Беспристрастный, верный своему амплуа Кшиштоф Занусси не из тех режиссёров, которые отдаются авантюре ради сомнительных достижений. Кино для него, скорее, не цель, а единственное надёжное средство отразить нравственные идеалы своей страны, охватывая разные слои населения. В «Семейной жизни», второй полнометражной картине, уже заметны черты будущей психологической драмы Занусси о людях, которым есть место в жизни, но уготован вечный удел сомневаться в этом. Фильм, номинированный на главную премию Каннского фестиваля 1971 года, был создан не просто подающим надежды режиссёром, а человеком, который хотел быть услышанным не столько фестивальными мэтрами, сколько соотечественниками.
Меланхолическая линия повествования, присутствующая уже в раннем творчестве Занусси, ощущается и здесь, разве что меняются интерьеры – гармония природных пейзажей из «Структуры кристалла» сменяется герметичными очертаниями польских особняков довоенной постройки, расположенных где-то на периферии. В одном из них проживает семья главного героя фильма – молодого инженера Витека (Даниэль Ольбрыхский), разрабатывающего в конструкторском бюро оборудование для металлургической промышленности. Неожиданно он получает известие о тяжёлом состоянии отца и вместе с другом по работе Мареком (Ян Новицкий) возвращается в родительский дом, где не был шесть лет. Так из увлекательного мира развитого города они попадают в запутанную реальность из семейных воспоминаний родственников Витека, которая оказывается ещё более гнетущей, чем местное захолустье.
«Семейная жизнь» – во многом контрастное кино, выполненное при минимальном наборе художественных средств. Главным источником этих сравнений является старая и новая польская действительность, выраженная в архитектуре, общественно-политических событиях и, разумеется, в людях. Изменяя, пусть и временно, устоявшемуся образу жизни, выраженному в возможности трудиться в просторном и хорошо оснащённом здании бюро с видом на городские площади, быть в одной среде с образованными ровесниками, общаться с иностранцами на международном английском языке и т.д., Витек подсознательно воспринимает прежде дорогие сердцу семейные ценности как тиски, удушливую среду, грозящую разрушить его жизнь. Обветшавший дом, где давно уже нет водоснабжения, тихо распродаётся по частям, чтобы его обитателям было на что жить. Они, к слову, на фоне Витека и впрямь кажутся людьми, противоположными всякому развитию вперёд. Если престарелый отец, доживающий свои дни в объятиях старой морали, уже мало на что влияет, то поведение сестры Бэллы, больше похожее на истерию, являются поводом для тревоги. Печальной иронии во всю эту картину добавляет тётя Витека, неохотно пытающаяся придать всеобщему упадку хоть какой-то смысл, выполняя обязанности уборщицы, кухарки и даже проявляя заботу о необходимости запирать входные двери.
Каждый герой Занусси – своего рода энтомологический образец некоего эксперимента, не столько даже режиссёрского, сколько личного. Он не сочувствует никому из героев, но внимательно следит за ними, вплоть до мимических изменений лиц. Особое любопытство вызывает друг Витека Марек, с самого начала обретающий себя в роли «участвующего наблюдателя», но со временем проявляющий себя не с лучшей стороны по отношению к коллеге. Его можно назвать не столько тайным противником, сколько прогрессивным антагонистом статичного Витека, свободным от сделок с совестью и моралью. В уже упомянутом фильме «Структура кристалла» другом-антагонистом главного героя тоже был человек с именем Марек.
Режиссёр выбирает привычное противопоставление мира труда и интеллекта, которые в его видении зачастую взаимосвязаны, миру повседневной жизни, эмоций и личных отношений. Тезис о невозможности индивида вырваться из его прошлого здесь находит выражение в монологе отца Витека о социальной, биологической, классовой, исторической обусловленности любого человека. И чем больше он на вербальном уровне отрицает схожесть с отцом и вероятность в будущем повторить его путь, тем более неустойчивыми становятся его внутренние убеждения и объективный анализ действительности, упрямо доказывающие обратное. Занусси прорисовывает фаталистический портрет общества и семьи, выходящий в своём значении далеко за пределы этих категорий и, в духе истинного мыслителя, оставляет своё полотно незавершённым. Ведь наиболее объективную оценку любому явлению может дать только время, испытание которым фильм Занусси, судя по всему, выдержал.
Гениальное кино. Но на любителя творений гениальных режиссеров.
Сие кино - некий кусок неизвестной нам польской действительности. Как и вообще, большинство фильмов сделанных Занусси. Как сказала моя жена - эдакий польский 'Вишневый сад'. В нем никто не играет, все в нем живет своей естественной жизнью и мы, зрители, просто становимся соглядатаями некоторого фрагмента жизни неизвестного нам мирка с его обитателями. В фильме на мой взгляд только одна недостоверная деталь - сын и отец настолько отличаются лицами, что поверить в их родство сложно, но... может они и в самом деле неродные были.. (эдакая изюминка...), ведь про это может знать только женщина. И то не всегда...
Папа - бывший фабрикант 'раскулаченный' наступившей советской властью, но оставленный в своем, когда-то шикарном доме, расположенном в великолепном (бывшем великолепном) парке, который 'подъедают' подступающие пятиэтажки жилых рабочих кварталов. На что живет - непонятно. Потихоньку спивается. По ходу выясняется, что отец гнал в мастерской при доме самогон (кажется, исключительно для своих нужд), задремал по пьяни, а аппарат взорвался и разнес мастерскую... Дом все еще наполненный предметами бывшей когда-то роскошной обстановки, пришел в упадок. Отваливается штукатурка, разваливается уже сильно 'поюзанная' мебель, везде грязь, паутина. В доме никто не убирает, ничего не ремонтирует. В общем, вся обстановка - гниение, развал и упадок. Если бы можно было донести запах, то полагаю он был бы соответствующий.
Такая же деталь разлагающегося быта и сестра главного героя (хотя по правде, нету там главного героя - все в кадре и все на виду), с поведением легкодоступной женщины, которая оказывается и сидела уже за занятие проституцией и которая с первой секунды своего появления в кадре начинает клеиться к товарищу гл. героя (в чем, в итоге, преуспевает)...
Но, в сущности, в фильме нет смысла, нет морали. Конечно, покопавшись все это можно туда притянуть, но э то будет уже ваш труд. И ваш сон. А в реальности там зияющая пустота. И нам оставлено только прожить с героями этот кусочек и сказать в итоге: се ля ви!
