Джефф Дэниелс: «Люблю и разделяю точку зрения Аарона Соркина»

Нет, я не ощущаю давления. (Улыбается.) Тут, скорее, ощущается благодарность каналу за неослабевающие усилия дать людям знать о выходе нового сезона. Я достаточно много работал в независимом кино и знаю, какие надо приложить усилия, чтобы кто-то вообще заметил, что у тебя вышел новый фильм. Специалисты HBO блестяще разбираются в маркетинге и в том, как преподнести информацию. Их поддержка на всех стадиях — от маркетинга до творческих аспектов — просто феноменальна. В производстве фильмов такой поддержки не встретишь.

Безусловно. Дело в том, что суть этого сериала имеет значение для всех, история важна и дает пищу для размышлений зрителю. HBO отвечает за то, что производит, и ты не чувствуешь давления, а просто хочешь соответствовать стандартам компании. Когда мы снимаем эпизод, мы чувствуем вдохновение от всех, кто работает с нами, кто стоит за нашей спиной, поддерживая нас в творчестве. Лично я не принимаю все это как должное. Я вполне ощущаю свою ответственность.

Перед премьерой первого сезона в Нью-Йорке мы много говорили об этом с журналистами, продюсерами, корреспондентами. Помнится, ко мне подошли два парня и сказали: «При любом раскладе, даже если и не получится раскрыть все, как есть на самом деле, покажите хотя бы, насколько сложно сделать что-то так, как надо. Насколько непросто быть журналистом в наше время, когда социальные сети стали источником информации. Нам приходится бороться, чтобы привлечь внимание к событиям в Сирии, Судане, когда всех интересует только судебный процесс Джоди Эриас и Кейси Энтони. Пожалуйста, расскажите об этом». По-моему, у нас это получилось. У наших героев — Уилла и компании, начиная с МакКензи — довольно идеализирование представление о том, какими должны быть новости. Это представление не выдерживает критики. Персонажи пытаются, и в какие-то дни им это удается, но не всегда. Второй сезон как раз является отличным примером весьма серьезного провала. Все провалы разных телевизионных сетей Штатов, имевшие место в то или иное время, меркнут в сравнении с тем, что происходит у нас во втором сезоне! Утопическая версия новостей была нашей целью, но нам ее достичь не удалось.

Все описывается по ходу рассказа, и говорить об этом — значит только испортить впечатление от просмотра. Но я скажу, что Уилл оказывается вовлечен в скандал не сразу. Есть такая штука, как так называемая «красная команда», которая занимается разработкой некоей большой истории, исследует ее со всех сторон, проверяет источники информации, находит доказательства. Обычно вне этой команды остается один из сотрудников, которого подключают позже, чтобы он посмотрел на историю свежим взглядом. В нашем случае это Уилл. Ему была представлена история, и он находит в ней проколы.

С середины 1950-х (вспомним Уолтера Кронкайта) все, что у нас было, — это получасовые новости. У нас не было этих часовых шоу на разных каналах, которые идут попеременно с утра до вечера. По сути, они все просто обозреватели, хорошие телеобозреватели, и их цель — заполнить этот час. Уолтер Кронкайт был настоящим ведущим новостей с 1950-х и до начала 1980-х. Сейчас эту традицию ведут только Брайан Уильямс, Скотт Пелли и Диана Сойер. Они дают нам полчаса только основных событий — что, где, когда и почему. Но остальные делают это иначе, заполняя эфир пустопорожней болтовней. А потом вдруг случается что-то из ряда вон выходящее, и этим обозревателям приходится становиться журналистами, отвечающими на вопросы, а это, скажу я вам, совсем не так просто, как может показаться. В их распоряжении только два факта — все, что стало известно за два часа, и это можно выдать за десять минут, но ведь надо оставаться в эфире еще двадцать. Чем заполнить это время?

Аарон показывает нам эту кухню во втором сезоне. «Дай нам что-то новое! Дай нам что-нибудь!» — «Окей, единственный источник в моем распоряжении — это Twitter». — «Давай хоть это!» А это уже не новость, это предположение, догадка. И парень перед камерой, как солдат на поле боя, должен с этим иметь дело. Так искажается информация. Так что журналистика — это расследование и двойное подтверждение информации, а кроме этого, еще и уверенность, что ты понял все правильно. Если у тебя нет этого, то ты просто стоишь на улице Бостона, где была взорвана бомба, и говоришь: «Были проведены аресты».

Я вполне отдаю себе отчет в том, что происходит на этом поле битвы, как я только что упомянул. Я думаю, что 90 % тех парней, ведущих новостей и обозревателей, стараются сделать все как надо, а не просто быть первыми, кто выскочил с новостью. Но иногда бывают провалы, причем далеко не всегда по их вине. Иногда тот, кто командует из рубки, дудит им в ухо: «Давай, давай, давай!»

(Длинная пауза.) Хм, я смотрю местные новости о городе, где я нахожусь, где живу. Я просматриваю новости на MSNBC. Мне нравится Крис Мэтьюс, когда на него находит. Частично я это использую, играя Уилла. Я смотрю на всех этих ребят, чтобы из каждого что-то взять для Уилла. Я иду на канал Fox и наблюдаю за их выкрутасами. Все крутятся. Я и раньше знал, что дело в этой среде обстоит так, но сейчас многое я знаю точно. Сегодня, например, опять поднимался вопрос об эмиграции. Джон Бейнер (спикер палаты представителей Конгресса) и республиканцы говорят: «Мы не думаем, что будем предпринимать что-то в связи с этим». И опять пошло-поехало. Ты знаешь, что на MSNBC Ларри О'Доннел или Крис Мэтьюс будут говорить что-то вроде: «А я бы вот двинулся в этом направлении…» Им нужно быть на какой-то стороне, в какой-то позиции по этому вопросу. И, насколько я знаю, эти парни на 100 % искренни, когда говорят, мол, «это именно то, во что я верю». А по поводу Fox и всех насмешек в их адрес я скажу так: они должны идти тем путем, какой выбран их руководством, лидерами, и если они что-то изменят, то их рейтинги начнут падать.

Не правда, я бы сказал, а факты. Они есть, например, у Брайана Уильямса в шестичасовых новостях, но тут речь не только об этом. Не забывайте, что эти парни получают зарплату за высказывание своего мнения. Вы можете с этим мнением не соглашаться, но именно так происходит с левыми мнениями MSNBC и правыми на Fox. Но никто друг друга не слушает.

О да. Мне интересно включить Fox и слушать все это в течение трех часов кряду. Это презентация одного мнения. Да, и не забывайте, что во все это вовлечены деньги! Приличное количество денег вовлечено в то, чтобы оставаться на той или иной стороне.

Ты можешь только надеяться, что сможешь это сделать. Ты пытаешься, и в какие-то дни тебе кажется, что у тебя получается. Если ты в состоянии отделить свое мнение от «кто? что? где? когда? почему?», тогда ты можешь сесть перед камерой и чувствовать себя на месте. Но нам не удается добраться до зрителя, потому что они, зрители, продолжают включать новости канала Fox. Новости на Fox состоят именно из того, что они туда вкладывают. Все, кто берет информацию от них, принимают это, и это становится фактом. То же самое можно сказать и о тех, кто представляет другую сторону, так что получается, будто мы как бы говорим вам то, что хотим вложить вам в сознание, и это происходит потому, что сюда вовлечены деньги. Я думаю, в этом и заключается опасность. Это не дает людям правильное представление о происходящем вокруг них, и, по-моему, Аарон частично пишет и об этой проблеме. Все это наносит ущерб обществу и демократии. Неприкосновенность новостей и информированности под угрозой, потому что люди занимаются этим во имя денег.

И у нас есть общественный канал для всех желающих. По-моему, в первом сезоне Аарон упоминает его. В самом начале, когда выходили в эфир первые каналы, был замысел отдавать каждый вечер по часу только под новости — без рекламы и прочей ерунды. Но со временем идея растворилась в эфире. Это случилось довольно быстро, и в наше время такие люди, как Брайан Уильямс, стараются придерживаться этой идеи. Люди на кабельном телевидении стараются придерживаться этого, основываясь на фактах, не пытаясь, как все остальные, сосредотачиваться на какой-то горячей новости в тот момент, когда она у всех на слуху.

Да, возможно. Конечно, не без борьбы и усилий, но вовсе не обязательно быть первым. Главное, преподнести новость правильно и честно.

Я думаю, сезон больше внимания уделяет расследованию истории, подтверждению достоверности источников и подаче ее в правильном ключе. Мы выложились на этой истории с «Генуей» и все равно ошиблись. Все свелось к 15 минутам славы, которой жаждал источник информации, и к тому, что телекомпания потеряла доверие зрителей.

Возможно, люди могут развернуться и сказать: «Я найду все в твиттере». Разве не так?

Я ничего не могу сказать о мире в целом, как вы понимаете, но американцам действительно следует научиться притормозить и подождать, понимая, где они оказываются всего лишь в круговерти болтовни, а где находится существенная информация о том или ином событии.

По-моему, частично Уилл как бы разрывается между желанием образовывать своего зрителя и желанием объяснить ему, как и что думать, так как он знает и понимает больше, чем они. И иногда именно это приводит к неприятностям. Он между двумя огнями. С одной стороны, он говорит вам: «Вот то, что вам нужно знать». А с другой — замечает: «Вот то, что я об этом думаю». Поэтому зрителям предстоит самим решить, что взять от него.

Неужели мир полагает, что американцы могут быть даже отдаленно не такими самонадеянными? Мы ведь «величайшая нация в мире», только спроси нас! (Смеется.) Вы думаете, Америка считает Уилла Макэвоя самонадеянным наглецом? Нет, это, пожалуй, нормально для многих американцев. Я думаю, что МакКензи помогает ему выбраться из его скорлупы в первом сезоне, перестать стараться всем угодить. И он начинает хлестать свое мнение направо и налево, и, конечно, кому-то из его зрителей это не понравится, его посчитают самоуверенным наглецом, но кто-то согласится, что пришло время высказаться напрямую. Примерно так же, как многие расценивают появление на экранах нашего сериала.

Меня это беспокоит только с точки зрения получения возможности продолжать работать над сериалом, чтобы руководство согласилось на следующий сезон. Я работаю в этом бизнесе очень давно, и я понимаю роль критики, но я не вижу в ней пользы для меня лично. Наверное, именно потому, что я в этой профессии очень давно. Говоря о работе над ролью, я могу подтвердить, что тут я контролирую процесс, тут мне подсказок не нужно, если, конечно, вы не Дастин Хоффман или Аль Пачино. Если кто-то из них сядет рядом со мной и скажет: «Я собираюсь разобраться с тем, что ты сейчас сделал с этой ролью», — то я весь превращусь в уши. Я бросил читать критику своих фильмов где-то в 1990-х годах, по-моему. Мне понятно, что критики должны писать и высказывать свое мнение, почему зрители должны или не должны смотреть что-либо. Но нравится критикам или нет то, что я делаю, мне уже не столь важно. С той позиции, где я нахожусь сейчас как творческий человек, работая с таким человеком, как Аарон Соркин, мне видится это так: ты не можешь говорить нам о том, плохо или хорошо то, что мы делаем. Дело в том, что мы знаем, что это очень хорошо. Наша работа хороша. Мы знаем, что сделали что-то очень важное еще до того момента, как мы ушли с площадки. Впрочем, как мы знаем, когда что-то дерьмово, но это не в нашем шоу. Я снимался в плохих фильмах, и у меня есть роли, где я здорово облажался, не поняв ничего в своем герое. Но я знал обо всем этом задолго до того мгновения, как кто-то об этом написал. В «Службу новостей» мы вложили столько сил, энергии и приобретенных знаний, что критика, какой бы она ни была, совершенно не имеет значения для нас.

Да, и это его собственные требования. Я думаю, что к HBO предъявляются довольно высокие требования. Мне кажется, что другим телекомпаниям что-то и может сойти с рук, но HBO получает затрещины за любой промах именно из-за заявленного уровня качества. Аарон получил множество наград и имел огромный успех в ходе его карьеры, поэтому ничто уже не может уменьшить его заслуги. Невозможно требовать больше от того, кого ты уже считаешь феноменальным талантом. Ты просто хочешь, чтобы эта текущая его работа была самой лучшей из того, что он сделал. Вышел первый сезон «Службы новостей», и, допустим, какой-то критик решил вывалить кучу дерьма на него. Только ради того, чтобы заставить Арона сделать что-то такое, что никто не видел в последние 25 лет? Или это может быть сделано для того, чтобы получить наибольшее количество комментариев на твоем сайте? Я не знаю, есть ли среди критиков такие, кто подходит к делу таким образом. Я знаю только то, что есть небольшая группа людей, которая принимает решение о том, что и как должно быть сделано. Когда дело сделано, мы все знаем, что сделали все, что мы могли. Самое главное, чем вы можете оценить мою работу, так это дать мне возможность ее продолжить. Если сериал получает зеленый свет на второй сезон, моя цель достигнута. Только это для меня важно. Ты меня или любишь, или ненавидишь. Так было всегда, и это твое дело. Будучи актером, я не могу влиять на это, да мне оно и не нужно. Я просто это все игнорирую.

Ну, их, очень хороших сцен, много. Обычно в каждом эпизоде есть нечто особенное, что делает его отличным от других и хорошим в своем ключе. Иногда бывает так, что ты чувствуешь, что был особенно хорош в чем-то! Я имел возможность произнести этот потрясающий монолог о величии Америки. Ты читаешь это на странице сценария и осознаешь, что это не только великолепно написанная жесткая речь, но еще и возможность представить ее так, словно она просто складывается у тебя в сознании в этот момент. Это где-то пять минут в начале первого эпизода первого сезона, когда Америка сидит у экранов своих телевизоров с пультом в руках, размышляя над тем, переключиться на что-то другое или подождать. У нас есть первые несколько минут, чтобы забросить этот крючок, на который попадется или нет зритель. Ты или любишь это с того момента, или ненавидишь это и переключаешься, или ненавидишь, но остаешься и смотришь дальше. Эмоция получена. Этот момент останется с тобой. Я никогда не забуду, как проходила запись этого эпизода, этого момента, потому что большая часть руководства HBO сидела в аудитории, перед которой на сцене сидел Уилл Макэвой. Там же сидел и Аарон Соркин. И важно было понять, есть ли у нас Уилл Макэвой. Это был третий день съемок первого сезона, так что много чего интересного происходило в то время на площадке.

Боже! Я слышал, что множество народу в твиттере предлагают Уиллу Макэвою стать модератором на следующих республиканских дебатах. (Смеется.) Я не против, конечно, если рядом будет сидеть Аарон Соркин, сочиняя мне реплики.

Это, несомненно, лучший подряд из всего, что я получал в течение моей актерской карьеры. Я смог внести в эту работу все, чему когда-либо научился. И этот сериал имеет значение. Люди говорят о нем на следующий день после выхода каждого эпизода, причем независимо от того, понравился он им или нет, но они говорят о нем. Я люблю точку зрения Аарона Соркина и разделяю ее. По-моему, в третьем эпизоде второго сезона есть момент, когда один из персонажей — Стивен Хилл, солдат, воевавший в Ираке, гей — задает вопрос, который может написать только Аарон Соркин: «Сколько разного сорта отвратительных личностей должно быть в человеке, который может позволить себе осмеять того, кто добровольно вызывался воевать и рисковать своей жизнью ради этого человека в том числе?» Это строка в сценарии, и это очень хорошая строка. И сказано это так, как никто другой не сможет сказать. И это Аарон Соркин. Так что я люблю его точку зрения, его взгляд на мир, что отличается от позиций и взглядов многих людей. Мне нравится оригинальность его мышления, что, по-моему, является раздражителем для некоторых критиков. Впрочем, если оглянуться на историю, то именно оригинальность мышления и несовпадение взглядов с основной массой становятся предметом порицания, осуждения и критики в первый момент появления на свет. И я считаю, что мне крупно повезло работать с одним из лучших сценаристов, который создает роль для меня, а это не так часто случается с актерами за пятьдесят.