Снимать фильмы по произведениям Жюль Верна тяжело. Неловко как-то. Все его поражающие ум фантастические изобретения давно анахроничны и сгодятся разве что для совсем локальных субкультурных движений наподобие стимпанка. Поэтому приходится выкручиваться, переизобретая изобретения, допуская анахронизм как принцип. Но это не тот анахронизм, который сильнейшим образом искажает вселенную французского писателя. Обычно он является более поздней стадией технологии, но тем не менее представленной в ретроспективной версии.

Казалось бы, при чем тут сюжет 'Таинственного острова', который на 90 процентов представляет собой коллективную робинзониаду с умеренным вкраплением завершения исторической миссии капитана Немо. Старинная советская экранизация в этом смысле ближе всего к тексту: Немо там не высовывается до поры до времени, потому что в самой книге ему уготована функция deus ex machina в прямом и переносном смысле. Хронология выживания и победы над условиями - вот, что привлекало классического читателя и зрителя. Не то зритель постклассический. Ему уже подавай не психологию, а технологию. С течением временем кинотекст этой книги все больше заполняется именно персоной загадочного индийского пацифиста, через которого, впрочем, транслируются технологические прозрения создателей той или иной экранизации. То он обуздывает электричество, то покоряет атомную энергию, все больше сближаясь с архетипом если не безумного, то строптивого ученого, намного опередившего свое время. В принципе, образ Немо настолько эластичен, что может быть распространен почти на любое достижение 20 века. Разве что космос может спать спокойно, все остальные стихии, а не только излюбленный им океан, как говорится, под угрозой.

Поэтому рассуждать, что осталось от сюжета книги, а что изменилось, абсолютно не имеет смысла. Экранизациями Жюля Верна движет ревизионизм. Понятно, что снятый преимущественно испанцами этот 'Остров' подспудно проводит идею сопротивления франкизму, но этот мизинец в кармане не превращается в хрестоматийную фигу, потому что персонажем-интерфейсом в фильме остается подросток. Его рецептивный горизонт снижает общий пафос идеи, что технологическое побеждает тоталитарное, даже если оно заняло оборонительную позицию. Главный парадокс Немо состоит в том, что он принципиальный противник экспансионизма, и все его достижения должны погибнуть вместе с ним. Будучи написанным как гимн человеческому разуму вкупе с таящейся в засаде НТР, 'Таинственный остров' уже к 1970-м годам превратился в типичный скептицистский постмодерновый объект, постулирующий обреченность самого себя. Выходит именно так: если начать рассуждать о разуме и его пределах, то даже одного острова слишком много. Немо в этом фильме наиболее скрытен и оборонителен. Он уже как будто знает, что из всякого изобретения скоро начнут получаться совсем не бомбы, а сотовые телефоны, поэтому самоизолируется в тщетной попытке сохранить ауру изобретения, если перефразировать Беньямина, оставить его в уникальной версии, не дать выйти в безбрежный океан тривиальности.

А остальние герои, конечно, в это время что-либо делают, но это уже совсем неинтересно. Именно в этой экранизации Немо занял центральное положение в сюжете и явно не отдаст его и в ближайшем будущем.