Сюжет. Доктор Женессье (вместе с помощницей Луизой) убивает молоденьких девушек. Дело в том, что дочка Женессье попала в ужасную аварию. Малышка выжила, но ее лицо обгорело, поэтому она вынуждена носить маску. Любящий папуля готов работать скальпелем (хоть каждый день), лишь бы вернуть дочери былую красоту…
Крайне увлекательное кино, положа руку на сердце. “Глаза без лица” повлияли на многих современных режиссеров. Педро Альмодовар, Гильермо дель Торо и даже Джон Карпентер – все они признавались в любви к работе Франжю.
По поводу хоррора. Сам Франжю отмахивался от этого жанра (якобы у меня чувственная драма-притча с двумя-тремя жуткими зарисовками, отстаньте). “Глаза без лица” вышли в разгар “французской новой волны”. Жорж оглядывался на своих коллег по цеху и обижался на киноманов, которые называли его картину ужастиком.
Как-то низковато, считал Франжю. Только когда в кинотеатрах крутили “400 ударов” Трюффо – зрители уходили на своих двоих. А вот после фильма “Глаза без лица” – приходилось вызывать скорую помощь. Серьезно, люди падали в обморок. Вот тебе и чувственная драма, а-хи-хи.
Критики поливали кино Франжю отборными помоями. В срочном порядке из него была удалена самая нелицеприятная сцена – с операцией. Сейчас “Глаза без лица” заимели культовый статус (можно найти во многих топах). Я же хотел отметить необычную атмосферу (такую холодную) – черно-белые цвета, девушка в маске, лай собак и т.д. Волнительно.
Шикарная музыка. Композитору респект. Волшебный финал - будоражит! Да и актеры подобрались хорошие (Пьер Брассер, Алида Валли и др.). В середине фильма градус интереса немножко спадает (субъективно, а еще меня возмутило поведение копов к одной из героинь – вы точно копы или кто, э-э-эй), вполне простительно.
Деревья, деревья, деревья... Между ними рыщет мощная Алида Валли с самым дьявольским выражением лица, какое мне довелось встретить в кинематографе. Удивительно после этой работы и «Суспирии» видеть ее в «Третьем человеке». Совершенно разные воплощения одной женщины. Как будто после сорока она стала другим человеком. Для сравнения вспомню нескольких голливудских актрис, которые также стали сниматься в фильмах ужасов на старость лет (Дэвис, Кроуфорд, Гарнер), но они всегда оставались теми же актрисами, играющими определенную роль. В Валли же будто вселился сам дьявол. Если бы я была маленькой девочкой, Алида тут же стала первым моим ночным кошмаром.
«Глаза без лица» я смотрела во второй раз. Случилось это на днях. Промежуток с первым составил где-то три года и могу сказать, что фильм не растерял своих лучших сторон. Даже открыл для меня новые. А не всем фильмам такое под силу – впечатлить спустя время и заиграть новыми красками. Он сам – как выдержанное вино. Франжу не передергивает, не истерит понапрасну, а скупые, почти мертвенные, движения героев разбавляет леденящими кровь всплесками эмоций. Клан Брассера – Валли – Скоб больше похож на секту, во главе которой стоит как черная гора – мессия, сбоку припадает на колени безумная фанатичка, а на алтаре возлежит фарфоровая мученица.
Франжу словно рвет пленку, когда холодную расчетливость Валли рушит одним мощным движением сбитых рук, когда она пытается показать Брассеру, что скрывается под ее перламутровым ожерельем. Такой интимный жест сбивает с ног, но дальше не во что не воплощается. Этот жест как агония. Но в представлении автора довольно ироничная. Героиня Валли тут же из собранной мадам превращается в страстную любовницу, и этот так смешно, что просто гениально.
Второй подобный жест принадлежит так же представительнице женского пола. Той самой фарфоровой Кристиан. Незадолго до развязки она смотрит на возможную жертву, сидя на кушетке. И сложив по ангельски ручки, так кивает из стороны в сторону головой, что подобному кивку обзавидовалась сама Литвинова. Это неземное существо осознало, что так продолжаться больше не может. Ее выбор лежит за гранью «добра и зла». Здесь, это право на смерть – как право быть собой. Она не хочет быть ни куклой с новым лицом, ни кроликом для экспериментов. Спасение девушки – это не жалость к жертве (Кристиан прекрасно знала, что делал ее отец и до последней жертвы, но никак не останавливала его).
Для этого жеста нужно отыскать в себе огромную силу воли – распрощаться с надеждами на новую старую (любовная привязанность к молодому врачу) жизнь. Концовка «Глаз без лица» звучит как наставление в трудном искусстве быть собой. И снова деревья, деревья, деревья... Самые поэтичные из тех, что мне довелось встретить в кинематографе.
Вторая мировая война и ее эксперименты над людьми «подарили» людям 50/60-ых годов страх перед врачами и учеными, над которым умело поработал Жорж Франжю, взывая к чувствам зрителей. Он создал историю о безумном враче, срезающем лица молодым девушкам в надежде пересадить их своей дочери, чье лицо серьезно пострадало в аварии. Дочь же в это время бродит по поместью, лишенному зеркал, и мечтает свести счеты с жизнью.
Не смотря на черно-белую съемку, крупные кадры проведения пластических операций, срезание и гниение не прижившейся кожи, сняты натуралистично. Лицо главной героини большую часть времени скрыто белой маской, но благодаря ее голосу, пластике тела и глазам, зритель может понять всю ее боль и трагедию.
Но не только сцены операций застыли в истории кинематографа. Когда приходит время, буквально пятисекундная демонстрация настоящего лица героини, покрытого безобразными рубцами, врезается в память и пугает по-настоящему. Франжю смог умело обыграть любопытство зрителя и даже подготовить к поразительно красивому финалу, способному работать только в черно-белом фильме.
Несмотря на технический и визуальный прорыв, картина подверглась жесточайшей критике, а зрители покидали кинозалы во время просмотра. Однако, в последствии, оказалось, что «Глаза без лица» серьезно повлиял на жанр ужасов и многие режиссеры жанра начали признаваться в любви к картине. Например, Джон Карпентер при создании образа Майкла Майерса из фильма «Хэллоуин» вдохновлялся белой маской героини, а влияние, оказанное на Педро Альмодовара, ярко прослеживается в его работе «Кожа, в которой я живу».
«Глаза без лица» сыграл важную роль в истории фильмов ужасов. Стал источником вдохновения, знаменитых режиссеров. Открыл эпоху натурализма в фильмах ужасов.
Думаю, глупо будет изображать из себя (как некоторые рецензенты) - интеллектуала, ценителя или попросту ретрофила.
В свои годы, фильм был прорывом. В большинстве из-за натурализма, который становился причиной, по которой людям в кинозалах становилось плохо. Сегодняшний зритель, не сможет выжать из этого фильма, почти ничего. «Глаза без лица» не смог, по моему мнению, пройти проверку временем.
Из крупных минусов: довольно неудачный выбор монтажа. Мне казалось что половину фильма я наблюдал только за ходьбой доктора Женессье. Много экранного времени заняла сцена, в которой: доктор Женессье, преодолевает свой путь по многочисленным лестничным пролетам в комнату Кристиан. Также, остаются непонятными некоторые поступки и их мотивы, у нескольких персонажей.
Итого: Время этого фильма прошло (в пример «Психо», не смотря на всю свою проженность современными ужастиками, ты все ровно ощущаешь саспенс и напряжение). Думаю просмотр важен для тех кто интересуется лентами, повлиявшими на жанр ужасов. Также для обычных ценителей киноклассики ужасов. И наконец людям с огромной фантазией которые смогут: сами себя напугать и сами же нагнать на себя саспенса. Остальные вряд ли останутся в восторге. А как аналог можно посмотреть ленту «Кожа, в которой я живу»
В ней нет лица. Одни глаза. И по щеке течет слеза. Оплот чудовищный кляня, Она цветет внутри себя.
Если женщина решилась показать вам свое лицо без макияжа, считайте, что доверительные отношения между вами достигли кульминации. Процесс наложения косметики, пожалуй, является основополагающим началом дня любой девушки. Фактически, большинство (а может быть все?) представительницы женского пола каждое утро одевают маску и выходят в ней на сцену театра 'тотальной симуляции'. Их лицо - это их оружие, которое порой служит для обороны своего 'Я' (дежурные улыбки, отрешенность), а порой для наступления по всем фронтам (скажем, в процессе обольщения). Если верить философам и психологам, то и вся душа женщины сосредоточена в лице, вечно меняющемся, непостоянном, обворожительном, чье выражение словно скользит по поверхности бытия, переливаясь множеством ослепительных отблесков и оттенков.
Поэтому самым страшным сном молодой и красивой девушки является тот, где она, в буквальном смысле слова, теряет лицо. Подобный кошмар материализовался для дочери знаменитого профессора Женессье, легендарного хирурга. Молодая девушка (Кристиан), после автокатастрофы, обезобразившей ее лик, проводит дни в тотальном одиночестве, прогуливаясь по огромному замку своего отца, имея в собеседниках только вечно лающих собак (припасенных добрым доктором для смертельных экспериментов). Убитый горем дочери отец, по мере сил и возможностей, старается вернуть Кристиан к нормальной жизни. А возможностей у главврача окружной больницы хоть отбавляй, поэтому в замок регулярно поступает свежая порция очередных обворожительных доноров 'в лице' молоденьких девушек. Но под благими намерениями (для кого-то выстраивающими дорогу прямиком на тот свет) скрывается отнюдь не нежная и трепетная отцовская любовь, а тщеславие и гордыня ученого, смотрящего на свою дочь как на очередного рецепиента. В конечном счете, именно это обстоятельство предрешит фатальную гибель его «великого предприятия». Ведь Кристиан – это не безликая подопытная, но молодая, любящая девушка со всеми вытекающими… Страдая от честолюбивых отцовских замыслов и подавляющих ее человеческую натуру деспотических замашек, она всей чистотой своего юного, непорочного сердца стремится к свету и справедливости, которые, в конечном счете, и развеют ночь ужаса.
Сценарий фильма чрезвычайно хорош, хотя всю его оригинальность сложно увидеть через пелену десятилетий и стройные ряды всевозможных клише и откровенного плагиата. Но на момент премьеры в 1959 году это была бомба! Картина была настолько хороша, что в кинотеатре Эдинбурга семь(!) человек во время просмотра потеряли сознание, а режиссер Жорж Франжю едко заметил: «Теперь я знаю, почему шотландцы носят юбки». Но ленте элементарно не повезло с датой выхода в прокат. Буквально через два года, «Психо» Хичкока буквально взорвет всю мировую кинообщественность, фактически на несколько десятилетий уставив моду на подобные психологические триллеры (кстати, сценарий «Глаз…» написан авторами «Головокружения). Картина же Франжю была буквально погребена под критическими отзывами, едкими комментариями и уничижительными эпитетами (удостоившись всего одной положительной рецензии от какого-то английского критика, которого немедленно уволили!). Для своего времени это была слишком тяжелая пища, которую не могли усвоить. Интересно, что сегодня, как раз главные сцены, когда-то шокировавшие публику (сцена операции, демонстрация крупным планом изуродованного лица, смерти профессора, растерзанного стаей собак) выглядят блекло и старо. Фильм интересен прежде всего своей атмосферой и игрой со зрителем. Первая достигается благодаря оригинальной операторской работе (заметьте замечательную игру со светом и отражениями) и великолепному саундтреку Мориса Жарра. Что же касается второго, то Франжю знает, что корни абсолютного ужаса коренятся в нашем воображении. По-настоящему шокирует и выбивает из колей образ Кристиан – своеобразного синтеза красавицы и чудовища. Ее холодная, бледная резиновая маска (привет, Майк Майерс) скрывает именно то 'нечто', обитающее в глубинах нашего психики, что мы способны только представить. А насколько это 'нечто' ужасно зависит от вашего собственного воображения (поэтому сцена, где Кристина показывается без маски несколько портит впечатление).
'Глаза без лица' - картина франко-итальянского производства. Интересно, что именно Италия и Франция всегда представлялись законодателями мод, своеобразным лицом всей Западно-Европейской культуры. Что уж говорить о современности и таких брендах как Шанель, Гуччи, Лакост и т.д. В конце 50-х 'эпидемия' всемирной моды как таковая только вставала на ноги после Второй мировой, но Франжю уже уловил новые веяния, вылившиеся сегодня в тотальную ре-конструкцию собственного образа, на которую нынче, кажется, направлено все - от омолаживающих кремов для рук до пластических операций. Но, несмотря на кажущуюся жестокость и 'чудовищность' картины, вся она пронизана романтическими нотами, воспевающими красоту внутреннего. Ведь в конечном счете, молодость, свобода и чистота - это состояния души, даруемые природой и питающиеся силой духа. А вовсе не внешние атрибуты, которые можно купить за деньги и, тем более, украсть у кого-то другого.
Я даже не могу объяснить, почему этот фильм такой жуткий...
'Глаза без лица' - один из самых атмосферных, пугающих и в то же время глубоких фильмов ужасов за всю историю. Ощущение страха создается здесь не демонстрацией чего-то действительно страшного (строго говоря, это произойдет всего-лишь один раз), а нагнетанием обстановки и осознанием того, что молодая девушка потеряла самое главное, что у нее есть - свое красивое лицо... Ее отец всеми силами пытается восстановить его (используя для этого лица других людей), но у него раз за разом ничего не получается...
Удивительным образом, главная героиня, девушка в маске с поразительно красивыми глазами, воспринимается как некий образ ангела, существо навсегда потерянное для этого мира... Даже ее поступок в развязке, не смотря на всю жестокость, не разрушает это впечатление...
Профессора Женессье, отца этой девушки, трудно оправдать, ведь он убивал людей, причем молодых и красивых, но он делал это ради своей дочери, ради того, чтобы она вновь могла быть счастливой...
Этот фильм, не смотря на жанр, хочется назвать глубоким, ведь здесь есть и небанальные мысли, заставляющие задуматься не только над происходящим в кино, но и над нашей жизнью в целом...
И, наконец, главное - я даже не знаю почему, но 'Глаза без Лица' - очень страшный фильм. Меня вообще классические ужасы с примесью нуара (такие, как 'Психо' или 'Дьяволицы') пугают сильнее, чем современные, но 'Глаза...' гораздо страшнее их всех.
Итог? Это кино не для слабонервных. Для меня, как большого фаната классического кинематографа, 'Глаза без Лица' стали настоящей находкой, подлинным шедевром пятидесятых годов.
Картина, которая по праву считается жанровой классикой, на самом деле, гораздо тоньше в психологии, чем просто остросюжетный фильм ужасов. Возможно, в силу именно этого её сюжетный остов вдохновил ряд других авторов на создание схожих картин, включая недавний «Кожа, в которой я живу» («La piel que habito»). Режиссёр Жорж Франжю выходит за рамки общепринятой «страшной» истории, стремящейся напугать. Он, естественно, вполне смел по этой части, не забывая использовать наглядные атрибуты хоррора. Пристальные натуралистичные сцены снятия кожи с лица и отталкивающий грим – действует весьма сильно даже сейчас, поражая подходом, не говоря про конец 50-х в момент выхода ленты.
Только цепляет и не отпускает фильм своим трагическим непростым рассказом, который обволакивает печальная осязаемая атмосфера без права на облегчающий итог. Выписанные персонажи словно навечно заперты в дурном сне-кошмаре, вынужденные тщетно хвататься за соломинку, дабы утопать вновь и вновь в пучине отчаяния. Случившаяся трагедия, обезобразившая лицо молодой девушки, превратила всех рядом с ней в одинакового монстра, совершающего ужасные поступки. У каждого кромешный ад наяву изо дня в день, кропотливо создаваемый самим же собой. Заслуженный хирург стал больше, чем убийца, нарушивший клятву Гиппократа, аморально ставящий жизни других в незавидный ранг материала для операции, ведь он, как говорят, из жалости к любимой собаке, которой нужно отрубить хвост, каждый день отхватывал ей по маленькому кусочку, вселяя надежду в дочь, даря новое лицо с мечтами, обязательно приводя к очередному провалу. Его верная ассистентка, в достоверном исполнении Алиды Вали, давно превратилась в сумасшедшую дьяволицу, идущую на поводу сложившейся ситуации, когда с большим трудом можно чётко выявить упоение безумным процессом или одержимую любовь к управляющему кумиру. Но особо трагична дочь, находящаяся между осколками разрушенных надежд на будущее, заставляющих волочить своё существование, и отвращения к помогающим ей людям, да и к самой себе, не желающей быть одинаковым чудищем. Этот сложный двоякий образ прекрасно воплотила на экране Эдит Скоб, передавая эмоции лишь глазами и выразительной острожной пластикой, напоминая игрушечную хрупкую куколку из фарфора, ведь большую часть хронометража актриса вынуждена скрываться в неподвижной маске.
У истории своеобразный неторопливый ритм, не характерный для многих остросюжетных постановок. Физически ощутимая тяжёлая атмосфера беспросветного фатализма заставляет потесниться жанровую предсказуемость, когда ход дел движется по особой траектории, отвергающей спасительные действия полицейского расследования или хотя бы долгожданной встречи двух влюблённых. В силу этого зритель может с большим интересом наблюдать непредсказуемое происходящее, где торжество Добра не просияет в царстве вовсе не Зла, а серого болезненного уныния, где единственно верное решение будет найти в себе силы сделать то, что положит выход из порочного бесконечного круга. Но этот выход не принесёт победы, он многим будет непонятен с оборвавшимися предсмертными словами «За что?». Он лишь позволит обрести долгожданное освобождение от удручающей тяготы права на новую надежду, уводя тонкий силуэт в страшный дремучий лес осознанного добровольного безумия.
Дискуссионный сюжет, психологически выверенные персонажи, достойная актёрская игра, сильная жанровая атмосфера и метко слаженное музыкальное сопровождение – что ещё нужно для хорошего кино?..
Цвела, цвела роза, алый цвет в чистом поле, пока ее не сорвали и не растоптали. Цвела бы и Кристиан, дочка профессора Женессье, но случилось с ней ужасное несчастье. Весь Париж гудит - девушку похитили и убили загадочные неизвестные по не менее загадочным и неизвестным, чем они сами, мотивам. Или никто ее не похищал? Страшная правда открывается с самого начала: пока на могилу безвременно почившей парижской красавицы носят венки и роскошные букеты цветов, отец проходит нелегкое превращение из всеми уважаемого пластического хирурга в современного доктора Франкенштейна. Правда сотворить ему надо не целого человека из кусочков других людей, а новое лицо для дочери, которая на самом деле всего лишь попала в автокатастрофу и малость подурнела.
Фильмом ужасов “Глаза без лица” впоследствии вдохновлялись многие режиссеры. Именно здесь подглядел важную деталь для создания зловещего образа серийного убийцы Майкла Майерса один из королей хоррора восьмидесятых Джон Карпентер. Той самой изюминкой, которая должна быть у каждого приличного маньяка стала белая маска, что в “Глазах без лица” вынуждена носить Кристиан, дабы не являть миру без надобности свое изуродованное лицо. А в 2011 году один из самых эпатажных режиссеров нашего времени Педро Альмодовар снимет фильм “Кожа, в которой я живу”, почти римейк сабжа, столь же шокирующий и неприятный, хотя, как ни странно, более акцентирующий внимание на крутых виражах сюжетной линии, чем на смаковании реалистично выполненных операций по снятию кожи, как это делает его французский предшественник.
Но это все более поздняя история кинематографа, ну а пока у нас 1959, и цветные фильмы еще не вытеснили с пьедестала строгий черный, девственный белый и удручающий, но завораживающий серый, господствующий на экране из-за непрерывного смешивания первых двух. Черно-белый фильм “Глаза без лица” делает прорыв в жанре ужасов. Негласное вето на кровавые и натуралистичные эпизоды снято, и камера, словно бы с наслаждением демонстрирует крупные планы отделения кожного покрова и деформации и гниение плоти, не прижившейся на чужом организме.
Музыка достойна отдельного внимания. Композитор Морис Жарр подвергает ужасающей трансформации веселые наигрыши почти опереточного характера. С помощью пиццикато мелодия дробится на отдельные звуки, становится механизированной. Музыка Жарра тщательно прорисовывает сумасшествие происходящего еще до того, как оно начинается. Это не только музыкальное сопровождение картинки, являющееся необходимым атрибутом любого кинематографического творения, здесь саундтрек становится одним из героев. Кажется, это нездоровый психически шарманщик крутит ручку дребезжащей коробки и рассыпает ноты на брусчатый асфальт, отскакивая от которого они иглами впиваются в мозг прохожим. И эти иглы надолго там останутся.
Несмотря на то, что история, рассказанная в фильме, полна драматизма, благодаря нескольким вышеописанным эпизодам, ставшим впоследствии культовыми, вся драма благополучно уходит на второй план, уступая место хоррору. Сцены, вселяющие ужас в посетителей кинотеатров 60-х годов, составляют не более пятнадцати минут от фильма, но именно они становятся ключевыми моментами повествования, и они же диктуют зрителю элементы, составляющие основные впечатления после просмотра - солоноватый привкус страха и легкую тошноту. Вот доктор тщательно снимает кожу с лица очередной жертвы, он весь в напряжении, капельки пота блестят на его высоком лбу, а вот и бывшая красотка Кристиан наконец показывает заинтригованной публике лицо, покрытое безобразными шрамами. И все же основной ужас картины заключен в том, что безумие здесь так же тесно перемешано с обыденностью, как и черный и белый в старом кино.
Этим фильмом вдохновлялся Педро Альмодовар, когда снимал свою 'Кожу, в которой он живет'. У Педро фильм получился спорный, но мне понравился и без вопросов.
Зато вопросы возникли при просмотре французского первоисточника. Создалось впечатление, что французский режиссер сознательно не нагнетал атмосферу. Все же, существует определенный антагонизм между французской и американской стилистикой. В стилистике американцев - постоянное напряжение, на выходе получался - нуар. А вот, в стилистике французов, традиционно было, несколько морализаторское повествование.
Морализаторства в этом фильме было к счастью совсем немного. Зато и напряжения не получилось.
Зато удалась прекрасная мрачная стилистика. Это же настоящий ужас - гениальный доктор, обеспокоенный тем, что его дочь 'потеряла' после аварии лицо, идущий на преступления и страшные операции, чтобы облегчить ей жизнь.
И, с другой стороны, его дочь. Человек, который живет совсем в других координатах. Который, возможно и смирился бы с ситуацией, если бы не ее активный папа. Такая вот драма.
Тягучее повествование, прерываемое несколькими весьма подробно показанными операциями и ужасная концовка - а что вы ожидали. Такое вот французское видение 'маньячного' кино.
И еще два слова про актеров. Пьер Брассе - конечно просто красавец, великолепно справился с ролью. Зато, очень симпатичная мне Алида Валли, по непонятной причине, не слишком выделялась в весьма подходящей ей роли. Позволю предположить, что актрисе была отвратительна ее героиня - а так бывает. Поэтому и не сложилось.
В итоге:это классика современного кино, не зря я в самом начале об Альмодоваре упомянул. Фильм неплохой, но совсем не идеальный. Это скорее источник цитирования, чем генератор вдохновения.
Именно поэтому такая низкая оценка картине - слишком академично и манерно все.
Злой как Дуремар и деревянный как Буратино доктор кропотливо режет девицам морды и пришивает их собственному чаду, которому рожу насторону свезло в далеком предфильмовом прошлом. Кожа раз за разом не хочет принимать новую хозяйку и папане приходится искать все новых пациенток. Но хотя крокодил неизменно ловится, кокос все не растет, а тут еще бравые французские менты почуяли неладное и закинули позорящему славу Гиппократа очкарику подсадную барышню. Короче, как обычно наши победят, а подонки и извращенцы огребут.
Собственно, основной вопрос у добропорядочного римлянина возникает где то во второй половине фильма. И вопрос выглядит примерно так: а чо так уныло? Оно понятно, что старье, но у того же Клузо шикарно же получилось в 'Дьяволицоах'! А тут все на редкость однообразно, только музыка пиликает и этот шкафообразный Айболит ходит туда-сюда с дуболомным выражением лица. Хотя сцена со снятием кожи нормально заходит, даже 'Дагон' мне вспомнился. А вот кроме нее - какие-то картонные метания разных ушлепков и фриков по экрану. Откуда тут взялось 7,80 на IMDb (этот рейтинг считаю гораздо более адекватным, чем местный) - загадка.
В общем неожиданно унылая штука, которая может быть полезна для Рима только тремя деталями: 1) понятно, откуда растут ноги, руки, титьки и все остальное у 'Кожи, в которой я живу' Педро Альмодовара, 2) спец. эффекты для единственного впечатляющего эпизода по тем временам круты немерено, тем более что они суть грим, и наконец 3) дальше можно бобины за авторством Жоры Франжуйского не теребить, потому что это вроде как считается его лучшей, а недавно отсмотренная мной 'Тереза Дескейру' тоже оказалась невнятной мутотенью. Хотя упоротым любителям грамофонов и графоманам-любителям типа остальных на этой странице - нравится.
'Глаза без лица' - страшилка, которая не пугает, а нагоняет тоску. Что для страшилки, ясное дело, губительно.
