От «Пятого элемента» до «Хищника 3»: культовое кино в России

7 мая исполняется 20 лет «Пятому элементу», который многие российские зрители с полным правом считают культовым фильмом. Как и почему киноленты, которые вышли несколько десятилетий назад, получают звание культовых? По просьбе КиноПоиска ответ на этот вопрос нашел культуролог и кинокритик Александр Павлов, автор книги «Расскажите вашим детям: Сто одиннадцать опытов о культовом кинематографе».

Салон / сарафан

С одной стороны, культовое кино — западный и прежде всего американский феномен, с другой — сегодня с помощью этого понятия многие исследователи объясняют, почему конкретные фильмы вдруг оказались востребованными в то или иное время той или иной социальной группой. Поэтому феномен культа можно применить и к российским реалиям. Главное, что нужно понимать при обсуждении темы, так это то, что культовое кино изначально неразрывно связано с социальным и культурным контекстом, но сегодня благодаря массе академических работ термин используют для описания целого универсума фильмов, то есть как дискурсивную категорию.

О культовых фильмах нельзя говорить, пока не будет дано хотя бы рабочее определение культового кино. Под последним обычно понимается фильм, который по определенным причинам стал объектом устойчивого почитания у конкретной группы лиц. Это может быть как отдельная субкультура, так и целое поколение.

При этом не следует путать культовое и популярное кино. Различаются эти категории очень просто: популярность преходяща, культовость — что-то прочное. Это устойчивый и постоянный интерес. Конечно, фильмы могут утрачивать свой статус культа и, таким образом, остаются культовыми лишь в исторической ретроспективе, но все-таки культ означает поклонение в прямом смысле этого слова. И чем дольше держится память о фильме, чем больше людей его обсуждают и пересматривают, тем прочнее его культовый статус.

Например, «Титаник» в России стал не только популярным, но еще и культовым. Его не просто смотрели и пересматривали. Малолетние поклонницы и девушки постарше носили майки с Леонардо ДиКаприо, он был изображен у них на ранцах и пеналах. Они вешали с ним плакаты на стены, заслушивали до изнеможения хит Селин Дион, плакали и мечтали, что когда-нибудь смогут встретиться с любимым актером, который в них обязательно влюбится и увезет к себе в Соединенные Штаты, где провернет с ними примерно то же, что уже провернул с героиней Кейт Уинслет на печально известном корабле — станет придерживать сзади, стоя на носу судна. Более того, они выискивали все фильмы, где играл ДиКаприо, и часто очень расстраивались, потому что, посмотрев их, не получали того, чего ожидали.

Все то, о чем я напишу далее, не только мой личный опыт, но результат большого количества интервью, сделанных с обычными зрителями, работниками видеосалонов, продавцами, переводчиками, сотрудниками видеопрокатов и так далее. Чем чаще я общался на предмет видеокультуры в России, тем больше приходил к выводу, что у нас уже существовало то, что я назвал культурой культа, но до недавнего времени не было описано в этих понятиях.

Как правило, культовые фильмы проваливаются в прокате, если вообще туда попадают, и свою репутацию получают какими-то иными путями. И если для Запада были характерны специальные полуночные показы таких фильмов, ориентированных на определенный тип зрителя, или распространенная практика демонстрации картин в университетских корпусах, то для России пути становления культа были ограничены.

В первую очередь это были видеосалоны. До сих пор в культуре периодически обращаются к этой теме, потому что это был уникальный и фактически ни с чем не сравнимый опыт. Разумеется, никаких официальных данных относительно того, какие фильмы в салонах пользовались особым спросом, не существует. И на самом деле именно это является лучшим подтверждением культовых видеосалонных картин: люди до сих пор помнят, что именно смотрели и как часто, почему те, а не другие вещи остались в их памяти.

Другой путь становления культа в России — это то, что на сленге у нас сегодня называется сарафаном. Постоянные рассказы о невероятных фильмах не только заставляли зрителей искать это кино, но и в некотором роде давали установку на восприятие: если эта картина так понравилась твоим друзьям, то она непременно должна понравиться и тебе. Из сарафана возникали самые разные и невообразимые легенды и мифы. Уже существующие франшизы получали продолжения в воображении зрителя и в дальнейшем начинали жить собственной жизнью.

Наконец, это то, что пришло на смену видеосалонам, а именно кабельное телевидение, видеопрокаты и торговые точки. Как правило, продавцы в точках становились личными проводниками покупателей в волшебный мир кинематографа. Они не только предоставляли новинки, но, главное, советовали, что именно посмотреть. Они знали предпочтения клиентов, но при этом на свой страх и риск советовали то, что нравится лично им, или то, что стало наиболее обсуждаемым. Так, один из видеопиратов рассказывал, что в целом «Криминальное чтиво» не пользовалось спросом в торговых точках, и он лично рекомендовал фильм своим устоявшимся покупателям, тем самым продвигая культ Квентина Тарантино в массы.

Комедия / ужасы

Ответить на вопрос о том, почему этот фильм стал культовым и на Западе, и в России, непросто. Во-первых, вполне вероятно, что ответ можно искать в имманентной природе культа. Так, «Зловещие мертвецы» стали культовыми как на Западе, так и у нас. То же самое касается таких ужасов, как «Восставший из ада», «Реаниматор» и «Возвращение живых мертвецов». Эти фильмы производили настолько большое впечатление, что подростки рассказывали друг другу, что «Зловещие мертвецы» — это вообще самый страшный фильм ужасов, который только может быть.

В целом культовое кино — очень сложная и, разумеется, малопонятная категория кинематографа. Первая ошибка, которую обычно совершают при обсуждении понятия, возникает тогда, когда пытаются представить его как жанр. Несмотря на то, что культовое кино не жанр, как пишут киноведы Эрнест Матис и Джейми Секстон в своей книге «Введение в культовое кино», чаще всего такую репутацию приобретают фильмы ужасов и научная фантастика. Для России это справедливо в отношении прежде всего хоррора. В целом же ключевыми жанрами, востребованными у киноманов и любителей, были: 1) ужасы; 2) эротика; 3) экшен; 4) комедия. Что понятно. Ничего такого зрители до тех пор не видели и потому с жадностью поглощали вообще все, что им предлагалось.

Лишь с некоторым пресыщением и насмотренностью видеолюбители начинали отличать хорошее от плохого и высокое от низкого. Более того, если «2001: Космическая одиссея» могла вызвать резкое отторжение у зрителей в салоне, то, скажем, такая вещь, как «Голый пистолет», шла на ура. Разумеется, это объясняется тем, что люди шли развлечься, а не смотреть на то, как группы обезьян в течение 30 минут скачут вокруг черного обелиска и машут костью. При этом на Западе в свое время «Космическая одиссея» стала однозначным культом. Психоделический опыт вместе с ней переживался куда ярче, чем без нее.

Ужасы и некоторые комедии были крайне популярны среди подростков. Из хорроров, кроме упоминаемых фильмов, это были «Живая мертвечина» Питера Джексона (возможно, второй по значению фильм после «Зловещих мертвецов»), а также франшизы «Кошмар на улице Вязов», «Пятница, 13-е», «Детские игры». При этом некоторые части сериалов пользовались большим спросом, например «Кошмар на улице Вязов 3» и третья часть «Пятницы, 13-го». Наряду с этим становился культовым и кое-какой европейский хоррор, в частности, что ожидаемо, фильмы Дарио Ардженто и дилогия «Демоны» Ламберто Бавы. Менее известными, но также обсуждаемыми были «Ветер демонов», дилогия «Ночь демонов» и, конечно, «Клоуны-убийцы из открытого космоса».

Культовыми комедиями стали прежде всего пародии типа трилогии «Голый пистолет», «Совершенно секретно» или «Заряженное оружие». Особую известность как комедийный актер приобрел Эдди Мёрфи. Все фильмы с его участием шли на ура. Это были как трилогия «Полицейский из Беверли-Хиллз», так и «Поменяться местами», «Поездка в Америку», «Золотой ребенок».

Однако однозначным хитом с непреходящим спросом стала франшиза «Полицейская академия». Каждая часть, которую еще почему-то не видели, показывали в салонах по несколько раз подряд, а люди могли терпеливо ожидать своего сеанса по два часа и более. Позже «Полицейская академия» пользовалась невероятным спросом и на видеокассетах. В некотором роде ее успех, как и других франшиз, можно объяснить сериальностью. Как зрители могли пропустить какое-то звено в уже полюбившейся истории?

Эротика / порнография

В любви к таким вещам, как «Эммануэль» и «Греческая смоковница», зрители совпадали везде. Те, кто бывал за рубежом и мог приобщиться к уже легендарному кино, возвращались назад и в красках рассказывали об увиденном. Даже исследователь Дон Соува в своей книге «125 запрещенных фильмов» особо упоминает, что «Эммануэль» пользовалась невероятным спросом в Советской России и чаще всего среди партийных функционеров, которые могли позволить себе видеомагнитофоны.

Но это была чистая эротика. Вообще зрители были согласны знакомиться с этим жанром и не в чистом виде. В этом отношении культовыми стали некоторые эротические комедии, например «Горячая жевательная резинка», или псевдокомедии, на деле оказывающиеся настоящей драмой, как «Последний девственник Америки». Неизменным спросом пользовалась и смелая даже по сегодняшним меркам комедия «Частные уроки» (конечно, со всем тогда знакомой Эммануэль Сильвией Кристель) про то, как сексапильная девушка, сговорившись со своим другом, соблазняет богатого невинного юношу. Сам сюжет, игра актеров и даже комичные ситуации мало интересовали зрителей: они, скорее, ориентировались на эротическое содержание.

И даже больше. Такая картина, как «Последнее танго в Париже», среди широкого, а не элитарного зрителя была интересна прежде всего постельными сценами, но вовсе не оригинальным авторским высказыванием Бернардо Бертолуччи.

А когда появилась немецкая порнография, счастью неофитов не было конца. Но, что характерно, едва ли сегодня кто-то сможет вспомнить хоть какие-то названия просмотренных порнографических фильмов. За исключением картины «Екатерина и ее дикие жеребцы». Более того, в ходу была подборка double feature «Екатерина и ее дикие жеребцы» и «Распутин: Оргии при царском дворе». С одной стороны, спрос на эти фильмы объяснялся тем, что они были сняты на тему русской истории, то есть про то, как все было на самом деле, в чем были уверены зрители. С другой стороны, чаще всего «Екатерину» вспоминали в контексте легендарной сцены совокупления с конем. Зрительский шок от увиденного можно было понять, и, конечно, каждый, кто видел это, должен был поделиться сокровенным со всеми знакомыми. Как только разговор взрослых о «Екатерине» заканчивался обсуждением сцены с конем, они тут же вспоминали «Распутина» с обычной присказкой «А еще есть...».

Сложно описать тот восторг, который испытывали женщины, посмотрев «9½ недель». Кино не просто обсуждалось — за него могли обидеться. Критик Сергей Кудрявцев, который в тот момент писал для журнала «Советский экран», имел неосторожность поставить фильму низкие баллы, после чего получил письма, где рассерженные зрители справедливо возмущались, почему он так низко оценил их любимое кино.

При этом, если что, картина была номинирована на «Золотую малину» в трех категориях — худшая женская роль (Ким Бейсингер), худший сценарий и худшая песня, — хотя и не стала лауреатом ни в одной из них. По большому счету вульгарный в смысле визуальной подачи фильм, который был освистан в США, получил настоящее признание в (пост)советской России. На фоне успеха «9½ недель» популярность имели и такие вещи, как «Слияние двух лун», «Дикая орхидея» и «Горькая луна». Опять же в народе последняя воспринималась как кино, где есть постельные сцены, а не авторский взгляд Романа Поланского на перверсивные сексуальные отношения.

В 1990-е появились последние фильмы из этого ряда — «Основной инстинкт» и «Шоугелз». Хотя в США лента «Шоугелз» стала ярким образцом кэмпа и была признана такой плохой, что даже хорошей картиной, в России танцы обнаженных женщин почему-то воспринимались как что-то красивое и возвышенное. Что же касается «Основного инстинкта», то это кино всех интересовало куда больше как эротика, нежели как триллер. Конечно, острый сюжет придавал пикантности, но в целом женщины чаще рассказывали про красивый белый шарф, которым можно привязать мужчину к кровати, нежели вспоминали общую детективную линию картины.

Экшен / гиперверие

Фильмы, произведенные в Гонконге, — это, можно сказать, особенная категория мирового кинематографа. Такие фильмы, например, чрезвычайно ценит знаменитый киновед Дэвид Бордуэлл. И многие из них являются культовыми, в том числе в России. Удивительно, но зрители данный национальный кинематограф смотрели и в видеосалонах, и на VHS регулярно и не теряли интереса.

Прежде всего это касалось восточных единоборств и боевиков. Джеки Чан, если не мог сравниться с Арнольдом Шварценеггером, то был на уровне Жан-Клода Ван Дама и, возможно, даже превосходил Чака Норриса. В 1989—1991 годах подростки и взрослые мужчины часто пересматривали «Проект „А“», «Проект „B“», «Полицейскую историю». Более востребованными казались дилогия «Доспехи бога», «Закусочная на колесах», «Пьяный мастер» и «Змея в тени орла». Другими культовыми фаворитами были бессмертные картины Джона Ву «Наемный убийца» и «Круто сваренные». Тогда же получила хождение «Китайская история призраков».

Объяснить, почему из всех национальных кинематографов именно Гонконг стал культовым, довольно просто. Образцовое жанровое кино, которое и развлекает, и удивляет одновременно, было достаточно простым для восприятия. Тот же Бордуэлл рассказывает, что когда предлагает посмотреть гонконгские фильмы студентам без перевода, то после сеанса они могут без какого-либо труда обсудить сюжет и общий смысл картины, потому что все понятно и так. То, что это кино все еще актуально, подтверждает не так давно вышедшая книга питерского критика Дмитрия Комма «Город, где живет кино». Конечно, ее купили и прочитали прежде всего те «культисты», которые знают, что такое Гонконг.

Однако самыми востребованными среди подростков — часто основных потребителей кино и служителей культа — были герои боевиков: Арнольд Шварценеггер, Сильвестр Сталлоне, Жан-Клод Ван Дамм, Чак Норрис, а также Брюс Ли. Фильмы последнего, возможно, наиболее показательны, так как они были культовыми в международном отношении. У молодых мальчиков висели плакаты с «Терминатором» или «Рэмбо», у них были значки, свои дворовые игры они часто строили на сюжетах любимых боевиков. И если кто-то из ребят по каким-то причинам не видел самые важные фильмы, скажем, «Универсальный солдат», «Терминатор» или «Рокки 4» (возможно, последний был наиболее значимым, так как противником легендарного боксера там был советский боец), то им пересказывали эти фильмы в мельчайших подробностях.

И здесь мы сталкиваемся не столько с сарафаном, столько с тем, что Ник Ланд и английская Группа исследований киберкультуры (ССRU) называют как hyperstition. Лучше всего термин перевести как «гиперверие». Этот неологизм образован от английского «hyper» («сверх» в значении «избыточный, повышенный») и «superstition» («суеверие, предрассудок»).

Гиперверие — это «превращение вымысла в реальность», петля положительной обратной связи, которая «самим фактом своего существования в качестве идеи является причиной собственного воплощения в качестве реального». Таким образом, в (пост)советской России возникали фильмы, которые никогда не существовали. С одной стороны, их просто выдумывали, но вера в их существование была настолько сильной, что легенда распространялась далеко за пределы одного региона. С другой стороны, иногда у гиперверия были реальные основания.

Скажем, фильм «Хищник 3» со Шварценеггером, где действие фильма происходит во льдах, выдумали не просто так. Что-то похожее якобы выходило в серии книг «Классика Голливуда», где были представлены новеллизации ключевых западных фильмов. Таким образом, некоторые фильмы становились культовыми настолько, что получали новую жизнь в народных мифах. Другим ярким примером культа была четвертая часть «Зловещих мертвецов», разумеется, с Брюсом Кэмпбеллом, где действие, как нетрудно догадаться, происходит в далеком будущем. Многие зрители мечтали посмотреть «Чужого 2». Дело в том, что таким образом кто-то перевел «Чужих», и зрители хотели увидеть не подделку Джеймса Кэмерона, а настоящее продолжение сай-фай-хоррора Ридли Скотта.

Помнить все

Возможно, стоит подчеркнуть, что все эти фильмы были культовыми в самой широкой среде потребителей. Было при этом и иное измерение культа. Например, в начале 1990-х интеллигенция боготворила Питера Гринуэя. Стоит ли говорить, что это было не то кино, которое бы хотели обсуждать поклонники «Полицейской академии»?

Для некоторых эстетов судьба России начала 1990-х была менее интересна, нежели ретроспектива фильмов Пазолини. Позже два этих измерения культовых зрителей слились в одно, когда по телевидению показали «Твин Пикс». Немногим позже вкус был освобожден «Криминальным чтивом», и, кажется, даже те, кто претендовал на хороший вкус, уже могли наслаждаться такими вещами, как «Леон», «На игле» или «Пятый элемент».

Если говорить о 1990-х, то с воспитанием вкуса, возобновлением или возникновением проката, отраслевых молодежных журналов, по-настоящему культовыми фильмы в России становились все реже. Если раньше молодые люди могли, ничего не стесняясь, позволить себе любить «Ниндзя 3: Господство», то для 1990-х универсум культа сильно сузился: Линч, Тарантино, Бойл, в меньшей степени «Детки» Ларри Кларка, которых так и не раскрутили до уровня «На игле», а позже «Матрица» и «Бойцовский клуб».

Кстати о «Бойцовском клубе». Если «Искусство кино», насколько мне известно, даже не удосужилось опубликовать рецензию на этот фильм, то культовый журнал «Птюч» поместил Тайлера Дердена на обложку двенадцатого номера 1999 года, тем самым открыто заявляя, с чем молодежь собирается идти в новое столетие.

Про многие из упоминаемых в тексте фильмов, ставших культовыми в России (например, про «Терминатор», «Распутин: Оргии при царском дворе», «Ниндзя 3: Господство», «Невозмутимый», «Наемный убийца»), подробнее я написал в своей книге «Расскажите вашим детям». Так что, если вы чувствуете, что это ваш тип кино, возможно, следует рассказать юным зрителям, что такое культовое кино в России.

Сегодня же мне кажется, что «Кобра», «Хищник», «Коммандо» и «Невозмутимый», которые реже других упоминаются в списках культовых фильмов западных зрителей, для многих отечественных киноманов за тридцать остаются недосягаемой высотой кинематографа. Для меня в том числе. Сам я пересматриваю их каждый год.

Более подробно о феномене «гиперверия» можно прочесть в статье Александра Павлова и Полины Хановой «Cult in everything but name? Transnational experiences of (Western) cult cinema in late soviet and early post-Soviet Russia» (Transnational Cinemas. Volume 8, Issue 1, 2017).