Польша. 1951 год. Певица кабаре Тоня после нелепой ссоры с мужем и попойки с двумя незнакомцами просыпается в тюрьме, не понимая, как она там оказалась. Тоне не разрешают позвонить мужу и держат в неведении, пока, наконец, она не оказывается на допросе у следователя. Тоне предъявляют тяжелое обвинение в шпионаже и требуют подписать признание, изобличающее ее любовника и друга, теперь обвиняемого в госизмене. В течение нескольких лет женщину заставляют признаться в преступлениях, которых она не совершала, прибегая к изощренным пыткам и издевательствам. Но Тоня проявляет неожиданное для себя упорство.
«Допрос», позже названный «самым антикоммунистическим фильмом в истории Польской Народной Республики», был запрещен к показу и пролежал «на полке» целых семь лет, увидев свет только в 1989 году после распада Восточного блока. История певицы Антонины (Тони) Дывиш стала наглядным примером мужества, выживания и человеческого достоинства в ужасающих условиях репрессивного политического аппарата, знакомого каждой стране, когда-либо имевшей дело с авторитарным режимом правления. Несмотря на почти осязаемую атмосферу ужаса, на которую указывали некоторые зрители во время показа «Допроса» в Каннах, и убежденность уже молодых поляков в том, что все события в фильме вымышленные, картина основана на реальной истории, о чем свидетельствуют режиссер фильма Рышард Бугайский и актриса Кристина Янда, сыгравшая тут главную роль. Одна из наиболее талантливых польских актрис Кристина Янда, известная киноработами в фильмах Анджея Вайды, Кшиштофа Кесьлёвского и Иштвана Сабо, демонстрирует здесь высший класс искусства перевоплощения.
Потасканную жизнью кабацкую певицу Антонину Дживиш или просто Тонию спецслужбы Польской Народной Республики арестовывают в подозрении в шпионской деятельности. Признания во всех смертных грехах от нее добиться надо в любом случае, а потому Тония попадает в самый настоящий Ад застенок закрытой тюрьмы, заполненных до основания политзаключенными.
Фильм 'Допрос' польского режиссера Рышарда Бугайского, снятый в 1982 году, но вышедший лишь семь лет спустя после своего запрета, и в год своего выхода, и сейчас остается одной из самых реалистичных и мощных картин антитоталитарной направленности. Жесткий реализм картины в показе методов воздействия коммунистических спецслужб обнажает всю аморальность Системы и людей, в ней занятых и с каждой новой сценой, накатывающейся на зрителя, становится ясно, что выхода из этого Ада, кроме как покорение воли режиму, для Тонии не остается. При всей своей кажущейся камерности и явном отсутствии масштаба, 'Допрос' является монументальным памфлетом, в котором обличается и сталинизм во всех его отвратных проявлениях, и тоталитаризм вообще, уродующий людей и превращающий их лишь в нечто человекоподобное и даже становится не суть важно, что фильм обрисовывает исключительно и сугубо польские реалии; универсальность картины отменить невозможно, ибо 'Допрос' - это предупреждение режиссера об опасности тоталитаризма, убивающего личность и свободу воли.
Кристина Янда просто великолепно вжилась в образ Тонии, блестяще и убедительно исполнив постепенную метаморфозу своей героини. Отлично справились со своими непростыми ролями в картине также Адам Ференцы, Януш Гайос и Агнешка Холланд.
Операторская работа Яцека Петрицкого насыщенна в своем драматическом и реалистическом накале, делая ленту чрезвычайно напряженной.
Саундтрек от композитора Дануты Занковской идеально подошел к фильму, звуча в нем невероятно тревожными трелями.
Всем поклонникам авторского кино я настоятельно рекомендую эту сильную, жесткую и актуальную картину.
Этот фильм, ввиду существенной драматической составляющей, оказался в некоторой мере переоценён. Впрочем, время и место съёмок сыграли ещё большую роль. Удивительно же, что столь контр-революционное кино было снято и, кстати, нелегально распространялось ещё в 1982-ом. Ведь Польша хотя официально и не входила в состав СССР, но коммунистической державой определённо являлась.
Сюжет предполагает камерное повествование, но насыщенность событиями приводит к наличию и несколько сцен во вполне открытых пространствах. Польская народная республика, 1952, судя по всему, Варшава. Разгульную блондинку-певичку Тонию арестовывают по подозрению в шпионаже в пользу капиталистических империй зла. Берут под стражу достаточно оригинальным образом, прежде того изрядно напоив и прочими способами увеселив в соответствующем заведении. И вот очнувшуюся, в жутких условиях перенаселённого женского блока, посреди грызунов и отходов, героиню разными методами принуждают подписывать всяческие признания, содержащие фантастические заявления. Особенно интересным оказался подход с постановкой убийства, точнее казни, где подсадного узника как-будто застрелили в душе, за прикрытой дверью, и тем же, наставив дуло, пригрозили допрашиваемой. С этой стороны экрана то сразу заметно, что кровь размазана по голове, и конечно на ходу списывается как неумелая погрешность, а тут вдруг оказывается, что и правда вполне умышленно живой актёр в актёре. Кстати, любопытно, что действительно жестоко, судя по доносящимся крикам, пытают именно мужчин из соседнего блока. Тонию однажды пинают, другой раз тянут за волосы и неоднократно изнуряют поливкой водой из шланга и без, но в течении долгого времени, однако в большинстве случае подвергают вполне спокойным беседам в простеньком совковом кабинете. Постоянные потери сознания главной героиней тут можно списать на слабую психику. Вполне любознательным решением могли оказаться периодические видения, но возникают они как-то резко и, не считая предшествующие затемнения, неотделимы от реальности, а смотрятся в итоге как своеобразный сюр. То певица душит охранницу и переодевшись тут же добирается до своей квартиры, то злой следователь неожиданно испаряется, а через некоторое время входит тот, что подобрее. Кстати, дополнительным давлением оказывается, что помимо единственной надзирательницы, весь остальной персонал, включая досматривающих и омывающих, представлен мужчинами. Сама техника обработки неоднократно разыгрывалась в американских фильмах: 'хороший и плохой полицейский'.
Потому как обвиняемую несколько раз переводят из камеры в камеру, мы знакомимся с различными обитателями невесёлого заведения. Не то чтобы персонажи действительно раскрываются, но палитра взглядов и типажей отражена во всей красе. Среди прочих в темнице оказываются всё ещё даже ярые коммунисты. Для пущего интереса однажды обозвав нацистом более идеологичного, но и благосклонного дознавателя, Тоня узнаёт, что тот напротив побывал во время второй мировой в Освенциме. В связи с затронувшим вдруг оскорблением он проникается симпатией к 'заключённой Д', попутно разочаровываясь в коммунистической идее.
Однозначно сильной стороной ленты оказываются грим и характерная ситуации планомерная трансформация характера резвой и ветреной артистки в меланхоличную одновозрастную деву. Тут то и начинаешь сопереживать до того скорее неприятной пропитой курильщице. Правда, при всём этом, причёски и кожа сокамерниц ничуть не отличаются своим блеском и лоском от голливудских звёзд. И это притом, что некоторые девицы сидят там уже не первый год, а другие и вовсе землепашцы с рождения. Ближе к концовке скомкано около двух лет отсидки. Тут и не понимающий серьёзности ситуации обиженный муж, и лесбийская линия, и предательство, и даже суицидальность. Единственным способом спасения оказывается неожиданная беременность. Впрочем, вскоре после смерти Сталина в '53ем наступает оттепель и её бы и так отпустили, хоть и позднее. Да, поразительно, что государство может вытворять такое с неповинными гражданами, однако уровней ни упомянутого Ауштерлица, ни Гулага мы тут не увидим. А несломавшаяся возмущённая потерпевшая как бы и сама намекает рассказами про войну на допросах, что тоже и не такое видывала. В общем то, вряд ли современного восточного европейца что-то способно тут поразить. Показанные послевоенные ужасы были уже общеизвестны ещё тогда, когда 'Допрос' только выходил. А ведь поколение 60-ых всё равно оказалось мало того, что не исковерканным, а скорее закалённым и впоследствии превозносящимся как последние великие строители светлого будущего. Дополнительной ложкой дёгтя выделю, что хотя наблюдать за тем как меняются герои и интересно, но уже к середине становиться понятно, что тут все, кроме нежданного любовника, дознаватели - однозначные двуликие садисты и последние скоты. Собственно, сквозной темой проходит, что каждый готов на подлость, если загнать в угол. С другой стороны, истинных подвижников народного движения автор, кажется, наоборот поддерживает.
Очевидно, что заключённая невиновна, как собственно и прочие политически-преследуемые, но в заключении героине не остаётся ничего другого как притвориться будто бы ничего и не произошло. Общество продолжает слепо и бойко идти к светлому будущему, и никому нет никакого дела до 'нескольких' мол случайным образом разрушенных судеб. Они же являются необходимым фундаментом и жертвой грядущему поколению. Недаром, невинные младенцы, ради которых всё и строилось, силком отрываются от детей и помещаются в многочисленные наскоро обустроенные приюты.
С моей точки зрения, остросоциальная картина с задатками, порою возможно даже берущая заживо, но всё равно вполне не реализовавшаяся. Непонятно, как Бугайскому дали снять такое в далёком 1982-ом, но малоизвестный режиссёр настолько увлечён темой гнета при социализме, что продолжает снимать похожие кинофильмы и по сей день. Основной проблемой конкретно громкого 'Допроса' кажется, видимо, вынуждено ускоренная вторая часть, где заместо фактического и последовательного повествования в ход идут больше допущения и игра глазами в духе другой мученицы: 'Жанны д`Арк' Дрейера.
