Так вот скажите, о чём он раньше думал, ответите, как он смотрел в глаза своей подруги, деля вместе с нею ночную постель? Думал про плыть по общему руслу, обходясь без лишних проблем? Не хотел замечать или рассчитывал всё замылить? Если бы не отклик, который возник с другой стороны. Отклик, который поверг в смятение, открывая возможность и заставляя всё это переживать: влечение и невозможность дружбы, страх отторжения, чтоб признать себя не таким.

Растерянный юноша решается открыться, и, оказывается, что он не один. Он не один, но их не двое - кино продолжает ставить вопросы, чтобы парень искал на них ответ, определяя направление, признать в себе другого или спрятаться, как товарищ, за гетеросексуальной семьёй.

Молодому человеку приходится выходить из сложных обстоятельств, совершая ответственный выбор, показывающий дорогу для таких же, как и он, представляя кино инструкцией по безопасности преодоления трудностей самоопределения и связанным с ним опасных шагов навстречу (обману) или в сторону одиночества, пусть даже приносящего горькую боль.

Совершенно рационально, без нервных закидонов и громкой истерики, сквозь взволнованные взгляды, проступает глубина психологического напряжения, переживаемого шестнадцатилетним Карстеном (Аллан Хайд), не ускользающим от закономерной тревоги, сохраняя присутствие духа, позволяющего ему следовать здравому смыслу, делающему героя сильнее и мужественней, твёрдо зная теперь, что он - гей.

Стимулом найти и посмотреть никому неизвестную датскую короткометражку с сомнительным сюжетом о том, как паренек школьного возраста влюбляется в отца своей девушки, послужил Аллан Хайд, вернее Годрик из «Настоящей крови» и контраст с впечатлением «ну ничего особенного» от видеоинтервью с актером.

Камерный фильм (на четырех актеров в почти театральном формате) начинается с того, как все замечательно устроилось: юной парочке, которой только месяц, хорошо друг с другом, и оба настроены на серьезные отношения; мальчик понравился родителям; нравы непуританские северно-европейские, так что никакие неудобства и препятствия подросткам в их сексуальных проявлениях также не грозят.

Это мир адекватных людей в повседневной жизни — такое и в этой самой жизни не часто встречается, не то, что в кино. В завязке спокойно и со вкусом демонстрируется отсутствие конфликта как для драмы, так и для фарса. Накал происходящего в немалой степени именно в том, насколько это никому было не надо. Но случилось, разрушило такую милую и удобную для всех диспозицию, бросило главного героя в совсем другую перспективу самого себя, и он ведь точно об этом не просил и даже не напрашивался.

Картина на редкость выдержана. Нигде ничего не педалируется — ни эмоции, ни идеи, ни мораль, ни быт, ни секс, ни красоты пейзажа. Но когда что-то попадает в фокус рассказа, то выглядит убедительно и на месте — и мытье посуды после семейного обеда, и золотой рассвет, и обсуждение сексуальной жизни родителей. Тоже касается кинематографических изысков, вроде бы их и нет, и вдруг очень красивая и одновременно драматически наполненная съемка главных героев через лобовое стекло автомобиля, когда они едут на охоту. Общая интонация вызывает доверие, и история поглощает все внимание.

Кроме того, в Аллане Хайде действительно есть магическая составляющая драматического актера, которая заставляет напряженно следить за каждым выражением лица, малейшим движением, не отрываться от экрана, сопереживать. Хотя, собственно говоря, ничего особенного не происходит. Все участники истории продолжают оставаться адекватными людьми в нормальной жизни, и делают заслуживающие уважения выборы, а фильм западает в душу.