ту, что мы чувствовали во время представления. Денег на то, чтобы каждый день заполнять залы публикой, не было, и тогда возникла идея организовать настоящее турне и бесплатно показать людям такой спектакль. Мы не знали, придут ли люди или не придут, полюбит нас публика или не полюбит, но решили сыграть на этом, на реальности происходящего. И мы стали выстраивать сцены и номера, каждый из которых был прочувствован отдельным персонажем. Мы пытались поймать самые зрелищные моменты. Мы снимали в тех же гостиницах, в которых останавливались. И такой подход дал нам возможность сделать вид, что никакой работы не было. Просто было турне, мы танцевали и развлекались, но не снимали фильм. Не было никаких съемок, и все.

У них масса заказов и предложений, все новогодние праздники и весь январь они выступают в Париже — можно сказать, что девушки реализовали мечту Жоакима. Они правдивые, свои номера они выстраивают на собственных комплексах и неуверенности. То, что свои шоу они придумывают сами, оберегает от некой вульгарности. Жоаким ни на что повлиять не может. Вы, наверное, помните, в фильме есть несколько таких эпизодов, диалогов, когда он пытается навязать им свое мнение, а они резко ставят его на место, а он ничего с этим не может поделать. Все это смотрится более естественно, когда идет изнутри.

Нет никаких правил, каждый придумывает свою жизнь сам, конечно, с участием всяких невероятностей: случаев, встреч, судеб. Когда я жил в Москве, у меня был пони по кличке Судьба. Может, благодаря этому пони все так у меня сложилось. Когда ты работаешь в области кино, то постоянно задаешь себе вопросы вроде: «Придерживаешься ли ты какой-то школы»? А я не учился только потому, что не пришел по конкурсу. И когда я встречался с коллегами, которые поступили в университет, я им очень завидовал, потому что у них была возможность учиться, смотреть фильмы. А они завидовали мне, потому что видели, что я делаю что-то конкретное, буквально собственными руками. Понимаете, дело в том, что кино — это одна из тех редких сфер, где никто не спрашивает у вас диплом.

Делайте то, что хотите сделать. Вот, например, сегодня 26 октября. Говорите себе: «Я хочу сделать фильм к такому-то числу, например, к 9 мая. «А где будешь снимать?» «В Париже, может, еще в Тулузе». «А о чем фильм?» «А вот о том-то». И у вас нет ничего, нет даже сценария, но есть желание, идея, который вы увлечены, и непонятным образом собирается какая-то энергии в одну точку, и к вам приходят какие-то люди и говорят: «А вот у моего двоюродного брата есть звукозаписывающая аппаратура» или «А у моего дяди можно пленку проявить, а сестра хорошо готовит, она может кормить съемочную группу». Потом окажется, что эта сестра великолепно смотрится в кадре. Таким образом, 9 мая собирается группа, и ты снимаешь фильм. При этом у тебя не было ничего, даже денег. Конечно, речь идет о короткометражном фильме.

Нет, не надо ждать денег. Вы будете писать сценарии, показывать их кому-то, вас будут просить подправить что-то, вы будете переписывать опять и опять, у вас начнут развиваться комплексы на этой почве. Вот что прекрасно в кино — все генерируется как-то само, если есть желание.