О существовании французского режиссера Клода Шаброля узнал только в этом году и взял на заметку посмотреть что-нибудь из его работ. Но в силу того, что кино много, так и не собрался сесть и посмотреть хоть что-то, а потому новость о его смерти 12 сентября привлекла внимание и заставила хоть как-то восполнить недостаток знания его картин, и прежде всего из раннего периода.

Картины, повествующие о нравах буржуазии середины XX века можно выделить в отдельную категорию, где можно найти общие черты, несмотря на принадлежность к определенным жанрам. Многие из них начинаются в легкой атмосфере жизненного фарса и прибывают в лирическом прожигании жизни, где только к концу обнажается кризисные нотки, выносящие приговор прожигателям жизни, запершимся в своих особняках и окруживших себя кругом почитателей подобных нравов. Прогулки, хождение в церкви, любовные игры, совместные ужины и праздники – все эти важные и несколько различные мероприятия здесь до поры будут носить однотипный характер какой-то увлекательной, но непонятной стороннему зрителю игры, где цель – сохранять достоинство и быть остроумным, не замечая, что это лишь бег по кругу. Самый лучший бег. Не случайно, свой признанный шедевр в этом направлении Жан Ренуар назвал «Правила Игры». Конечно, фильм «На двойной поворот ключа» Клода Шаброля внешне намного спокойнее, без гулянок и масштабных охот, однако раскрывает всю ту же подноготную, соединяя в себе легкую мелодраму и внешне незатейливый триллер, о наличие которого станет известно лишь во второй половине, а убийца будет найдет минут через двадцать в лице самого явного подозреваемого, словно Шаброль и хотел сказать, что интрига не должна интересовать, и куда важнее мотивы, а потому именно исповедь убийцы в ретроспективной сцене – идейная кульминация, где стремление к прекрасному вбирает в себя зависть и становится одним из жалких и отвратительных мотивов для совершения убийства. Собственно, здесь, а не в том, что дебошир и хулиган Лазло оказался благороднее своего буржуазного сверстника, звучит приговор высокосветским взглядам, стремящимся везде и всегда быть впереди прочих, касалось бы это любви или самой жизни.

Таковым был один из первых фильмов, ныне покойного Клода Шаброля, и первый из них в цвете. Даже странно, что приз на венецианском фестивале за него получила Мадлен Робинсон, которая для режиссерского видения была антагонисткой в конфликте, олицетворяя все пороки буржуазии, которые со стороны кажутся качествами. Для современного зрителя тут все-таки есть работа много любопытнее – одна из ранних ролей Жана-Поля Бельмондо - Лазло Ковач, который, не взирая на грубость и, местами, хамское поведение и самонадеянность показал как раз противоположный образ жизни. Его герой – вторжение в аккуратно выверенный семейный быт, видимость которого ревностно поддерживает мадам Маркукс, от которой, к более молодой и красивой девушке Леде, собрался уходить муж. С первых сцен Лазло словами и делом говорит о непосредственной легкости принятия тех решений, которые могут отрицательно сказаться на общественном положении. Прежде всего, он честен с самим собой, и если вначале это раскрывается, как дружеские совету будущему тестю, то в итоге дойдет чуть ли не до цитирования «Преступления и Наказания». Вполне естественно, что именно этот нагловатый молодой человек предстает образцом здравомыслия на фоне будущего шурина – любителя высокого искусства, маменькиного сынка, да и вообще довольно неуравновешенного господина. Как и в жизни, такие, как Лазло зачастую оказываются более надежными и открытыми людьми, ведь ведя постоянную конфронтацию со всем миром, они готовы со всей серьезностью понять и принять проблемы, когда они того, действительно, стоят. Как раз эту преимущество характера Шаброль демонстрирует в виде друга Лазло, который для сюжета особой роли не играет и своим присутствием еще больше раскрывает глубину образа Бельмондо.

В США фильм вышел под названием «Леда», в честь героини, которая из-за красоты, открытости и непосредственности стала камнем преткновения и причиной семейной драмы. Внутренняя открытость и внешний лоск сходятся в противоборстве – каждого из героев легко можно причислить к одной из сторон, и сколь не было бы отвратительно поведение Лазло за столом – он не идет против своего естества, и сколь бы не хотела замечать отрицательных качеств в близких людях мадам Маркукс, признать факты придется, особенно когда они предстанут в лице инспектора, расследующего убийство. Поэтому французскому менталитету, как никакому другому близка рассказанная в фильме история, ведь только в кинематографе этой страны может так непосредственно предстать сюжет, где муж в открытую ходит к любовнице и упрекает жену за то, что она не может понять его чувств. И конечно, жена носит самый верный мотив для устранения любовницы, однако, все оказалось куда глубже. Вот не могут некоторые люди открыто наслаждать красотой, и в голове обязательно возникнет пунктик, что одна красота красивее другой, а при большой разнице может обратить последнюю в уродство, нарушив тем самым всю искусственно созданную гармонию, что вполне естественное следствие высокомерности. Убрать красивые слова и образы – это окажется банальная зависть, ряженная в нечто высокое и чувственное, и может показаться очень даже благородным мотивом для преступления. Наверное, потому и стиль красивого кино здесь пришелся очень уместно, а подмятый неореализм новой волны не вылился в неискренность, вобрав в себя чуть более классический взгляд кинопроизводство, нежели остальное независимое кино, привнеся в это направление грацию фильмов Ренуара с вдумчивым поиском ракурсов и метафоричных сцен, но внешней легкостью.

Итог: яркий французский триллер, вобравший в себя элементы национального кино, новой волны и хичкоковского стиля, отображающий, прежде всего, бунтарский взгляд главного героя на буржуазный образ жизни, в котором, через незамысловатую детективную историю, можно найти немало пороков.

Внешнее благополучие не равно счастью. Нет гармонии, и все смешалось в жизни французских буржуа. За величием аристократизма припрятаны мелкие терзания, с которыми и жить не хочется, и сил нет порвать, поскольку деньги еще никто не отменял.

Классика сюжета с треугольником жена-муж-любовница; классика детектива с непременным убийством и признанием. Казалось бы, что еще? Но кроме этих стандартных приемов Шаброль ввел так любимые им и психологизм, и иронию над персонажами, тем более что буржуазия сильно запылилась в своей стагнации. И для хорошей встряски он вписал туда лоботряса Ласло (молодого Бельмондо), совершенного антипода и раздражителя. Не всеми одинаково сильно любимого, но такого органичного в своем эпатаже, что у зрителя, кроме симпатии к нему ничего другого и не возникает.

Ласло и будет тем катализатором для неуверенного в себе и в своем будущем Анри, чье благосостояние прочно увязано с женой. Но, решив порвать с ней, и уйти к любимой женщине, он качнет сюжет к развитию, выводя его на детективную стезю.

Шаброль иронизирует над своими персонажами, высмеивая их застывшую чопорность и отсутствие чувств и самой жизни. Все уперто в бесконечные приличия, за коими фасадами фальшь и пустота. Но эта видимость имеет свою привлекательность в глазах ее обладателей. И понятно, что терять не хочется ни положения, ни состояния, столь упорно и долго созидаемых. Известный бунтарь и провокатор Шаброль сумел, постепенно обнажая характеры персонажей, проявить их истинное лицо, доводя зрителя до самых потаенных глубин своих героев, выказывая свой антибуржуазный протест естественным для него кинематографическим языком.

Не зря Шаброль зачитывается детективами. Являясь последователем Хичкока, Шаброль, начиная с абсолютной безмятежности, медленно насыщает фильм саспенсом, постепенно увеличивая его количество на отрезок экранного времени, доводя до максимума в заключительных минутах картины. И добавляет завершающие штрихи своему, несомненно, удачному фильму и его персонажам. Чуть уловимый флер театральности ненавязчиво и деликатно сопровождает диалоги и отдельные мизансцены. И в финале картины не оставляет ощущение закрывающегося театрального занавеса, некоей точки, расставившей все по своим местам.

Кстати, фильм вполне заслуженно находит свои награды и на Венецианском кинофестивале: номинанту Клоду Шабролю и лучшей актрисе Мадлен Робинсон, что может явиться дополнительным стимулом для просмотра этого не просто детектива, но драмодетектива.