Начавшись как жесткое описание армейских будней, лента М. Беллоккио «Триумфальный марш» постепенно перерастает в мощную фрейдистскую притчу о власти. Картина ярко иллюстрирует суть кинематографа «контестации» - яростное, эмоционально взвинченное, безжалостное в своей откровенности и жажде срывания социальных масок высказывание.
Беллоккио, как и Бертолуччи в «ХХ веке», демонстрирует идеологическую последовательность в раскрытии идеалов «новых левых»: мишенью критики становится латентный фашизм, манифестирующий свою извращенность, противоестественность в армейской дисциплине и повседневных унижениях человеческого достоинства.
Сексуальные фрустрации, лежащие в основании фашистского упоения властью, образуют в ленте весьма сложное переплетение мотивов поведения четырех героев, каждый из которых по-разному переживает свою неудовлетворенность. Капитан-садист пытается во вспышках агрессии, издеваясь над солдатами, компенсировать трудности семейной жизни и снедающую его ревность.
Молодой солдат, поначалу взвинчено нервный, мучительно переживающий издевательства и унижения, впоследствии открывает в себе сильное желание подчиняться, вступая с капитаном в отношения хозяина и слуги. Режиссер достоверно строит повествование, раскрывая обоюдную обусловленность поведения командира и подчиненного, их психологическую нужду друг в друге.
Жена капитана, с трудом выдерживающая его бесчеловечное обращение, пытается найти радость в общении с любовником – немного видоизмененным двойником мужа, который, как и капитан, находит удовлетворение в жестком обращении с женщиной. Все эти персонажи, наряду с второстепенными, образуют своего рода истерический ансамбль, поднимая эмоциональный градус каждой сцены до казалось бы непереносимого уровня.
Режиссер оглушает зрителя агрессивным, экспрессивным содержанием каждого эпизода, не сбавляя напор вплоть до самого финала. Герои будто сплетаются в клубке патологической зависимости, из которого не в силах выбраться. Исполнители главных ролей (Ф. Неро, М. Плачидо, Миу-Миу, П. Дэвэр) играют в схожей тональности, изображая психически неуравновешенных персонажей, изуродованных властными отношениями, трудно даже выделить солирующего в этом громогласном оркестре.
Беллоккио разворачивает свою концепцию власти почти с военной неумолимостью, превращая ленту в поле боевых действий. Трудно найти картину, исповедующую какую бы то ни было идеологическую программу с такой страстью и увлеченностью. Даже сцена диалога солдат с геем и его последующего избиения выглядит прямолинейной в своем обличении фашизма, сексизма и гомофобии, между которыми ставится знак равенства.
Психологически убедительно, эстетически достоверно раскрывается глубина экзистенциальных переживаний персонажей, один из которых мучается от чувства вины перед своим командиром, а другой за садизмом обнаруживает почти отеческую заботу о своем подчиненном. Лента показывает, что фашизм – мужское дело, гипермускулинная игра в превосходство, основанная на страхе оказаться слабее других, потому наиболее уязвимые становятся искренне преданными рабами, неожиданно получая вместо издевательств жалость.
Содержательно картина столь многогранна, выстроена в таком сложном наложении психологических мотивов, что зритель почти не замечает ее формальных достоинств, а они присутствуют в блистательно выстроенных мизансценах, в тонкой, незаметной операторской работе, обретающей особую выразительность в крупных планах и постановочных массовках, тревожной, торжественной и вместе с тем погребальной музыке Н. Пьовани. Финал заставляет зрителя содрогнуться от концептуальной неумолимости в раскрытии танатофилии фашизма: капитан идет под пули, увидев «предательство своего слуги», борения которого за несколько минут до этого демонстрируют инфантильность, несамостоятельность мышления любого носителя рабской психологии.
В целом, «Триумфальный марш» смотрится эстетически последовательным и убедительным (в большей степени, чем самая прославленная и несколько перехваленная лента Беллоккио «Кулаки в карманах») разоблачением фашизма как ментальной установки, способной рядится в самые разные политические одежды (сексизм, нацизм, милитаризм, гомофобия), но всегда насаждающей свое представление о власти как перверсивной зависимости одних от других.
Наряду с картинами Бертолуччи 70-х, этот фильм демонстрирует богатые художественные возможности кинематографа «контестации», его яростного, прямолинейного в своей однозначности, но при этом тяготеющего к социальной аллегории стиля, позволяющего раскрыть идеологически принципы мировоззрения «новых левых» во всей их противоречивости.
Работа Марко Боллоккьо посвящена солдатчине. Люди, которые позиционируются защитниками Отечества, оказываются в картине самой страшной для «простых смертных» угрозой.
Главный герой ленты – Пассери - бывший филолог, занесенный жизнью в ряды доблестных солдат. Его не устраивают (и это мягко сказано) царящая в казарме дедовщина, ужасные условия жизни и зверская муштровка Ашутто. Последний представляется – этаким воплощением военного. У него есть сила и на основе этого, он считает, что может подчинить себя все и вся. И если его подчиненным некуда деваться - они терпят, то его супруга, которая подвергается методичным избиениям и унижением - не хочет жить так. Но и сама Розана далеко не ангел. Она ворует в магазинах и регулярно изменяет мужу с другим служивым.
Пассери проникается сочувствием к персонажу, потому что он помог-ему-стать-настоящим-мужчиной, то есть хорошенько избил (но и Ашутто получил – в этом соль обучения). Знакомясь с капитаном, зритель делает вывод, что Ашутто не просто жестокий вояка и мучитель жены, но и душевно разбитый человек, который пытается найти в Пассери друга-советчика. К слову сказать, и у центрального персонажа есть такой друг-советчик, который постоянно призывает Пассери жить самостоятельно. Такая ирония. Человек, призывающий быть настоящим мужчиной, ищет в не самом идеальном примере этого «вида» – ответа на свои вопросы.
И этой мясорубке положительно не знаешь, кого жалеть – все грешны. Нет виноватого, думается что всему причиной она. Система. Для которой сила – выше закона. Для которой человек ничто. Которая не может обеспечить людям достойный образ жизни. Которая допускает к власти людей, с неустойчивой психикой.
И хочется верить, что последний кадр – уничтожение всего противочеловеческого. Но как-то не вериться – заключительный марш излишне помпезен, так и говорит Беллоккьо, ничего не измениться. И может в лице бывшего филолога, склонного (наверное, по привычке, выработанной профессией) к чрезмерной романтизации, мы увидим нового Ашутто.
Потрясающие холодно-голубые глаза Франко Неро, святящиеся безумным пламенем, избито-разбитый вид Микеле Плачидо, запуганная и нервно смеющаяся Миу-Миу, самодовольная улыбка Патрика Девэра, - вот пожалуй, краткое описание актерской составляющей.
И как итог, трагифарс об агрессии. Чрезвычайно актуально.
