После просмотра мюзикла 'Иоханна' ('Джоанна'), не может быть сомнений, венгры умеют снимать совершенно эксцентричное, оригинальное кино. И очень неплохое кино. Перед нами киноопера с нестандартным сюжетом, философским взглядом и легкой эротикой. Визуальный ряд, почти безупречен, для такого своеобразного драматического мюзикла. Прекрасная постановка света и много весьма интересных музыкальных решений. Очень хороша (пусть и кажущаяся по-началу 'деревянной') игра актеров.
Итак, в больницу попадает истощенная наркоманка Джоанна. Девушку на последнем издыхании, спасает главврач, постепенно проникшийся к девушке чувствами и воспылавший страстями. Он решает взять ее на работу медсестрой, чтобы вернуть с наркоманского пути заблудшую душу. И это у него получается. Джоанна начинает ощущать страдания пациентов, проникается к ним особенной жалостью и, совершенно неожиданно, начинает облегчать страдания многочисленных умирающих мужчин, отдавая им свое тело. Лечить безнадежных больных пороком и страстью и чуть-ли не воскрешать их из мертвых. Больные начинают боготворить ее, ласково называя Святой Джоанной. Единственный, кто не получает ее тепла и тела, — жаждущий любви доктор. Ни один способ не помогает ему добиться желаемого — Джоанна не отвечает доктору взаимностью.
Для довольно бредового сюжета и многочисленных нестыковок (к примеру: наркоманку бы никогда не взяли работать медсестрой) расставленных по фильму специально, этот мюзикл очень серьезен. Он несколько мрачен и даже депрессивен. Но это - первое впечатление. На самом деле здесь можно уловить тонкую иронию над житием святых, над Жанной Д'арк, а особенно над матерью Терезой. Режиссер умело не перегибает палку в издевке над святостью, при этом дает повод задуматься о природе секса и любви.
Лечение больных плотской любовью, здесь, не извращенный способ лечения или шарлатанство главной героини. Секс в этом фильме проводник доброты и жалости к бедным, умирающим, отверженным людям. На образ Святой Джоанны можно посмотреть с двух ракурсов, как на шлюху, бросающую вызов 'истинной' святости, так и на великую в своей самоотдаче женщину, готовую отдавать свое тело в угоду страждущих, ради победы над смертью, болезнями и упадком.
А что же доктор ? А как же его любовь ? Его любовь здесь не имеет ничего общего с бескорыстной (пусть и 'грязной') и исцеляющей любовью Джоанны к своим больным. Его любовь здесь жаждет только обладания, которого он не может и не имеет право получить.
Мой вердикт: до шедевра Мундруцо не дотянул, но выразительный и красивый след в кинематографе оставил. В моей памяти и моем сердце тоже.
Фильм-опера, рассказывающий о девушке Джоанне, которая, после клинической смерти, возникшей в результате передозировки морфия, неожиданно обретает дар исцеления больных.
Казалось бы, интересная задумка изложить прозу жизни больницы языком оперного пения. Однако все получилось совершенно ненатурально. Само начало уже неправдоподобно: какие-то больничные учения, которые напоминают спектакль, где врачи тренируются, оказывая помощь здоровым людям, загримированных под больных, тела которых политы красной краской, имитирующей кровь. Ерунда - таких учений в больницах не бывает.
Далее, Джоанна при поддержке доктора, своего спасителя, очень быстро становится медсестрой. Ну, уж это чушь полная: не может человек без диплома о среднем медицинском образования работать медсестрой, уверен, что и в Венгрии тоже. Да и просто подготовить из человека с улицы медработника - задача для одного человека не по силам.
Сомнителен сам метод «лечения» Джоанны – секс с больными, который она декларирует, как любовь к людям. Причем здесь любовь? Вот и врачей больницы, которые не могут этого понять, создатели фильма представляют нам как извергов. Их возмущение понять можно, но то, что произошло в финале, нереально, максимум, что могло бы быть – изгнание из больницы.
Не секрет, что внешний вид наших больниц, зачастую вызывает неприятные чувства у обычных граждан. Однако эта больница больше похожа на темницу: одни подвалы, лабиринты коридоров, винтовые лестницы, некрашеные каменные стены, полное отсутствие окон. Смотреть на действие, разворачивающееся в этом полумраке, сопровождающееся монотонным воем персонажей, почти невозможно. Я досмотрел до конца из принципа.
Наконец, главное: в конце нам авторы, за кадром, поют «мораль сей басни»: «бесконечная доброта стала ее ошибкой». Какая доброта – что доброго она сделала? Отвергла любовь доктора, который ее спас, ведь он тоже болен безумной страстью к ней, а для него ее любовь куда важнее, чем для пациентов.
