-какая интересная женщина
-я бы с удовольствием её прикончил

Гончар Арчибальд вспоминает случай из детства, врезавшийся в память мальчика, как эротическая связь между музыкальной шкатулкой и его желанием убивать женщин, и повлиявший на его дальнейшую жизнь.

Работа мексиканского периода Бунюэля представляет собой психологический триллер о мужской одержимости, наполненный чёрным юмором. Этот фильм более 'лайтовый', чем последующие работы режиссёра, однако, не менее яркий и запоминающийся. Хотя и отсутствуют первоклассные актёры, все роли отыграны прекрасно.

Как обычно у Бунюэля здесь много сюрреализма (горящие манекены с головой живого человека), монашки, обнажённые женские ноги, отсылки к Фрейду (одна из потенциальных жертв гг слишком похожа на его гувернантку, другая - на мать).

Очередная превосходная, остроумная работа испанского режиссёра.

Когда только начинаешь смотреть смешной шедевр 55-летнего Бунюэля (последняя из его попыток «легкого» кино, последний коммерческий фильм неистового маэстро), кажется, что это всего лишь пародия на психоанализ: полно маний, фобий, комплексов, берущих начало в детстве, и даже классическая кушетка есть. Да, наверное, первый содержательный слой «Попытки преступления» – насмешка над психоанализом и слишком многомудрой трактовкой Фрейдом азбучной фразы «все мы родом из детства». Плюсом, как всегда у Бунюэля, пародия на социум: общественную нравственность, религию, патриотизм, брак и даже гринго-американцев.

Однако если в фильме есть только это, почему он один из любимых у Альмодовара (режиссер цитировал его в своей «Живой плоти») и Карлоса Сауры в момент работы над лучшим его творением «Выкорми ворона» (про зачарованную смертью девочку)?

Для меня вопрос, черная ли это комедия с солено-кровавым вкусом социальной критики или довольно ироничная и в глубине печальная притча о том, кто такой художник, каковы пределы его власти над миром, насколько сильно влияние на реальность.

Главный герой – Арчибальд де ла Крус – маньяк, выдуманный собой. Он по складу своему выдумщик, фантазирует любовь и смерть, бессильный в жизни и всевластный в собственной выдумке. Если учесть, что Луис Бунюэль (гений, который даже в коммерческом кино никогда не следовал правилам) как никто понимал, что суть художественного акта – переступание привычных норм, разрушение границ восприятия – преступление, то его «Попытка убийства» – кино-определение художественного творчества, его Арчибальд – художник, ваяющий и разбивающий не жизни, а образы, вымыслы, мечты – собственные же творения.

Всмотритесь в иронично сыгранного Эрнесто Алонсо глазастого маньяка, он очень похож на Бунюэя. Случайно ли? Своего рода романтик, мечтатель наоборот – не о высоком и прекрасном, а о мрачном и безобразном: о власти и преступлении, именно эти мечты дают ему ощущение себя сверхличностью, сверхчеловеком. В фильме не зря звучит латинское выражение Instrumentum Dei, в переводе – орудие Бога, судьбы. Как часто художники мнят себя такими инструментами – теми, чьим опытом и талантом (по воле свыше или без нее) творятся великие творения, вершатся великие дела.

Арчибальд, красивый богатый бездельник, имеет символичное хобби – гончарное ремесло. Согласно библейским представлениям, Бог создал первого человека из глины и вдохнул в него жизнь. Помните? Художник тот, кто раздает жизнь и смерть своим творениям – своей глине – ваяет (и если надо, разбивает) образы людей. Ваяет форму, черепки. Но дух? Он может всевластным правом таланта вдыхать его в свои сосуды? Что мы видим, смотря на экран: только его «модели» (горшки) любви, смерти, красоты, веры? Но может ли художник схватить душу, вытянуть ее из нашей реальности или «небытия» своей фантазии, переселив в свой замысел, сценарий, фильм? Ладно чужую душу, хотя бы свою...

Важен еще и вопрос о всевластии. Вечная беда художника, его приговор, его уязвимость, неполнота его искусства, проигрыш подлинным жизни и смерти – это всегда лишь попытки любви, попытки преступлений и веры… Но Арчибальд де ла Крус так искренне верит во всемогущество своих мыслей!

Цепочка вопросов довольно длинная. Всем ли правит талант и что правит им? Не планирование, не собственная воля, не рассудочный замысел и четкий план, не интеллект. Наверное, власть фантазии и мечты. Мечты о власти над смертью и жизнью – своей и чужой. А еще вопрос об одинаковом праве творца воплощать добро и зло, пересекать их границы, свободно смешивать их, как живописец краски на полотне. Непраздный вопрос, так и оставленный открытым Бунюэлем. Ответ дала жизнь… когда в тот же год, когда был снят фильм, «сгорела» молодая красавица – актриса Мирослава Штерн – идеальное творение природы и маэстро Бунюэля. Попытка преступления в фильме обернулась реальной трагедией в жизни. (Впрочем, в фильме женщина до сих пор молода и прекрасна, вечно жива… благодаря искусству).

Как бы ты ни всматривался в кино, если имеешь дело с режиссером авторским, всегда есть еще один содержательный слой. И еще, и еще. Важный вопрос этого не свершившегося детектива вовсе не «кто убил?», а «что такое преступление?». Пожелать убийство – это то же самое, что убить? В поиске ответа мы смотрим уже не пародию на психоанализ, не ироничную притчу о назначении талантливого художника, а кино moralis обо всех нас, о том смертном грехе, который каждый творит чуть ли не ежедневно, не в фантазии, а реально раздражаясь и гневаясь. Любой гнев – это убийство, вернее, подступ к нему.

Начало фильма – история, рассказанная маленькому Арчибальду его гувернанткой, страшная сказочка о музыкальной шкатулке, когда король заводил ее, та убивала всех его врагов. Мальчик с кровожадной мстительной мечтой смотрит на гувернантку. Желает. И вуаля – волшебство, счастье… А каковы они – мелодии нашего детства? Какие фетиши-шкатулки звучат до сих пор в наших воспоминаниях?.. Старая обида на мать, замещающую себя дорогим подарком (музыкальной шкатулкой) и нанятой гувернанткой, тоже по-видимому дорогой. Память частенько действует помимо нашей воли, и мы все время слышим неразборчиво-скрипучий зов ее музыки… Бунюэль говорил: «Именно воспоминания придают нам единство личности, разум, чувства, предопределяют наши поступки. Без памяти мы ничто». Действительно, прошлое – одна из центральных тем мастера. Но в этом, казалось бы, беззаботно смешном кино она звучит как «любимая песня смерти», ставя героя и нас у порога незакопанной могилы ностальгии.

Финал «Попытки преступления» содержит альтернативный всему творчеству Бунюэля вывод: только отбросив любовь к прошлому, маниакальную зависимость от него, можно полюбить свое будущее.

Средний или мексиканский период творчества испанского режиссёра Луиса Бунюэля определённо был одним из лучших этапов в его биографии, подарив миру как по-настоящему выдающиеся картины – «Сусанна» (1951) и «Назарин» (1959), так и менее известные широкой аудитории работы категории B, к числу которых относится и снятая в 1955 году «Попытка преступления». Несмотря на всю строгость и академичность этих фильмов, в них явственно отображается глубина режиссёрского чувства и творческой интуиции испанца, будто бы прощупывавшего почву для своих творений более позднего периода.

Знакомство зрителей с историей главного героя Бунюэль начинает ретроспективной сценой из времён революционной Испании. Избалованный мальчик потрясён явно сфантазированной историей своей гувернантки о неком короле, побеждавшем с помощью волшебной шкатулки с балериной своих врагов. Решив испытать свой подарок, мальчик становится невольным свидетелем гибели гувернантки от пули через окно. Но вместо испуга он испытывает сначала приятное удивление, сменяющееся «болезненным ощущением удовольствия». Спустя много лет, уже в ранге респектабельного представителя среднего класса испанского общества, Арчибальдо Де Ла Круз случайно обнаруживает такую же (или ту же самую) шкатулку в антикварном магазине и приобретает её, тем самым возродив свою угасшую одержимость совершать насилие в отношении противоположного пола.

Оставаясь верным своему стилю, Бунюэль не даёт прямого ответа на вопрос о причинах, движущих силах этого наваждения. Гораздо важнее, по его мнению, оставаться лишь на поверхности бездонного моря человеческого подсознания, не вторгаясь в его глубины. Потому что рано или поздно чудовище само покажется на поверхности. Есть внешние и внутренние проявления маниакальной одержимости. И, если с последними дело обстоит посложнее, то другие увидеть не так уж и проблематично. Было бы желание смотреть. У вуайериста Арчибальдо оно как раз в избытке. Он смотрит на своих потенциальных жертв глазами того самого короля эпохи мрачного средневековья, видя в каждой из них своего рода «Жанну д`Арк», внутренне мечтая бросить их в суровые обьятия огня, подобного пламени бокала с коктейлем, холодным лезвием бритвы-меча провести по их нежным шеям или же продырявить их тела пулей. Зрители же смотрят на Арчибальдо, пытаясь разглядеть в нём нечто ужасное. Но всё тщетно.

В неаккуратном исполнении замыслов главного персонажа скрывается своего рода экзистенциальный кризис его личности. Тем интереснее парадокс, когда после избавления от дъявольской вещицы он неожиданно быстро переосмысливает своё внутреннее состояние. Фетишизм предметов как посредников между здравым смыслом и подсознательными желаниями секса и насилия особенно ярко показан в сцене приготовления к смерти манекена, ставшего единственной реальной «жертвой» Де Ла Круза. В этом же русле обозначена тема двойственности женского начала, столь характерная для поздних фильмов Бунюэля. Немаловажно, что вышеуказанная сцена в разных интерпретациях фигурирует в картинах современных испанских режиссёров «Живая плоть» и «Идеальное преступление» – Педро Альмадовара и Алекса Де Ла Иглесиа, соответственно.

Не осталась без внимания и религиозная тема. Но место предполагаемого священника в итоге занимает… начальник полиции, которому отведена роль своеобразного духовника Арчибальдо. Более того, бунтарь-режиссёр в очередной раз нагло посмеялся в лицо католичеству, уже в самом начале весьма нестандартным способом вычеркнув его представителя, точнее, представительницу из своей картины.

Фильм доказывает, что не только церковь и буржуазия являлись мишенями Бунюэля, хотя именно их он высмеивал наиболее остро. Ему не был чужд и сам Человек как высшее существо со всеми своими противоречиями, при этом делалась попытка увязать одно с другим, показать взаимозависимость индивидуального и социального. Насекомые, как фирменный знак его сюрреализма – это те самые элементы общественной жизни, которых он спокойно и хладнокровно рассматривал сквозь окуляр своего микроскопа, чтобы потом выставить их на всеобщее обозрение.

Поставленная по роману Родольфо Усигли, резко осуждающего социальный хаос в испанском обществе после неудавшейся революции 1931 – 1939 годов, «Попытка преступления» балансирует где-то на грани между классическим хичкоковским триллером с примесью сексуальных инстинктов и цинизма и буржуазной чёрной комедией. Можно сказать, что данный фильм помог раскрыться в творческом отношении самому Бунюэлю, долго и бережно хранившему в дальнем ящике личного кабинета чертёж будущего СВУ, чтобы когда-нибудь оставить его где-то в здании вокзала и реализовать демонический замысел всей своей жизни, превратив попытку в действие.