В полку интеллектуальных хорроров, которые в последнее время выходят с радующей глаз периодичностью, прибыло — вышел ремейк фильма «Суспирия» (1977) — относительно культового и одного из самых знаменитых представителей «джалло», итальянского прочтения жанра «хоррор».

Оригинальный фильм мягко говоря не особо красиво постарел в части сюжета и актерской игры (при всем уважении это можно сказать о большинстве картин данного направления и это скорее «фишка» нежели «баг» — собственно, осталось больше ностальгических впечатлений из эпохи VHS, когда эмоции вызывала даже какая-нибудь очередная проходная серия «кошмаров на улице Вязов»), однако оригинальная «Суспирия» до сих пор если и не пугает то как минимум вызывает первобытный внутренний дискомфорт с помощью присущих пожалуй только «джалло» фирменных черт — гипнотического, мистического и предельно эстетически выверенного визуального ряда, плавной парящей камеры (действие происходит словно во сне), жутких спецэффектов и постановки сцен убийств.

Режиссер новой «Суспирии», Лука Гуаданьино, к счастью не пошел по пути пересказа, а обратился к переосмыслению, в результате чего фильм абсолютно не хочется сравнивать с оригиналом, больше напрашиваются аналогии с «Неоновым демоном» или «Реинкарнацией» в части подхода к повествованию. Плохой новостью для любителя жанра будет прежде всего факт, что новое прочтение не является «джалло» в привычной форме (да и является ли вообще?!) — Гуаданьино в погоне за глубиной (дабы не превращать фильм в псевдо-хоррор-детектив с последовательным устранением персонажей) постоянно играется с формой и переводит картину от банальностей оригинала к соцкомментарию (события «немецкой осени» в целом и в частности кино-омнибус «Германия осенью») и конечно же к столь любимой в подобном жанре метафоре материнства.

По завершении фильма поначалу непросто разобраться в впечатлениях — что с балансом, не заигрался ли автор с многозначительностью (схожие претензии возникали и при просмотре пресловутого «Неонового демона», но с ним всё куда очевиднее) — как всегда в подобных случаях мы получаем классическую дилемму — для любителей авторского и эстетского в «Суспирии» пожалуй слишком много дьявольщины и насилия на которое неприятно смотреть даже искушенному зрителю, а для любителей хорроров слишком много эстетского, долгих необязательных сцен и неторопливой подачи. Есть ощущение что имея хронометраж в час-сорок а не в два-тридцать «Суспирия» бы значительно выиграла в части выраженности мысли (хоть и, понятно, так же значительно проиграла в части авторского стиля).

Удивительно, но уже после просмотра, внутренне критикуя фильм, ты понимаешь что увидел что-то не претенциозное и не раздутое из сухой визуальной эстетики, не в «фестивальном» смысле авторское кино — очевидна попытка рассказать историю, а не поразить длиннотами «с претензией». У фильма есть четкая логика и посыл, визуальный ряд основанный на «джалло» но привносящий нечто своё, общеевропейское. Есть великолепные актеры, где поначалу вопросы вызывает только героиня Дакоты Джонсон и только к финалу её однообразная и отстраненная игра становится очевидна и к месту.

Ну и конечно же музыка Тома Йорка, один из лучших саундтреков этого года в частности и вероятно один из лучших жанровых в целом. Йорку удалось крайне удачно базировать мелодику на краут-роке конца 70-х, что вообще было всегда близко средне-позднему творчеству Radiohead, а благодаря тому что музыка была завершена прямо в процессе создания картины (а не прилеплена после, когда уже все отснято) создателям удалось добиться невероятного и в хорошем смысле «клипового» подхода к постановке наиболее сильных (и, собственно, самых жутких) сцен, где синхронность с происходящим и музыкальность повествования играет первостепенную роль.

«Суспирия», как я уже упомянул ранее, оставляет странное послевкусие. Этот фильм легко ругать за бескомпромиссность и так же легко им восхититься — ближайшей аналогией будет, как ни странно, творчество Фасбиндера или фон Триера — ощущение дискомфорта, которое и должен по идее «дарить» хоррор-жанр, подано режиссером не от этого жанра (очередной привет от «Антихриста»), что вызывает некое чувство диссонанса.

Пожалуй одной из самых сильных сторон картины является идея абсолютного зла, которое нас всегда окружало и будет окружать, в данном случае в подполье но неизменно непобедимого и естественного.

У фильма в принципе нет задачи-минимум пугать, показывать мерзости, строить повествование на смертях или расследовании, выживании главной героини. «Суспирия» резюмируя даёт возможность оценить масштаб и древность страхов, беспомощность перед ними человечества, что подчеркивает контекст - на фоне исторического реального безумия и хаоса событий в Германии творится безумие и хаос мистический.

Спасибо за внимание.

Итальянско-американский ремейк итальянского ужастика конца семидесятых. Как выяснилось, итальянцы, как и американцы, тоже очень любят снимать всяческую жуть жуткую. Но не умеют. Лет сорок назад режиссер Дарио Ардженто порадовал поклонников жанра страшно нелепым ужастиком, обильно политым красными чернилами и вот теперь другой итальянский режиссер решил повторить его подвиг. А возможно, нас ждет еще и продолжение поскольку Суспирия это лишь первая часть трилогии про ведьм.

Ведьмам в кинематографе не так сильно повезло, как, например, вампирам или зомби. Про последних вообще снимают настолько часто, что если они появятся в реальности, думаю, никто даже не удивится. А уж если они объявятся до конца декабря, все воспримут это как само собой разумеющееся. Типа, ну давай, 2020-й порадуй нас напоследок чем-нибудь этаким, ты же сможешь, мы в тебя верим, просто интересно, что может быть хуже коронавируса… о, зомби.

Возможно, ведьмы кажутся менее страшными, чем прочая нечисть, и в результате мы чаще видим их в комедиях, чем в фильмах ужасов. И тут появились итальянцы и решили исправить несправедливость, допущенную в отношении дамочек на метлах.

Кстати, по версии итальянцев, ведьмы не летают на метлах и не носят смешные остроконечные шляпы, зато умеют танцевать. Обычно это называется шабаш, но чтобы не пугать народ, они назвали это академией танцев. Здесь, в отличие от оригинала, на протяжении всего фильма, нет такого изобилия красного света, красного цвета, красных чернил, заменяющих кровь и кривляний, заменяющих эмоции, а также идиотской музыки. Зато в конце этого добра будет в избытке. Любителям кровищи следует лишь набраться терпения, поскольку фильм не только изменил концепцию, превратившись из обычного ужастика практически в артхаус, но и стал примерно на час длиннее. И в результате получилось намного более реалистично и именно поэтому намного более жутко.

Впрочем, это не отменяет того факта, что новый фильм еще более дикий бред воспаленного воображения, чем оригинал, и госнаркоконтролю непременно нужно проверить авторов сего творения на предмет употреблением внутрь галлюциногенных грибов. Кинокритики несомненно назовут картину Гуаданьино шедевром и всей толпой бросятся искать в ней скрытые смыслы, подводные камни, третье дно, сравнивать с фильмами Ларса фон Триера и искать отсылки и параллели. И что самое любопытное, они всё это там найдут, иначе какие же это кинокритики, если они не смогут найти в фильме смыслы, которые режиссер туда не вкладывал. К тому же сам режиссер облегчил им задачу запихнув в свой фильм кучу вещей никак не связанных с основным сюжетом, видимо для того чтобы окончательно всех запутать. И серую мрачную берлинскую стену с граффити про политических заключенных и шуткой про Хонеккера, и ни к селу, ни к городу Вторую мировую и холокост, и захват самолета террористами, и даже откопал где-то Джессику Харпер, которая сорок лет назад сыграла главную героиню в оригинальном фильме, для эпизодической роли.

Но не пугайтесь, если вы не критик, а нормальный человек и вас не страшит двух с половиной часовой хронометраж картины, можете смотреть ее как обычный ужастик, наслаждаясь зверствами и брызжущей кровищей, и не заморачиваться расширенным упражнением в метафизической аннотации, псевдо-юнгианским пониманием влияния исторических событий и преодолением прошлого

Я бесконечно уважаю людей, которые не боятся выйти за рамки. Не боятся быть раскритикованными, непонятыми и как монетка закатиться в межжанровую щель и там сгинуть. И не сказать, чтобы Гуаданьино тут делает что-то принципиально новое - подобный интеллектуальный шокер нам уже доводилось видеть (и даже не раз) у Аронофского, и в «маме!», и в «Черном лебеде», пожалуй. Но в «Суспирии» Гуаданьино удаётся довести это внежанровое погружение до абсолюта. Только распробуйте это на вкус – чел, заведомо выбирая «низовой» жанр хоррора, через танец пытается исследовать «коллективное подсознательное» немецкого послевоенного поколения. Ему удаётся замешать безумно-прекрасный постмодернистский коктейль – тут вам и гениальный немецкий хореограф Пина Бауш, заново переосмыслившая балет; и тревожная, гнетущая, мистическая атмосфера фильмов Тарковского; метафоризм и излюбленность деления фильма на акты, как театральное или музыкальное произведение, фон Триера; и очень схожий по теме и невероятно любимый мной «Чтец» Далдри.

Нетрудно угадать, что фильм с грохотом провалился в прокате – типичный попкорновый фанат жанра хоррора вряд ли ожидает такой конценрации интеллектуального подтекста, да и без знания, как менялось немецкое национальное сознание от послевоенных годов до наших дней - от травмы войны через бунт к раскаянию, это считывается трудно. Даже я не скажу, что смог считать весь контекст, весь, заложенный автором, культурный код, и, всё-таки, это безусловно самый философский хоррор, который я видел.

Итак, на дворе 1977 год. Апогей «немецкой осени». На улицах серого и беспросветно унылого, разделённого Берлина, митинги и стычки с полицией, из «каждого утюга» слышны сводки о захвате в заложники главы союза немецких работодателей Шляера и о захвате немецкого самолёта в Могадишу (тут для российского читателя необходим экскурс в немецкую историю: термин «немецкая осень» означает пик противостояния лево-экстримисткой террористической группы RAF (Фракция Красной Армии) с властями. Изначально возникшее на европейской студенческой протестной волне 68-ого, движение, после тяжелого ранения одного из идеологов, быстро радикализируется и превращается леворадикальную террористическую организацию RAF, члены которой провозглашают себя «городскими повстанцами» и ведут войну против государства, используя захваты заложников и политические убийства. Тут стоит отметить, что в Германии студенческое протестное движение имеет особый, национальный колорит – главный фактор, помимо идей марксизма, это возмущение молодёжи тем, что в новом, послевоенном государстве ведущие политические должности(включая и первого послевоенного канцлера) занимают люди с нацистским прошлым. Спустя десятилетия, особенно в искусстве, это противостояние часто будет трактоваться как конфликт «отцов и детей», которых разделила глубокая пропасть войны. В том же «Чтеце» есть очень показательный эпизод: посреди университетской лекции один студент встает и спрашивает пожилого профессора «как же вы допустили всё это?» и профессор не находится, что ответить).

И вот, в это неспокойное время в известную школу танцев приезжает поступать американка Сьюзи, сбежавшая из авторитарной общины меннонитов в Европу, чтобы исполнить свою мечту – учиться танцам у знаменитого хореографа Мадам Блан. Не смотря на отсутствие профессионального образования, Сьюзи своим талантом убеждает Мадам Блан и других учителей принять её, к тому же, как раз девушка, танцевавшая главную партию в новой постановке, пропадает. Сьюзи, как и остальные девушки, не знает, что школой управляет секта ведьм, которые втайне готовят некий ритуал, в котором Сьюзи предстоит сыграть решающую роль. С другой стороны, что-то неладное начинает подозревать старый психиатр, у которого консультировалась пропавшая девушка, и у которого есть своя, очень личная история, связанная с войной. Так как полиция бездействует, он сам начинает медленно распутывать клубок, нить которого ведёт в логово ведьм.

Это фильм о приходе новой эпохи – эпохи покаяния. О тяжёлых и кровавых родах этой эпохи, когда за фасадами строгих серых домов ещё теплятся мечты о фашистском реванше, а на улицах молодежь уже ведёт свою персональную войну за будущее. Фильм о коллективной памяти, о гражданском сознании. Очень завуалированный, метафоричный, атмосферный, философский, мистический, местами кровавый и неприятный (а что вы хотели, хоррор всё-таки), но очень умный и, по-своему, красивый.