Люди исчезают. Всякий раз, когда выходят из комнаты.

Лаура пропадает. Рафаэль и Иесекель отправляются на ее поиски. Они еще не знают, что нарком советского правительства Александра Михайловна Коллонтай уже написала «Автобиографию сексуально раскрепощенной женщины», а на островке посреди городского озера уже зацвели странные желтые цветы…

Доверчивый зритель от фильма с названием «Тренке Лаукен», вероятно, ожидает байопик о малоизвестной финской горнолыжнице или скучную социальную драму о датском профсоюзном деятеле, но никак не четырехчасовой сеанс гипноза (Лав Диас покинул чат) из Латинской Америки.

«Тренке Лаукен» — это, если использовать терминологию Джойса, фильм-протей, фильм-метаморфоза, полный переливчатых трансформаций, не равный себе в каждой последующей главе (всего их двенадцать) и устанавливающий новые, видоизмененные связи между вещами с каждым новым персонажем и сюжетной линией, так что одновременно вводит зрителя в состояние транса и раздражения от невозможности понять происходящее.

Начинаясь как классическое роуд-муви с зачином из антониониевского шедевра (одна из глав так и называется – «Приключение»), фильм плавно перетекает в эпистолярную мелодраму, потом в бэшку-мондо, историю про вагабондаж и, наконец, сделав петлю, становится тем, чем и должен был стать фильм из Латинской Америки – магическим реализмом, пройдя, таким образом путь от Маркса до Маркеса.

Картина Читареллы построена как мизанабим, материя которого зыбка и гипотетична, а рассказчик ненадежен – может было, а может нет, а если и было, то неизвестно, что именно. Но здесь речь скорее не о той непознаваемости, непостижимости мира, о которых говорил Антониони в «Блоу ап», а о его вариативной изменчивости, неоднозначности и…возможности случиться всему. «Тренке Лаукен» - сад расходящихся тропок Борхеса, медленное кино о нелинейной мозаичности бытия.

Единственная константа в переменчивом мире аргентинской постановщицы – женщина, как бы это ни парадоксально не звучало. Естественная и свободная, как сама природа, вольная выбирать пути и судьбу, бытие или небытие, вокруг которой вращаются, словно сателлиты, мужчины – инфантильные и недалекие – так и не сумевшие понять ее сути и ее желаний. В этом смысле, «Тренке Лаукен», конечно же, еще и классический female gaze, и помимо Коллонтай, Лаура, наверное, могла бы зачитываться и Лорой Малви.

Как бы то ни было, Лауре Читарелле, пожалуй, удалось превзойти достижения даже своих именитых соотечественников Лукреции Мартель («Зама») и Лисандро Алонсо («Хауха») в создании гипнотической, магнетической атмосферы фантастического реализма, а у синефилов, наряду с приснопамятным Твин Пиксом, появится новая географическая точка на карте, которая будет синонимом чего-то загадочного и мистического – Тренке Лаукен