Один из последних фильмов Иогансона одновременно и один из последних немых фильмов, выпущенных в Советском Союзе. То, что немые фильмы снимались на протяжении нескольких лет после окончательной и бесповоротной победы кино звукового, объясняется на самом деле чисто технически, а не особенной любовью к подобной эстетике. Дело в том, что некоторое время попросту не хватало оборудования для воспроизведения 'говорящих' лент, поэтому какая-то часть кинопродукции выпускалась в прежнем формате. Но назвать данный фильм сделанным по инерции, ради выполнения плана, язык не поворачивается. Это очень добротная эксцентрическая комедия, интересная, правда, уже не самой эксцентрикой, а фиксацией определенного рода социальных тенденций.

Если в 1920-е годы концепция личной жизни рассматривалась едва ли не как буржуазный пережиток, ведь так манила утопия будущего, где человек, существуя в бесклассовом и обобществленном обществе, без сожаления оставит идею родства и семейного гнезда (это, кстати, устойчивый утопический элемент, еще у Стругацких космический коммунистический рай будет связан с принципиальным мотивом воспитания детей вне семейного круга), то годы 1930-е намечают своеобразный компромисс в этом вопросе. Неслучайно товарищество молодых архитекторов, воодушевленное образами будущего и проектирующее монструозный конструктивистский дом-дворец (конструктивизм здесь уже некая архаика, очень знаменательный момент), где мужчины и женщины будут жить отдельно, как в горячечных мечтах автора 'что делать', достаточно быстро забывает о своем несбыточном проекте, когда принимает на себя функцию коллективного отца 'наследного принца республики'. Смущает, конечно, что его биологический отец, каламбурно влившийся в сей эксцентричный коллектив, смотрит на родное чадо с почти олимпийским спокойствием, но и мать ребенка, с другой стороны, тоже не впадает в истерику и не мечется обезумевшей по городу. Повторюсь, фильм только обозначает тенденцию, поэтому лозунг 'мир семейным хижинам и война конструктивистским дворцам' может быть применен только отчасти. Однако наличие ребенка заставляет переосмыслить назначение семейной жизни, она выстраивается не по партийной линии, но имеет старое доброе назначение.

Поэтому название фильма не совсем соответствует содержанию. Государство еще как бы дублирует родительскую роль, однако мелодраматическая развязка ее ослабляет. Еще немного, и вместо дворцов конструктивизма 'заколосится' сталинский ампир, а подозрительно напоминающая дворянскую пластика и мимика рабоче-крестьянских киногероев совершенно точно продемонстрирует культурный 'откат' в деле строительства 'нашего нового' чудного мира. Оказывается, он не может полностью отрицать традиционные паттерны, и возвращение к ним всего лишь дело времени.