Основной поток фильмов, снятых на тему революционных действий и притеснений прав человека в Латинской Америке, пришелся аккурат на самый разгар свержений знаменитых латиноамериканских диктаторов, в период 80-90-х. Хорхе Видела, Анастасио Сомоса, и другие именитые личности, в числе которых не последнее место занимает парагвайский диктатор Альфредо Стресснер, именно тогда оказывались не у дел, кто благодаря революционерам с пламенными сердцами, кто благодаря более хитрым и проворным хунтам. Захватив власть на долгих 35 лет, Стресснер превратил страну в полицейское государство, со всеми сопутствующими: концлагеря, истребление мирного населения, культ личности, террор. Судьба одного человека - врача Джоэла Филартиги, спасающего свою семью и расследующего насильственную смерть сына, и становится фабулой фильма. Название, повторяющее слоган вышедшего 9 годами ранее фильма 'Рэмбо', имеет ту же функцию, что и тот заголовок - показать одиночество человека в борьбе с главенствующей над всем системой. Такое действие сродни самоубийству, а у суицидников редко находятся приспешники, одиночество - их удел. История, имевшая все шансы превратиться в великолепную драму, на поверку оказалась всего лишь скучным маленьким рассказом, написанным гусиным пером на полях дешевой тетрадки.

Снятый для телевидения, 'Война одна человека' использует все приемы, характерные для малобюджетного фильма. Минимум декораций, максимальное использование не самых больших съемочных площадей, приглашение одной именитой звезды, дабы придать какой-никакой лоск титрам, погружение большей части действия в полумрак и ночь, отсутствие батальных масштабных действий. Главным козырем фильма вполне могла стать его драматическая составляющая, однако режиссер Серджо Толедо предпочел ставить некий спектакль вместо серьезной драмы. Нарочитая театральность, выражающаяся в постоянном закатывании глаз, заламывании рук по поводу и без него, вызывающей зуд трагической мыльносериальной мелодии, повторяющейся из раза в раз при любом моменте, полном отсутствии какой-либо динамики, небогатых диалогах, большей части состоящих из претенциозно-шаблонных фраз типа: 'Вы захватчики, вы поплатитесь. Нет мы не захватчики, мы демократы и любим страну, и мы не поплатимся', быстро приедается, вызывая скуку и раздражение. Ощущение того, что нюансы характеров, поступков героев, совершенно не проработаны, из-за чего возникает полнейший диссонанс с сознанием зрителя, приходит довольно быстро. Конечно, посреди всего этого возвышается та самая приглашенная звезда Энтони Хопкинс, пытающийся в одиночку исполнять роль Лебедя, Рака и Щуки, вытягивая этот воз хоть на какой-то смотрибельный уровень, однако той самой глубины актерского самоощущения, проявлявшейся в будущих ролях сэра Энтони, тут и близко не чувствуется, а, скорее, имеет место столь часто применяющийся в спортивных соревнованиях термин 'игра на классе'. Да, отыграл лучше всех на площадке ( главная роль и статус обязывают), но чего-то экстраординарного отнюдь не показал.

Самый главный конфликт, который уже на уровне синопсиса должен вызывать слезы у благодарного зрителя, скукоживается до размеров истории 'Убили сына и стал революционером местного значения'. Никаких точек пересечения маленького человека и огромного государства нет даже после трагического убийства, ведь все противостояние происходит на уровнях мальчишеских анонимных матюков в трубку, процесса в суде районного значения, заломанных рук и трагической музыки (опять), и строгих 'атата' пальчиком от начальника местного отделения полиции. Развить все это до масштабов противостояния человека с катком диктатуры того же стоуновского 'Сальвадора' или 'Пропавшего без вести' Коста-Гавраса, не удается, понижая ценность названия фильма до минимума. Нет здесь 'Войны одного человека', а есть робкая попытка выстрелить из пугача по черным воронам. Вороны со временем умерли, кто от болезней в бегах, а кто и от излишней концентрации свинца в различных частях тела, а пугач запылился и потерялся в темных углах кинокладовых. Может и к лучшему.

4 из 10