Отрешаясь от сопутствующих моментов, кино сосредотачивается на посттравматическом синдроме, охватившем внезапно овдовевшего мужа, оказавшегося не способным справиться с потерей, проявляя слабость не только личного бессилия, но и беспомощность в обращении с сыном, являющим большую стойкость, нежели его рассыпавшийся от горя отец.

Инфантильный мужчина в супружестве уступил ведущую роль женщине, на которой держался дом и хозяйство, воспитание ребёнка и ведение общих дел и теперь, лишившись опоры, жизнь дала трещину, а виновник гибели стал стремительно опускаться на дно, увлекая за собой мальчика, в отличие от папы, верящего в возможность выхода, прекращающего этот неконтролируемый распад.

Фильм вытягивает крепкая хватка актёров, сражающихся с болью и слабостью взрослого, готового отказаться от жизни, что б уже не терпеть, нарывающегося на упорство несогласного ребёнка, требующего от папы исполнения отцовских обязанностей, проявляя силу воли, воли мальчика, которая выручает двоих.

Есть заметная слабость нелепого начала и следующее за тем узкая линия из контактов пары главных действующих лиц, существующих в анемичном пространстве слабых общественных связей, лишь отдалённо напоминающих обычно слаженный государственный механизм, подтверждая предположение, что главное здесь — перелом характера, выброс эмоций и отчаяние борьбы, отстраняющей сюжет вторым планом, выводя на первый яркий сполох разрывного родства.