Да, «Солнце одно» – это реклама. И не хочу больше об этом. Ведь перед нами великий Вонг Кар-Вай. Даже коммерческий фильм он смог превратить в самостоятельное произведения искусства. Если б вся реклама была такой, Мир не был бы так ужасен.
Не хочу о рекламе. Хочу о женщинах. Потому что влюбился. С первого взгляда. А разве можно в нее не влюбиться? Нет, ну правда… Разве можно устоять перед влажным бархатом этих глаз?
Увидел ее. Засуетился как мальчишка. Бросился гуглить Амели Доре и понял, опять купился – ничего общего с актрисой на фото. Опять влюбился в образ, написанный режиссером. Уже в который раз…
Глупо, да? Собрал целый гарем из героинь Кар-Вая. Но чувственные образы – один из феноменов этого режиссера. Все его фильмы – о любви. Все героини, как одна, просто не могут не волновать. Эти образы – осознанная провокация. Вдумайтесь, снять кино, где зритель способен по уши влюбиться в героиню, не в актрису, а в ее образ на экране. Что может быть круче?
Вы верно подумали, о чем тут этот несчастный?
С фильмом-то что? Смотреть? Не смотреть?
Знаете, чем отличается работа настоящего мастера? Даже короткий метр построен по всем правилам драматургии. Это не обрубок какой-то истории, а полноценный фильм, который увлекает сюжетом с мощной кульминацией и развязкой. Эстетика Кар-Вая – отдельный разговор. Его стиль не просто узнаваем. Каждая сцена, каждый кадр – безупречны. Его игры с цветом необычны, волнующе смелы, гипнотичны. В любом месте жми на паузу и любуйся готовым произведением искусства.
Уже не раз крупные бренды использовали клиповые маркетинговые решения в виде хулиганских зарисовок для BMW от Тони Скотта, Джо Карнахана, Гая Ричи etc., или Nike за авторством Родригеса, но Вонг Кар-Вай переплюнул их всех. Его короткометражка «Солнце одно» умудряется нивелировать всю природную вульгарность и порочность рекламы, гламурный блеск дорогостоящих роликов используется не иначе как для выражения уникального взгляда на окружающую действительность. Бессменные тёмные очки никоим образом не мешают шанхайскому постановщику понимать истинную ценность света в охвате всей человеческой жизни, а потому минифильм, направленный на демонстрацию возможностей телевизоров с технологией Ambilight, в его руках обретает зыбкие очертания любовной элегии.
Ослепшая героиня рефлексирует в мире бесконечно прекрасного танца света и тени, вынужденная опираться в своих ощущениях исключительно на обманчивые воспоминания, давно отставшие от находящейся в перманентном изменении реальности. Идущие фоном флэшбеки раскрывают как личность девушки (агент секретной службы), так и причины её вынужденной слепоты (необходимость добраться до человека, скрывающего ото всех своё лицо). Зритель застаёт момент принятия важного решения — задание уже почти выполнено, но спустить курок мешают дела любовные. Героиня пребывает в сомнениях относительно природы своих чувств, однако профессиональная интуиция помогает сделать ей единственно правильный выбор.
Мозаика агрессивных цветовых решений превращает «Солнце одно» в своеобразное ультимативное признание в любви к Свету. Изображение то рассеивается в облаке цветных бликов, внутри которых люди облекаются в форму бесплотных теней, то фокусируется вновь, чтобы обуздать буйство насыщенных тонов футуристического Шанхая. Фантастический элемент в руках Кар-Вая — лишь средство для утрирования окружающей действительности, создания расплывающихся в наслоении световых пятен условностей, сквозь которые проступают очертания гостиничного номера, пограничного пункта, здания Агентства. Интересно, но подобное абстрагирование от места действия, практически насильно навязываемая декоративность, приводит к тому, что масштаб повествования определяется исключительно с помощью разнообразия цветовой палитры, фокусировки и расфокусировки всевидящего объектива.
Кар-Вай рассказывает очередную историю любви, причём любви к объекту неодушевлённому и практически неосязаемому, что, тем не менее, не мешает постановщику облечь его в геометрически правильные формы нового телевизора, плоскость которого ласкается чувственными губами Амели Доре. Мужские образы при этом умышленно обезличиваются, уходят на задний план вместе с местом действия как не важные в данном контексте составляющие, даже говорят на другом, русском, языке в противовес французскому главной героини. Эротическое притяжение к технологичному объекту попахивает откровенным фетишизмом, но в тоже время позволяет с помощью уникального режиссёрского видения расширить опциональность рекламного ролика как такового. «Солнце одно» становится практически самостоятельным высказыванием, способным существовать автономно, без привязки к конкретному продукту.
Интересно, но пресловутый телевизионный экран используется не только в качестве объекта вожделения, но и позволяет добавить в действие дополнительные элементы, те самые сомнения главной героини. Девушка вначале неверно интерпретирует источник своих душевных терзаний — видит мужской образ, проступающий сквозь прихотливую игру полутонов, испытывает прилив эмоций, но не осознаёт, что всё дело далеко не в демонстрируемом силуэте. При этом до действительно интересного размышления на тему любовных девиаций всё-таки не доходит — Кар-Вай вынужденно не разделяет свет как такой и его источник, своеобразного «солнце» в миниатюре. Ведь в первую очередь его короткометражка всё-таки остается презентацией Philips Aurea (обозначенного в титрах в качестве одного из действующих лиц), а уже потом — произведением эклектичного экранного искусства, в котором знаменитый режиссёр не стесняется заниматься откровенной визуальной эквилибристикой и цитировать Цветаеву на языке оригинала.
Солнце — одно, а шагает по всем городам.
Солнце — моё. Я его никому не отдам.
Футуристические пейзажи Шанхая напоминают нам о спецагентах, 'Никите' и Джеймсе Бонде. Только вот, героиню вся эта сует уже не интересует. Она рефлексирует на тему зрения. Ей очень важно ощущать свет. Возможно ли это при потере зрения?
В вечную ночь пропадёт,— погонюсь по следам…
Солнце моё! Я тебя никому не отдам!
Это уже не первое кино, в котором Кар-Вай поднимает проблематику потери зрения. Вспомните - в 'Прахе времен' герой Тони Люна Чу Вая испытывает с ним сложности и теряет в бою. 'Мне было предсказано, в тридцать лет потерять зрение', - говорит он. Несколько другая ситуация у героя фильма 'Счастливы вместе'. Он признается, что в детстве имел сложности со зрением и стал развивать слух. Остается лишь добавить, что и сам Кар-Вай никогда не снимает своих солнцезащитных очков. Возможно, вопрос потери зрения является для него весьма и весьма актуальным вопросом. Тогда, понятным становится та красочность, которая сопровождает его картины.
В руки возьму!— Чтоб не смело вертеться в кругу!
Пусть себе руки, и губы, и сердце сожгу!
Собственно замысел фильма неимоверно прагматичен. Перед нами совсем не короткометражный эстетский шедевр. Перед нами нетривиальная реклама. Реклама специальных приборов, позволяющих распознавать свет. Кар-Вай очень точно показывает, насколько он важен для его героини.
Ни на час, ни на луч, ни на взгляд.— Никому. Никогда!
Пусть погибают в бессменной ночи города!
Подводя итоги, картина не произвела на меня особого впечатления. Стихотворение Марины Цветаевой, конечно, придало фильму шарма. Но, справедливости ради, большая часть изысканных визуальных решений и даже темп, уже ранее были успешно реализованы Вимом Вендерсом в его 'нетленке' 'До конца света', которая так и не стала признанным хитом.
Вонг Кар-Вай - не режиссер, а киллер, убивающий красотой.
Его 'Солнце одно' - это по-моему уже не кино, а двигающаяся и переливающаяся всеми цветами радуги живопись из художественной галереи будущего, когда не имеет значения ни сюжет, ни техническое воплощение, ни смысл. Ибо какой может быть смысл у Красоты, если она сама по себе им является.
А Мариной Цветаевой, как контрольным выстрелом, добил меня окончательно до следующего Воскресения...
